Психотерапевт Андрей Курпатов — о стремительной инфантилизации, цифровом аутизме, информационной псевдодебильности и потере идентификации современного человека
Есть ощущение, что все взрослые давно уже покинули этот мир. Ну то есть не все… осталось, может быть, несколько десятков, а остальные — «дети», которые живут «без сопровождения». Они запальчивы в спорах, лихо откручивают, как куклам, головы популярным людям, топчут ногами то, что им не понравилось, пишут изложения на хайповую тему: «Мое отношение к Бузовой», «Мне одному кажется, что «ВкусВилл» повел себя отвратительно?» Во всем этом сквозит такое детское: «правда же, я хороший?», «я умненький». И если мы сегодня, говорим о настоящих детях, как о поколении «снежинок», которые «тают» от любой неприятности, то сами-то уже точно превратились в снеговиков — солнце, не высвечивай негатив.
Что происходит? «Цифровой аутизм, информационная псевдодебильность, потеря идентификации», — говорит мне в ответ довольно жесткие вещи известный психотерапевт и психиатр Андрей Курпатов. Именно так, а еще — ложное представление о счастье.
— Есть такое понятие в когнитивной психологии — theory of mind. Русский аналог — «модель психического состояния другого». Суть термина такова: общаясь с другим человеком, ты должен понимать, что он живой, что у него свои представления о мире, свои мотивы, желания, переживания. Именно этот навык позволяет нам сочувствовать, проявлять эмпатию. Он постепенно формируется у ребенка — с возрастом, когда активно развивается его префронтальная кора. Это в каком-то смысле самая сложная, самая, так сказать, высокая психическая функция. Люди, страдающие расстройствами аутистического спектра, не могут создать ту самую «модель психического состояния другого». А состояние, когда современный здоровый мозг этого не делает, хотя физиологически мог бы, назвали «цифровым аутизмом». Это неспособность сочувствовать, понимать, входить в положение, слышать аргументы.
Мы общаемся в социальных сетях с собственными галлюцинаторными, по сути, образами, а вовсе не с другими людьми. Недавние исследования показали, что мы используем разные области коры головного мозга, когда общаемся с людьми в онлайне и в офлайне. То есть это вообще разные психические процессы. И «цифрового аутизма» в каждом из нас все больше и больше, а значит — меньше сочувствия, взаимопонимания и банального, человеческого такта, внимания к чувствам другого человека.
— Я эту ситуацию для себя связала напрямую с каким-то массовым в последнее время увлечением позитивной психологией. В Сети легко можно найти сотни блогов людей, называющих себя психологами и коучами, пропагандирующими это направление. Они в буквальном смысле стигматизируют выражение любых негативных чувств. По их «учению», люди только в том случае будут нормальными, если на их лицах при любых обстоятельствах будет сиять улыбка счастья.
— Извратить и довести до абсолютного абсурда можно все что угодно. Но это не проблема инструмента, это проблема тех, кто им пользуется. Если люди засовывают пальцы в розетки, это вовсе не значит, что электричество не нужно. Позитивная психология или психология счастья, благополучия — это не какая-то глупость. Можно вспомнить много достойных имен, и здесь, конечно, выделяется Мартин Селигман — выдающийся ученый, открывший феномен «обусловленной беспомощности», который позволил нам лучше понять механизмы депрессии. Его более поздние исследования по психологии благополучия и счастья ложатся в основу большого количества разнообразных социальных и образовательных программ. Это — мировой тренд. Неслучайно ООН приходит к тому, чтобы определять качество жизни не показателями ВВП и прочими далекими от конкретного человека категориями, а с помощью более универсальных вещей, которые отражают состояние человека и соотносятся с тем, что для него важно.
В работе Селигмана все разумно: у человека должен быть смысл жизни, вовлеченность, прожитые эмоции, должны быть хорошие отношения с другими людьми, достижения. Это те критерии, по которым он оценивает, насколько человек счастлив. — В этих критериях есть «прожитые эмоции», а если человеку не дают их прожить? Об этом пишет в соцсетях медицинский работник Ольга Бабурова. Ее подруге, переживавшей смерть матери, психолог посоветовал найти в этом счастье: подумать, например, что теперь рядом с ней освободилось место, и в этом — позитив. Количество комментариев к этому посту зашкаливало, и показательно то, что люди не удивились, не восприняли ситуацию как нонсенс. А добавили новые примеры: им психологи говорили, например, что переживать по поводу смерти ребенка вредно, нужно сосредоточиться на том, чтобы родить нового. Ну и уж, конечно, в случае гибели домашнего питомца не тратить время на страдания, а сразу купить такого же.
— Сложно комментировать очевидно нелепые вещи. Человеку важно уметь осознавать и выражать свои чувства. В классической психологии есть понятие «эмоционального интеллекта». Оно сейчас несколько проституировано, но базово — это как раз умение понимать собственные эмоциональные состояния и переживания других людей.
Да, у нас достаточно широкий спектр чувств негативного характера: страх, тревога, вина, агрессия, обида, горе, печаль.
Люди, не умеющие осознавать свои чувства, страдают расстройством, которое получило название алекситимия, и это один из ключевых факторов развития психосоматических заболеваний.
Поэтому чувствительность к собственным эмоциям, их понимание — важная часть здорового человека.