Находясь в больнице, Ксения нередко беседовала по телефону с Анной. Опасаясь быть услышанной посторонними, выходила на прогулку в скверик. Садилась на скамейку, смотрела на разноцветные петуньи на клумбе, говорила по телефону. Однажды вспомнила разговор о необходимости встречи с психологом – эмотологом и пересказала Анне содержание разговора с кареглазым врачом, а потом в течение часа впервые откровенно рассказала напарнице о своей жизни, о бабушкиных установках, мечтах о доме и талантливом обществе, о данном себе после ухода отца обещании бескорыстно служить будущему мужу, об учтивости и угождении всем окружающим. Поведала о призрачном образе леди, к которому стремилась всей душой, о вере в то, что приближение к идеалу сделает жизнь красивой и счастливой, а итоге вместо счастья – вагон невысказанных обид и букет болезней, и даже привычную пищу организм не принимает, а благодаря неимоверным усилиям сбывшаяся мечта – загородный дом приносит не радость, а усталость и раздражение от ежедневных хлопот по поддержанию порядка, красоты в помещениях, на участке, от приема едущих косяком гостей, а ещё давит долг – на мечту смогла заработать больше половины суммы, но треть пришлось брать в ипотеку.
«Образовавшиеся зажимы, – тускло продолжала она, – от подавляемых эмоций годами, десятилетьями привели к тому, что сосуды сужены до критических отметок. Стоит перенапрячься, «хорошо» расстроиться, нарушить сердечный ритм, и в мозг практически не будет поступать кислород. И что тогда? Отмирание клеток? Потеря памяти, слуха, зрения? Парализация? Конец?»
Анна приехала после тихого часа на следующий, выходной, день и сообщила, что полночи не спала, о Ксении думала! «Я считала, у вас образцовая семья, свекровь – ангел, муж – прекрасный семьянин, дети – мечта любой матери! Ты раньше не делилась, как жила на самом деле. – сказала растерянно, а потом тон стал деловым. – С утра пять часов зависала в Интернете. Специалистов – эмотологов в городе нет, а психотерапевтов, в основном платных, – вагон и маленькая тележка, но отзывы противоречивые или вообще нет. В Контакт скинула полезные ссылки. Все бесплатно. Тебе ещё неделю лежать! Читай, делай упражнения. Например, «Три письма!» Сегодня пишешь письмо мужу. Описываешь всё обиды, претензии без утайки, до самой мелочи. Бумаги не жалей! Я даже представляю начало: «Ты – мой муж, а ничего не делал в квартире, не работал в огороде, с детьми не помогал, не ходил на родительские собрания. Ругался, когда покупала мальчишкам новые вещи!» Пиши всё, Ксения Валерьевна! Хоть целую тетрадь! И на стройку никогда не ездил! Всё ты одна! Я бы давно умом тронулась! Пиши всю правду! Выпускай возмущение, обиды без всякого к нему сострадания. Отправлять не надо! На другой день напишешь новое письмо. За сутки эмоции улягутся, второе письмо пишешь с умом. С анализом, оценкой, почему так себя вел? Сама разрешила? Сама потакала? Ждала того, чего в нём не было? Короче, делай, как советуют. После третьего письма и обряда сожжения станет лучше. Тоже самое со свекровкой… Короче, открывай ссылки! Там до кучи информации по вытягиванию и управлению эмоциями. Лечи душу. Начинай любить себя! После больницы сразу поедешь ко мне! Пойдем в салон красоты и за шмотками! Ты – красивая женщина, а забыла об этом!
– За труды и сочувствие спасибо огромное, но салон и магазины – это лишнее, – возразила Ксения. – И куда мне ходить? Перед кем красоваться? На работе все в спецодежде. А муж обновки не заметит.
– Ты не для него будешь наряжаться, не для свекрови – барыни, а для себя единственной! – она спела куплет старой песни дуэта Никитиных, заменив слово «меня» фразой «у себя».
Ты у себя одна,
Словно в ночи луна,
Словно в степи сосна,
Словно в году весна.
Нету другой такой
Ни за какой рекой,
Ни за туманами,
Дальними странами.
– Ты у себя одна... И вообще, – она тонкой рукой с жесткой ладонью обняла за плечи, – понимаешь, что надо менять к себе отношение. Что будет, если с тобой, не дай Бог, что случится? Тебе ещё четыре года ипотеку платить! Ты уж прости, что такое говорю, но если сляжешь, всё без тебя скатится в пропасть. Дом придётся продать, чтоб расплатиться. Ухаживать за тобой у матери сил нет, у других терпения и заботы надолго не хватит. Правде надо смотреть в глаза, Ксения Валерьевна! …И если уж всю жизнь плевательски к себе относилась, на пьедестал родных ставила, так ради них и старайся, чтоб живой, здоровой быть и дальше воз везти. Знаешь, как сейчас должна себя жалеть и лелеять? Не с них пылинки сдувать, а с себя. Жить спокойно, кормиться не одной брокколи, не мужу с Лисаветой еду подставлять, а искать те продукты, ту натуралку, которую твой желудок будет принимать. Они – не дети! Перестань носиться с ними. Пусть бабки кухней заведуют, сами с Фатимой решают, договариваются. Тебе после работы покой нужен. В наклонку делать нельзя, головокружение, а на работе каждому ростку кланяешься, домой приедешь и давай на грядках и клумбах порядок наводить. Тебе, дорогая, дома садовника нанять, да снова деньги надо. Говорила, что дебет с кредитом едва сводишь. Я бы твоё бесплатное кафе с баней, пивом да шашлыками для дармоедов закрыла к чертям! Сама подумай. До копейки подбираешь, чтоб вписаться в семейный бюджет с учётом ипотеки, а через день – другой гостей принимаешь.
– Мама тоже самое говорила...– отозвалась Ксения.
– На работе, конечно, напрягаться, как раньше, не позволим. Будешь у нас начальницей ...настоящей. Работа в офисе, а на участок приедешь с папочкой под мышкой, на каблуках и с маникюром. Как положено руководителю!
– Ох, Анна!
– А что Анна! Ты других начальников видела? Чем меньше офис, тем толще пузо! – она хохотнула, и добавила. – И Вере Степановне веселее будет, а то одна остается, когда все на объекте. И бухгалтер, и за администратора, и за уборщицу! А ты ещё рекламой серьезно займешься, в то совсем некогда. Побогаче Буратинок искать будем... С заказчиками можно тоже построже. Если какая мадам сегодня тычет пальцем, хочу беседку здесь, а там арку с розами, а через три дня звонит с истерикой, чтоб поменяли местами, а когда сделали подводку под фонтан, визжит в ухо, что туда надо клумбу с голубой гортензией, может, не будем нервы жечь и по десять раз переделывать? Внесем пункт в договор о недопустимости переделок после создания проекта и будем слать истеричек лесом! На каждую, возомнившую себя королевой вселенной, никакого здоровья не хватит. Так ведь? – Ксения пожала плечами, Анна шумно вздохнула, выдохнула и проговорила с усмешкой. – Когда меня несёт, само собой получается, что подражаю манерам баб Наташи. Она не только деда, детей своих, а всю деревню в ежовых рукавицах держала. Участковый, и тот её боялся, – звонко рассмеялась, потом прошептала на ухо. – И прическу тебе давно пока сменить. Сколько лет с этим хвостом ходишь?
Ксения улыбнулась и почувствовала, как странная теплота и спокойствие начали разливаться от сердца по всему телу...
– Аннушка! Спасибо тебе!
– На здоровье, подруга! И почаще улыбайся!
В свободное от процедур время, она изучала материал, подобранный Анной в Интернете и выполняла разные задания и упражнения, насколько было возможно в условиях больницы. Однажды, расположившись на лавочке в сквере, представила сидящего напротив Олега в шезлонге, и так вошла в свою роль, что говорила сама и отвечала за мужа… «Просто театр одного актера...» – подумала с иронией, а спустя несколько дней пришла к горчайшему выводу о том, что все годы она была не леди, а рыбкой на посылках у всех, кто её окружал. Приняв решение кардинально изменить жизнь, продумала и составила подробный план. После выписки из клиники приступила к его осуществлению.
Сейчас, спустя четыре года, она улыбается, вспоминая ту внутреннюю и внешнюю перестройку, хотя тогда, в состоянии необъявленной войны с родными было не до смеха. Они восприняли новшества, как посягательство на личную свободу, комфорт и всё, к чему привыкли, ведь к хорошему, как известно, привыкается мгновенно. Поражались, возмущались, не соглашались, восставали, но Ксения была непоколебима. Она сняла маску вышколенной учтивой леди и «сбивала с ног» правдой, выказанной напрямую, без прикрас и реверансов, и только в одном осталась верна себе прежней – о болезнях своих не распространялась. Объявила о пошатнувшемся здоровье, о необходимости отдыха и покоя, но не сказала, что её жизнь зависит от просвета в два миллиметра в артериях, питающих мозг. Никто из родных и не подозревал, что она борется не за своё личное благополучие и комфорт, а за свою жизнь во ИМЯ ИХ БЛАГОПОЛУЧИЯ. Слепые и глухие душой они до сих пор считают, что Ксения без всяких причин изменилась и решила всех поставить на место и показать, кто в доме хозяин!
Что она сотворила? Я бы сказала, что по-настоящему осуществила мечту из детства – стать счастливой, хотя на первый взгляд всё, что делала сначала, казалось ужасным и ей самой, но выполняла свой план пункт за пунктом…
После выписки из клиники поехала к Анне. На второй день посетили магазины и салон красоты. Пилинг, маникюр, педикюр и прочее, но, главное – прическа! Когда-то бабушка внушила, что женщина должна носить длинные волосы, и Ксюша выполняла завет все годы, тратя на мытьё головы и расчесывание густых волос больше времени, чем хотелось. Часто мечтала о стрижке, и, наконец, желание осуществила. Модельная стрижка с мелированием отняла у неё …десять лет. Даже мастер не смог скрыть восхищения: «Как вы помолодели!» А когда вышли из салона с Анной, красивые, стильные, ухоженные, прохожие мужского пола провожали их неравнодушными взглядами. Такого хорошего настроения Ксения не испытывала много лет. Захотелось, танцуя, пройтись по асфальту и подпрыгнуть на одной ножке!
– Анна! Ты сотворила со мной чудо! – воскликнула она.
– «Все элементарно, Ватсон». Нежели не знала, что шопинг и парикмахерская – самые лучшие таблетки от депрессии?
– Знала. Но редко пользовалась.
Домашние её не узнали в буквальном смысле слова. «Простите, как вы попали в дом? Вы к кому?» – спросила, Фатима, встретившая в прихожей. Ксюша подняла голову и смеющимися глазами уставилась на полную брюнетку, от которой вкусно пахло ванильной выпечкой. Фатима заморгала раскосыми глазами и прижала руки к груди: «Это вы – Ксения – джан! Какое счастье!» Ксюша до слёз была тронута искренней радостью помощницы по хозяйству и впервые обняла женщину, как родного человека. Потом и мама выбежала из комнаты, начала обнимать дочь. Из-за двери сначала выглянул длинный нос свекрови, затем появилась она, кутаясь в шаль. Некоторое время Ксения провела в спальне, потом спустилась вниз, позвала маму в сад. Долго разговаривали. В итоге сказала: « Я в вкратце описала ситуацию, чтобы ничему не удивлялась и понимала, для чего всё буду делать».
– Рада за тебя! Сколько можно потакать всем их прихотям! Только до конца не поняла, что с твоей головой.
– Не надо подробностей, мама. Считай, что прислушалась к твоим советам и меняю себя и жизнь семьи!
– Да это чудесно, Ксюшенька! Я даже подумала, если тебе сейчас спокойствие и тишина на первом месте, может, я домой уеду?
– Что?! В пасть к этим крокодилам?
– Нет! Не волнуйся! Я квартиру разменяю! Сама в однушку въеду, а они, как хотят. И свое жильё на тебя подпишу!
– Мама. Это долгий и нервный процесс. Не смогу этим заниматься. Давай, хоть не в этом году. И мы договорились, ты будешь заведовать кухней и продуктами в доме. Никто кроме тебя не сможет вести дела так экономно.
– Да, в этом я – спец. Но могу так гайки завернуть, что посажу всех на одну картошку с огорода! Не взвоете? – весело рассмеялась.
– Лично я – нет! Мой желудок картофельное пюре переваривает отлично.
Мать улыбнулась, подумала, потом спросила: «О переезде из спальной не пожалеешь? А вдруг … мужик налево пойдет? Прости, что в лоб спросила».
– Не пойдет. Незачем.
– Как? У него уже … «полшестого»?
– А как ты хотела? Старше меня на семь лет. Столько пил, много и вкусно ел, ожирел. И ты знаешь теперь, что почти всё вкусное, организму вредное. Спортом не занимался, в огороде больше в гамаке лежал. Вот мужская сила иссякла.
Вечером, когда Олег вернулся с работы, собрались за накрытым Фатимой столом, поздравили Ксению с выздоровлением, поужинали, и она приступила к осуществлению следующего пункта своего плана – к разговору начистоту.
Много удивительного и неприятного услышали муж со свекровью. Ксения не размазывала кашу по тарелке, говорила чётко, конкретно, уверенно. Сообщила, что семья переходит на режим экономии, что растягивать выплаты по ипотеке на четыре года не собирается, будет гасить, как можно скорее, а для этого доходы трёх членов семьи переходят в одни руки, к матери Ксении, потому что та будет заниматься хозяйством, давать распоряжения по закупке моющих средств и продуктов, составлять меню на три дня вперед или как ей будет удобно. «Фатима переходит полностью под её крыло, – говорила, как рубила топором, Ксения. – На свои заработанные деньги буду оплачивать коммунальные услуги: воду, электричество, газ, откачивание отходов, также уход за садом, последнее будет сведено до минимума. Остальная сумма будет уходить на ипотеку и немного на мои личные расходы и лекарства». Муж что-то пытался сказать, а свекровь повторяла, как попугай: «А моя пенсия, моя пенсия?»
– Ваша пенсия теперь будет складываться в общий котел, мама. Как мы раньше жили при перестройке? Вы оплачивали коммуналку, а я вас всех кормила.
– Ты нас кормила? – гневно воскликнул муж. – Что за бред?
– А кто кормил? – грозно сверкая глазами, выкрикнула Ксения. – Тот, кто перед телевизором сидел и ныл, что работы нет? Кто лосем носился по магазинам, стоял в километровых очередях, чтобы что-то к столу урвать! Ещё вкалывала в лесопарке, как заведённая: сажала, полола, сгребала, даже скамейки ремонтировала, чтоб хоть какой грошик принести пятерым беспомощным птенчикам в клювике! Кто шил на кухне по ночам, пока вы десятый сон видели? Кто по заказам бегал, мерки снимал, боясь заказчиков в дом приглашать, чтоб не дай Бог, не потревожить покой ваших драгоценных особ?
После этих слов мать с сыном покрылись красными пятнами, а Ксения не унималась: «Кто по выходным на рынке в мороз и слякоть юбки, фартуки, прихватки, игрушки продавал, кто еду в дом тащил, готовил и накрывал вам на тонком фарфоре, как в лучших домах Лондона? И никто из вас даже ложки за собой не мыл! А с детьми много помогали? Две бабки дома сидели, а я по яслям да садикам с малышами таскалась! Мне продолжать или достаточно?
– Дочка! – мать погладила по руке. – Тебе нельзя волноваться! – Ксения отдёрнула ладонь и уставилась в глаза Олегу. – Достаточно, спрашиваю, или мне продолжать в том же духе.
– Достаточно, – выдавил тот и опустил голову на скрещенные руки.
Потом она уточнила, что на личные нужды будет выделяться небольшая сумма, расходы по машине пойдут отдельной строкой, а воскресные посиделки с детьми, внуками и друзьями под пиво, баньку, накрытый стол, переходят в другой формат. Отныне, кому хочется отдохнуть на природе, созваниваются со мной, назначаю день, и приезжают со своим ресурсом. Сами топят, сами везут продукты, мясо к столу, сами жарят шашлык и накрывают стол. На выкрик мужниного возмущения ответила холодным голосом: «Халявное кафе с сегодняшнего дня закрыто. Средств на еженедельный прием гостей, семей детей, друзей, коллег у нас нет! Так что обсуждать более нечего! Олег решает вопрос со своими друзьями, я поговорю с детьми».
Разговор по скайпу с Игорем был коротким. Сказала о пошатнувшемся здоровье, необходимости отдыха в выходные без гостей, шума и гама, об ипотеке и режиме экономии, попросила приезжать отдыхать не чаще двух раз в месяц после согласования даты и со своими продуктами. «Все делаете сами, – чётко говорила она. – Топите баню, жарите, накрываете. Прислуг для вас больше нет». На бурную реакцию сына не среагировала, попрощавшись, отключилась. Тоже самое донесла до Славы. На экране вытянутое лицо в обрамлении светлых вьющихся волос застыло с полуоткрытым ртом. Ксения закрыла ноутбук.
В субботу пригласила в сад двух ребят с работы. Даже у мамы Ксении глаза чуть не выкатились из орбит, когда увидела, во что прекратились многочисленные клумбы. Гладкая земля была, как чёрные ожоги на живой коже участка. Когда спросила дочь, куда делись цветы, та ответила, что однолетники пора было убирать, а многолетние продала клиентке. «Здесь будет только газонная трава. Ильгиз станет приходить, косить триммером, а мне не нужно будет наклоняться над каждым цветком», – пояснила Ксения.
– Не жалко цветов? У тебя же здесь росли флоксы, хосты, астильбы, ирисы, гвоздики, лилий сортов двадцать!
– Жалко! Но за каждым цветком уход нужен. Вы с Лизаветой стали бы заниматься?
Мать опустила голову и сказала: «Делай, как знаешь. Тебе виднее». Ксения успокоила: «Возле дома клумбы не трону. Все цветущие кустарники останутся! Чубушник, акация, буддлея, спирея, рододендрон. Без цветочков не останемся…»
Следующим пунктом плана было обустройство домика. Того, деревянного, с большим окном на западной стороне, и маленьким окошком, смотрящим на восток, в окружении кустов сирени и чубушника. Теперь это было не просто место уединения, негласный её кабинет, мастерская, куда сбегала иногда от всех и работала в тишине. Теперь это было жилое пространство, небольшое, но со всем необходимым для жизни.
Затем был откровенный разговор с мужем, результатом которого было её переселение в отдельное жилье. Переселение, о котором мечтала несколько месяцев.
*****
Т. Сунцова.
Перепечатывание текста только с согласия автора и с указанием авторства.