Сериал «Дейзи Джонс и The Six» сделал Райли Кио ещё известнее, пока сама она переживала личные трагедии, материнство и юридические тяжбы с бабушкой Присциллой Пресли.
Её дед, Элвис Пресли, умер задолго до её рождения, но семье остался его дом в Мемфисе – Грейсленд. Много лет назад Райли Кио и её мама, Лиза Мари Пресли, брат и сёстры приходили туда на День благодарения; они останавливались в официальном отеле, и, когда туристы уезжали из легендарного дома, они переезжали туда, тусовались, ездили на гольф-карах по территории и отмечали праздник. «Когда повара Элвиса были живы, они готовили для нас ужин, который был действительно особенным, – говорит она мне. – Это было очень по-южному: зелень и жареный сом, жареная курица и кукурузные оладьи. Кукурузный хлеб и фасоль. Банановый пудинг».
Ранний майский вечер – её 34-й день рождения, как оказалось – и мы находимся в лобби отеля за пределами Санкт-Галлен, Швейцария, в надежде, что официант всё же появится. Вокруг практически никого. Пожилая женщина спит в инвалидном кресле. Бармен отгоняет мух от сырной тарелки. Пианист пытается оживить «счастливый час» (час скидок (во второй половине дня (в первую очередь, на алкогольные напитки) – прим. пер.) классическим исполнением песни «Losing My Religion» группы R.E.M. Аккорды эхом отражаются от обширной ротонды.
«Несколько раз мы ночевали там, – говорит Кио о Грейсленде. – Но не знаю, стоит ли мне об этом рассказывать». Она делает паузу. Второй этаж всегда был закрыт для публики из уважения к семье Элвиса Пресли (именно там у певца случился смертельный сердечный приступ). Однако семья Кио была семьёй Пресли – кто, если не они, имели право там находиться? «Осмотры начинались утром, а мы прятались наверху, ждали, пока они закончатся, – продолжает Кио. – Охрана приносила нам завтрак. На самом деле это такие потрясающие воспоминания. Мы заказывали сосиски и печенье, и прятались там до тех пор, пока туристы не уходили».
В ближайшие недели я услышу, как Кио смеётся и увижу ту её энергичную сторону (человека-спичку), которую так обожают её друзья. Но сегодня она говорит мягко и осторожно, подтянув колени к груди. За короткий промежуток времени она испытала как радость, так и горе: суицид брата в 2020 году; рождение дочери в 2022; смерть матери от осложнений после операции по снижению веса в начале этого года; выход сериала о вымышленной рок-группе 1970-х «Дейзи Джонс и The Six», за роль в котором её номинировали на премию «Эмми»; неожиданная судебная тяжба с бабушкой, Присциллой Пресли, из-за имения Лизы Мари и, следовательно, Грейсленда, а также урегулирование интересов семьи касательно корпорации Elvis Presley Enterprises.
Мы с Кио поговорим обо всём этом. Актриса познакомит меня со своей дочерью и назовет её имя, которое она ещё нигде не афишировала. Она скажет, что из-за потерь, которые она понесла, было время, когда казалось, что внутри неё сломалось что-то существенно важное. Но сейчас, в лобби отеля, она просто говорит: «Это не лучший мой день рождения». Это её первый день рождения без матери. «В прошлом году я была в Греции, снималась в «Дейзи Джонс». Я узнала, что выиграла «Золотую камеру», я в тот момент была на пляже, и это было очень красиво».
В настоящее время Кио является единственным хранителем Грейсленда и семейных акций Elvis Presley Enterprises, которые на момент смерти Элвиса стоили всего 5 миллионов долларов, а сейчас, по оценкам СМИ, стоят в районе 500 миллионов долларов. Она также восходящая звезда, продюсер и режиссёр: Премия в Каннах была присуждена ей за драму «Боевой Пони» (которую она сняла с Джиной Гаммелл) о двух парнях народа Лакота в резервации в Южной Дакоте. Всё, что случилось с Кио в этом году, хорошее и плохое, произошло полностью на всеобщем обозрении – так будет и дальше.
«Есть Кеннеди, а есть Пресли, – говорит режиссёр Баз Лурман, который познакомился с Кио и её матерью во время работы над «Элвисом». – Это королевские семьи Америки. И каждая из них по-своему, как писал Шекспир, «обручена со злосчастьем». Это из-за того, что у них такие высокие стандарты? Или потому, что весь мир наблюдает за ними? Возможно. Потому что – когда ты член американской королевской семьи – на тебя не просто смотрит вся твоя страна. На тебя смотрит весь мир».
Официант так и не появляется. Кио вежливо улыбается стараниям пианиста. «Пойдем прогуляемся, – говорит она. – Там парень в очках Боно играет песню из «Русалочки». Её муж и дочь, как и она страдающие от смены часовых поясов, спят в номере наверху.
Стеклянные двери открываются и закрываются, и мы проходим мимо плаката об истории отеля: «Это бывший швейцарский санаторий». Я понимаю, почему Кио нравится гулять: Альпы в одном направлении, Боденское озеро в другом.
Я задаю очевидный вопрос: почему мы в Швейцарии?
«У меня болезнь Лайма, – говорит Кио. Она убирает с лица свои длинные волосы, всё ещё влажные после душа. – Я воспользовалась этим небольшим перерывом, чтобы приехать сюда и посмотреть, смогу ли я немного облегчить её. Это комплексный лечебный центр, предоставляющий все виды тех вещей, которые не делают в Америке, к примеру, чистку крови».
Ранее она никогда не говорила о своей болезни. Позже я спрошу у Сэма Клафлина, её партнёра по «Дейзи Джонс», видел ли он, как Кио боролась с болью во время съёмок. «Когда она рассказала мне об этом, были моменты, когда я видел, что ей непросто, – вспоминает он. – Я заметил, что она мимолётно отвлекается между сценами. Тот факт, что она одновременно работает и борется с этим – это не что иное, как чудо». Сама Кио не обсуждает изнурительные симптомы, с которыми она живёт. Она осознаёт, что люди могут повесить на неё ярлык бедной маленькой богатой девочки, несмотря на то, что её мать, согласно имеющейся информации, на момент смерти имела миллионные долги.
Мы ищем место, чтобы посидеть на лужайке.
«Это мой первый перерыв за многие годы, – говорит она, когда мы садимся на траву. – Я трудоголик».
На прошлой неделе Кио закончила съёмки мини-сериала для Hulu в Ванкувере, появилась в Мехико на круизном показе Dior 2024 и присутствовала при запуске новой коллекции украшений Cartier во Флоренции. Она также занималась новыми проектами в своей продюсерской компании Felix Culpa. И вот она в Швейцарии, даёт мне интервью после восьми часов неприятных процедур – в свой день рождения.
Я спрашиваю, откуда, по её мнению, у неё такая трудовая этика.
«Не от моих родителей, – говорит она. – Ни от кого из моей семьи. Я вот такой родилась». На Кио надета рубашка с буфами, синие джинсы и слипперы Charvet. Она снимает их и зарывается пальцами ног в траву. «Я думаю, что мы наполовину состоим из врождённых качеств, наполовину из приобретённых: природа плюс воспитание. Я всегда была очень пунктуальной и трудолюбивой, мне хотелось что-то делать. Моё воспитание сильно отличалось от этого. Не было ни какого-то графика, ни расписания: иногда мы ходили в школу, иногда нет. Это то, к чему я привыкла, так что я проживала свои детские и подростковые годы, будто сама именно этого хотела. Я определённо авантюрный и спонтанный человек, но я хорошо переношу рутину. Мои родители рассказывали, что, когда я была маленькой, я очень старалась всё организовывать и добивалась нужного мне результата».
«Несмотря на все деньги и атрибуты, которые, кажется, облегчают жизнь, это очень, очень сложная жизнь. Быть под постоянным пристальным вниманием и продолжать добиваться успеха, по-прежнему проявляя себя на самом высоком уровне... Я просто в восторге от того, как она бросает себе вызов», – говорит Риз Уизерспун, исполнительный продюсер «Дейзи Джонс».
Райли Кио появилась на обложке журнала People ещё тогда, когда держала во рту соску. Она родилась в 1989 году в Санта-Монике, и её мать позировала с ней на фотографии с заголовком: «Первая внучка Элвиса. ВОТ ОНА!». По имеющимся сведениям, журнал заплатил тогда 300 000 долларов за этот эксклюзив. Отец Кио – ирландец и ашкеназский еврей. Мать – шотландка, ирландка, норвежка, коренная и «очень хиллбилли». О себе Кио говорит: «Я – американка».
Родители этой «американки» познакомились, когда её мать жила в Центре знаменитостей Церкви саентологии в Лос-Анджелесе. (Лиза Мари и Присцилла присоединились к ней после смерти Элвиса). Кио воспитывалась в церковной среде, но, по некоторым данным, семья покинула Церковь в 2014 году. «Я росла рядом со своим отцом, который читал книги о картах Таро и метафизике, – говорит она мне. – Он очень духовный. «Вера» – довольно сложное и перегруженное понятие, но, думаю, что вера – это вера во что угодно: вера в любовь, в человечество, во вселенную, во что бы там ни было. Я не хожу в церковь, но я всегда осознавала, что духовность – это то, что мне действительно нужно в моей жизни». Её семья делила время между Калифорнией, Флоридой и Гавайями. Покойный брат Кио, Бенджамин Сторм Кио, родился в 1992 году; примерно в это же время и без того необычное детство актрисы совсем перестало быть нормальным.
В 1993 году Майкла Джексона обвинили в сексуальном насилии над 13-летним мальчиком. Он обратился за поддержкой к своей близкой подруге Лизе Мари. Через год после того, как конфликт с семьёй мальчика был урегулирован (за 20 миллионов долларов), Джексон сделал Лизе Мари предложение. Она развелась с Дэнни Кио, и через 20 дней уехала с Джексоном в Доминиканскую Республику. СМИ сомневались в браке, считая его пиар-ходом ради реабилитации репутации Джексона, но Лиза Мари отрицала это: «Я очень влюблена в Майкла. Я посвящаю свою жизнь тому, чтобы быть его женой». Пристрастие Джексона к таблеткам и прочим препаратам было названо причиной расторжения их брака полтора года спустя.
«Всё моё детство было, пожалуй, очень экстремальным, – говорит Кио и, чтобы смягчить повисшее напряжение, смеётся громким гортанным смехом. – Оглядываясь назад, я вижу, насколько безумными были те или иные вещи для кого-то со стороны. Но когда ты живёшь в их эпицентре, то это просто твоя жизнь и твоя семья. Ты просто помнишь ту любовь, и у меня была настоящая любовь к Майклу». Кио, очевидно, была слишком юна, чтобы быть в курсе обвинений, витающих вокруг Джексона, поэтому её воспоминания больше безмятежные и счастливые, как, например, тот день, когда ради певца закрыли магазин игрушек в Париже – или, может быть, это был Лондон? – когда Райли был нужен плюшевый медведь. «Я думаю, что у него действительно был шанс делать людей счастливыми, причём самым эпическим способом, как, полагаю, и у моего деда тоже».
Я указываю на сюрреалистический факт, что Кио называет домом и Грейсленд, и Неверленд.
«Какой из них мне нравился больше? – спрашивает она вслух. – Если честно, я провела больше времени в Неверленде, чем в Грейсленде. Это был настоящий дом, в то время как Грейсленд был в моей жизни музеем».
После того, как Лиза Мари и Майкл Джексон развелись, она вышла замуж за Николаса Кейджа. Через четыре месяца они тоже развелись. Кио не поддерживает связь с Кейджем, но говорит, что сыграла бы с ним в кино. «Он отличный актёр. У меня были экстравагантные отчимы. Знаменитые и не знаменитые». В разговоре мы возвращаемся к Дэнни Кио, чей скромный образ жизни благотворно – заземляюще – повлиял на Райли в юности. «Её жизнь была такой разобщённой, – говорит Гаммелл, близкая подруга, а также партнер Кио по продюсерской компании. – У него не было денег, и у Райли была эта невероятно простая, обычная жизнь с ним, а потом – периоды жизни с её мамой, аномальные, диковинные. Вот почему ей так комфортно в любом месте».
Лиза Мари «базировалась» в Калабасасе, Калифорния – в городе, ныне всемирно известном благодаря семье Кардашьян. Закрытая община Hidden Hills была домом для Мадонны, Уилла Смита, Дрейка, Майли Сайрус и многих других. «Думаю, когда мы там жили, там были только мы и Мелисса Этеридж – то была страна хамов, – говорит Кио. – Я – настоящая гангстерша из Калабасаса». Кардашьян тоже жили там, но это было ещё задолго до их шоу. «Мне кажется, моя бабушка встречалась с их отцом, – говорит Кио. – Проверь это».
Она права. Присцилла встречалась с Робертом Кардашьян после развода с Элвисом в 1973 году. Она отказалась выйти за Роберта замуж, пока Элвис был еще жив, поэтому их пути разошлись.
В 2014 году Ким Кардашьян и Канье Уэст купили участок земли, на котором когда-то стоял дом детства Кио; тот дом был снесён и построен более крупный. Для проектирования семейного комплекса, где сейчас живёт Ким, Уэст нанимал бельгийского дизайнера Акселя Вервордта.
Будучи подростком, Кио так много путешествовала со своей семьёй, что добиться каких-либо успехов в школе ей было трудно.
«Я всегда была в растерянности, – говорит она. – Отец действительно волновался, что я не учусь как следует, а моя мама такая: «Ты творческая личность. Будь ей». Кио не закончила школу, хотя она всё ещё хочет когда-нибудь это сделать. Она читала книги, ходила в музеи, смотрела фильмы и использовала всё, что могла, для самообразования. «Мне нравится математика, – говорит она, – и моя грамматика не так плоха, как вы думаете, учитывая обстоятельства».
В 14 лет Кио начала работать моделью. Она не сходила с подиумов в течение нескольких сезонов и появлялась на обложках Vogue с мамой и бабушкой, а также для кампании Miss Dior. Благодаря всему этому, круг её друзей оставался неизменным: Дакота Джонсон, Зои Кравиц и Кристен Стюарт были и остаются её ближайшими подругами. Все трое описывают Кио как изящную, скромную и бесстрашную – и, прошу заметить, они, похоже, не сговаривались описывать её именно так. Они изумлены той силой, которую Кио продемонстрировала за последние три года. («Я бы сделала всё, чтобы её боль ушла», – говорит Джонсон). И они отмечают, что спокойствие Кио заставляет тебя наклоняться к ней ближе и прислушиваться к ней, как на экране, так и в реальной жизни. Она хрупкая, говорят они, но не путайте это со слабостью.
Кравиц и Кио кормили грудью в непосредственной близости друг от друга – их матери дружили. Где-то даже есть VHS-кассета, на которой Зои и Райли бегают на празднике по случаю трёхлетия, но сдружила их на всю жизнь именно новогодняя вечеринка, когда им обоим было по 16 лет. «Я думаю, что постоянство, отсутствие двуличности – это то, что я всегда ценила в Райли, – говорит Кравиц. – Независимо от того, в какой ситуации мы находимся, независимо от того, в обществе каких людей мы находимся, она один и тот же человек. Я никогда не ставила под сомнение её целостность и достоинство. А ещё внутри неё определенно живёт сумасшедший демонёнок, который любит... Я имею в виду, налейте ей пару шотов текилы и увидите, какая она хулиганка!».
Я передаю все эти слова Кио, и она просто взрывается от смеха. «Не думаю, что сейчас я хулиганю так же, как раньше, – говорит она. – Я больше не пью, но с поздней юности и где-то до середины моих 20-ти я была той ещё авантюристкой. Теперь я немного бабуля».
Дакота Джонсон познакомилась с Кио на парковке In-N-Out (сеть закусочных быстрого питания на западе США – прим. пер.), когда им было 16. «Я будто нашла свою родственную душу», – говорит мне Джонсон. Её родители, Дон Джонсон и Мелани Гриффит, появились на обложке журнала People, едва только узнав, что Гриффит беременна. Обложка ревела: «ОНИ ЖДУТ РЕБЁНКА!». «Когда я встретила её, я почувствовала то, что невозможно сформулировать: каково это, быть ребёнком в известной семье, – продолжает Джонсон. – Нас это объединяло. Понимание. Мы просто курили сигареты со своими мамами. И они звонили друг другу и говорили: «Наверное, она останется у тебя на следующие четыре дня. Позвони мне, если её нужно подвезти». Я уходила к Райли, а потом возвращалась от неё через неделю. Не знаю, нормально ли это, но да, я просто бегала по Лос-Анджелесу, делилась одеждой, пахла благовониями Nag Champa. Большинство воспоминаний связано с музыкальными фестивалями и, конечно, парнями-музыкантами». Видела ли она свою давнюю подругу в «Дейзи Джонс и The Six»? «Всё с ней смотрю».
С тех пор, как в этом году вышел этот номинированный на «Эмми» сериал, Кио крайне скромно отзывается о своём певческом голосе, говоря, что в юности она пела тихим мягким голосом то тут, то там, но не более того. У Джонсон, оказывается, память получше. «Когда нам было 19, мы создали шуточную группу под названием Folky Porn, – рассказывает она. – Мы с Райли тогда были блондинками. Мы скрывались в Нью-Йорке после расставания с нашими парнями. Пели трёхголосые гармонии (с нами ещё был мой брат, Александр), на песни Хэнка Уильямса и Джона Прайна и снимались в фото-будке, делая тысячи и тысячи снимков».
Эти слова я также передаю Кио, и она в восторге от того, что ей напомнили о её подростковой мечте.
«Боже мой, Дакота открыла меня, – говорит Райли. – Я лгала миру! Я была в группе!».
Я спрашиваю Кио, с кем она поехала бы в тур: с The Six или с Folky Porn.
«Не задавай мне таких вопросов, – протестует она, смеясь. – Это очень спорный вопрос, но, пожалуй, я лучше поеду в тур с Folky Porn».
Кио получила свою первую профессиональную актёрскую работу в фильме «Ранэвэйс» – байопике о рок-группе 70-х с Кристен Стюарт в роли Джоан Джетт. «Она была той самой неуловимой фигурой на съёмочной площадке, потому что она была там с нами так недолго, но она появлялась с неизбежной важностью, как настоящий авторитет, – говорит мне Стюарт. – Она внучка Элвиса, так что, очевидно, она нам была интересна. Понимаешь, что я имею в виду? И она была очень, очень – и я сейчас с любовью это говорю – болезненно застенчивой».
Ей было чуть за двадцать, когда она записала самопробы на роль стриптизёрши в фильме Стивена Содерберга «Супер Майк». Режиссёр выбрал её не только на одну эту роль, но и работал с ней над двумя своими следующими проектами: «Удача Логана» и «Девушка По Вызову», последний даже принёс ей номинацию на «Золотой глобус». «Самое удивительное в Райли – это её полное актёрское бесстрашие, – говорит Содерберг. – Она ничего не утаивает, не защищает. Каков бы ни был план её действий – а у неё он непременно есть, такое просто так не получается – она никого этим не обременяет. Я никогда не видел, чтобы с ней было что-то не так. Стюарт поддерживает эту мысль: «Она лучшая во всём, что когда-либо делала. Потому что она не играет. Она физически привлекательная девушка. Она всегда честная, и это довольно уязвимая позиция. И я не принижаю какой бы то ни было другой проект, но есть такие актёры, которые просто не могут играть скучно, непримечательно».
Райли познакомилась с австралийским каскадёром и актёром Беном Смитом-Петерсеном в 2013 году во время съёмок фильма «Безумный Макс: Дорога Ярости», а позже они оказались в Байрон-Бее. «Я помню это так ярко, я просто знала, что у нас с ним будут дети, – говорит Кио. – Оглядываясь назад, скажу, что это было очень странно. Я не знала, как именно это случится, но это случилось».
Они поженились в 2015 году. И Кио, и Стюарт до сих пор помнят девичник в оазисе китча во всемирно известном отеле Madonna Inn в центральной Калифорнии.
«Мы очень хорошо разбираемся в вечеринках в гостиничных номерах, – говорит мне Стюарт. – Однако нас ни разу не выгоняли из отелей. Это о чём-то говорит».
«Мы слушали Spice Girls, Backstreet Boys и TLC, – вспоминает Кио. – Комнаты были розовыми и блестящими. У нас на головах были ободки с непристойными фигурками».
«Мы ужинали в странном ресторанчике и очень сильно шумели», – добавляет Стюарт.
«На следующее утро папарацци сфотографировали нас с похмелья, это теперь навсегда в Интернете, – говорит Кио. – Это моё самое веселое воспоминание». (Погуглите её имя и слово «девичник»: фотографии похожи на постеры к фильму про вооружённое ограбление).
В Швейцарии садится солнце, и Кио кутается в свитер. Мы так далеко от Лос-Анджелеса, что, когда мы начали беседовать внутри, единственными поздравлениями с днём рождения, которые она получила, были автоматические электронные письма от её врача и стоматолога, а с тех пор, как мы сели на траву, её телефон просто поёт оповещениями о сообщениях от друзей.
Кио улыбается. «Боже мой, так много сообщений, я должно быть особенная», – шутит она.
Мы прощаемся на день в лобби. Пока Кио убегает к мужу и дочери, пианист со всей серьёзностью начинает играть песню «Can't Help Falling In Love».
Слишком поздно. Райли покинула здание.
Впервые мир узнал о том, что у Кио и её мужа родилась дочь, на похоронах Лизы Мари в Грейсленде в январе этого года. Райли написала надгробную речь, но от переполнявших её эмоций не смогла её прочитать, поэтому муж сделал это за неё. В ней были такие слова: «Надеюсь, я смогу любить свою дочь так, как ты любила меня, как ты любила моего брата и моих сестёр. Спасибо, что дала мне силы, моё сердце, моё сочувствие, моё мужество, моё чувство юмора, мои манеры, мой характер, моё неистовство, моё упорство. Я – плод твоего сердца».
Жарким июньским днём Кио приветственно обнимает меня возле скромного типового дома 70-х годов, который они со Смитом-Петерсеном арендовали в конце глухого переулка в Калабасасе. «Не осуждай, это не моя эстетика, – говорит она. – После смерти мамы мне нужно было быть рядом с сёстрами, а здесь было только три свободных дома, так что мы просто въехали. И застряли».
Завтра семья переезжает в более уединённое место – даже сейчас в конце улицы припарковались папарацци – и Смит-Петерсен пакует коробки в гараже. Они по-прежнему поддерживают 14-летних сводных сестёр Кио, Харпер и Финли Локвуд, это первоочерёдная обязанность. Лурман помнит, как на похоронах Лизы Мари Кио «обнимала близняшек за плечи, когда люди проходили мимо них в саду».
Я спрашиваю, является ли новое место её идеальным домом.
«Нет, но я люблю пригород, – говорит она. – Это моя мечта – нормальная жизнь. Я счастлива здесь».
Кио проводит меня внутрь и, сквозь лай собак, Зуши и Грабса, я слышу плач младенца.
«Привет, детка, – говорит Райли. А потом поворачивается ко мне: «Это Тьюпело». (Тьюпело – город в северо-восточной части штата Миссисипи; также "tupelo" означает «нисса» – прим. пер.).
Тьюпело Сторм Смит-Петерсен родилась в августе 2022 года благодаря суррогатной матери. «Я считаю, что это очень крутой, самоотверженный и невероятный поступок, который совершают женщины, чтобы помочь другим людям. Я могу вынашивать детей, но мне казалось, что это лучший выбор, учитывая мои аутоиммунными заболевания». Что касается имени дочери: Тьюпело – родина короля рок-н-ролла в Миссисипи.
«Забавно, что мы выбрали это имя до выхода фильма «Элвис», – говорит Райли. – Я думала, что это здо́рово, потому что это не очень хорошо известное слово или имя с привязкой к моей семье – это не Мемфис или что-то в этом роде. А когда вышел «Элвис», там было Тьюпело это и Тьюпело то. И я такая: «О, нет». Но это нормально».
Второе имя дочери – дань памяти покойному брату, Бенджамину Сторму Кио, который умер, когда ему было 27.
Кио берёт свою 10-месячную девочку из детского манежа, и нет сомнений, кто её отец. «Она – это будто кто-то уменьшил моего мужа, – говорит Кио, а затем мягко открывает мне секрет. – Я покажу тебе, где я». Она поворачивает Тьюпело затылком ко мне. «Этот локон вот здесь», – Кио улыбается и нежно дёргает белокурый завиток. Я также вижу Кио в глазах и улыбке Тьюпело.
Кио пытается передать ребёнка няне, но Тьюпело категорически против, так что мы втроём выходим на задний двор, где с деревянной скамейки открывается вид на искусственное озеро. Тьюпело сидит на коленях у матери и играет с моими солнцезащитными очками.
«Это то, что в своей жизни я действительно хотела «сделать как положено», – говорит Кио. – Не думаю, что можно быть идеальным родителем, но я хотела бы быть лучшей мамой для неё, какой я только могу быть. Это... – Кио делает долгую паузу. – Очень важно для меня». Я слышу отголоски той речи для её мамы: «Я уверена, что выбрала лучшую мать для себя в этом мире, и я знала это ровно столько, сколько я тебя помню».
Позже, когда Тьюпело дремлет, а калифорнийское солнце начинает палить, Кио сидит в шезлонге в белой майке, жёлтом бикини, соломенной шляпе, солнцезащитных очках на кончике носа и ест красное яблоко. После 15 дней лечения в Швейцарии она чувствует себя лучше. Это первое, что помогло ей.
С тех пор, как мы в последний раз встречались, стало известно о компромиссном соглашении Кио с её бабушкой. В обмен на то, что она стала единственным попечителем имения Лизы Мари, Кио (по имеющимся сведениям) заплатит Присцилле миллион долларов и покроет 400 тысяч долларов судебных издержек.
Её адвокат сказал, что Кио не согласилась бы на это, если бы её что-то не устраивало.
«Хм-м-м...», – произносит она. Она знала, что эти вопросы будут заданы. Она переводит дыхание. «Когда умерла моя мама, во всех аспектах нашей жизни царил хаос. Казалось, что ковёр выдрали из-под ног, а пол под нами расплавился. Все были в лёгкой панике, пытаясь понять, как теперь жить и куда двигаться дальше, а чтобы разобраться в деталях ситуации, потребовалось время, потому что сама ситуация сложная. Мы семья, но в нашей семье есть и огромная деловая сторона. Поэтому, полагаю, была необходима ясность».
И ясность появилась?
Райли улыбается: «Появилась».
С бабушкой всё в порядке?
«С бабушкой всё будет в порядке, – говорит Кио. – Она никогда не была не счастлива». Она делает паузу, чтобы собраться с мыслями. «Я пытаюсь придумать, как ответить на этот вопрос, это не 20-минутный разговор». Ещё одна долгая пауза. «Случилось небольшое потрясение, но теперь всё будет так, как было. Она прекрасная женщина, и она сыграла огромную роль в создании наследия моего деда и Грейсленда. Это очень важно для неё. Он был любовью всей её жизни. Всё, что СМИ говорят об обратном, огорчает меня, потому что всё, чего она хочет, – это любить и защищать Грейсленд, семью Пресли и её наследие. Это вся её жизнь. Она попыталась взять на себя большую ответственность. Ничто из этого никогда прежде не было частью наших отношений. Она просто была моей бабушкой».
В сети появились противоречивые сведения о том, будет ли Присцилла похоронена в Грейсленде. «Не знаю, почему она не может быть похоронена в Грейсленде, – говорит Кио. – Я не понимаю, о чём шла речь в новостях, что за драма. Да. Если она захочет этого, то конечно. Поделиться Грейслендом с миром было её идеей с самого начала. У меня всегда были позитивные и прекрасные воспоминания и ассоциации с Грейслендом... Теперь много членов моей семьи похоронено там, так что в этот момент моей жизни это место большой печали».
Её младший брат тоже похоронен там.
«Он во многом ощущал себя моим близнецом, – делится Кио. – Мы были очень связаны и очень похожи. Он был намного быстрее и остроумнее, и немного умнее меня, – она смеётся. – У него была особенная душа». После смерти Бенджамина Райли переехала к матери на полгода. «После этого я ночевала у неё дома два-три раза в неделю. Она хотела, чтобы мы были там. Если бы это зависело от неё, я бы жила там постоянно».
Кио видела Лизу Мари на вечеринке в честь фильма «Элвис» на следующий день после церемонии вручения премии «Золотой глобус». «Мы ужинали, – говорит она. – И это был последний раз, когда я её видела. Я помню, как думала о том, как красиво она выглядит, и это моё самое яркое воспоминание о том ужине».
Когда Кио в нашем диалоге вспоминает о случившихся трагедиях, фразы становятся обрывистыми: «Я пережила много боли и испытала... Части меня умерли, и я чувствовала себя так, будто моё сердце разорвалось, но я также чувствую... Я пытаюсь сообразить, как это сформулировать словами... Я развила и укрепила в себе те качества, которые появились в результате прожитых невзгод».
Я спрашиваю её, что она хочет, чтобы люди помнили о её матери.
Она вздыхает, потом улыбается.
«Боже мой, – говорит она, – Думаю, что на то, чтобы всё обобщить, уйдёт большое количество времени, но она действительно была единственной в своем роде. Она так беззастенчиво была самой собой в любых обстоятельствах, она была такой сильной». Здесь фразы снова становятся обрывистыми: «Жизнь, которую она прожила, была нелёгкой… и ещё предательство, которое она пережила, и отсутствие настоящей любви, настоящих друзей… У неё несомненно было несколько замечательных друзей и мужчин, но я не думаю, что у неё действительно когда-либо были… Люди просто приходили в её жизнь и исчезали из неё с тех самых пор, как она родилась, они все что-то хотели от неё, но не были с ней полностью искренними. Наверное, ей пришлось научиться такой непоколебимости, непробиваемости… Она была очень впечатляющей, яркой, чрезвычайно любящей, чрезвычайно преданной, своего рода львицей – храброй, огненной женщиной и замечательной матерью. Вот так я и скажу о ней в итоге, потому что я её дочь. Она была лучшей мамой на свете».
Райли замолкает на мгновение. «Когда я потеряла брата, не было никаких ориентиров или планов действий. Было много сильных эмоции, с которыми я не знала, что делать, – делится она. – Когда я потеряла маму, я уже была получше знакома с этим «процессом», и я обнаружила, что работа очень помогает. Меня триггерит, когда люди говорят, что счастье – это выбор, но в тот момент я действительно чувствовала, что передо мной стоит выбор: сдаться и позволить этому событию уничтожить меня или набраться смелости, чтобы это преодолеть. Я попыталась пройти через это, не сдаваясь».
Кио явно вложила много сил в «Дейзи Джонс». «Это был один из тех карьерообразующих моментов, и это было в ней, – говорит Уизерспун. – Она была готова рассказать эту историю и поделиться большим количеством своих глубоких личных впечатлений со зрителями. Особенно если вы досмотрите до 8, 9, 10 серии, вы увидите, как эта женщина раскрывается таким неподдельным, интуитивным и душераздирающим образом. Она сделала это, несмотря на всё то, что происходило в её жизни».
Последний раз я вижусь с Кио в четверг вечером в центре Лос-Анджелеса, на концерте её друга Блейка Миллса, автора-исполнителя, написавшего большую часть музыки для «Дейзи Джонс». Трудоголик Кио держит в руках большую эко-сумку с платьем, каблуками и украшениями, которые она только что надевала в магазин часов Jaeger-LeCoultre, открывшемся на другом конце города. Она переоделась в джинсы и белую футболку в машине. Я спрашиваю, как прошёл переезд, и она отвечает, что его пришлось отложить – на новом месте ещё не закончились малярные работы. Тем не менее она оптимистична. «Мне нравятся переезды, – говорит она. – Можно по ходу избавляться от ненужных вещей».
Для Кио были зарезервированы места, но она предпочла быть ближе к сцене, так что мы пробираемся сквозь толпу, и вскоре к нам присоединяется её муж. Это небольшое место – бывшая пресвитерианская церковь – и кондиционер сломан. Однако Кио – тот самый любитель концертов, каким я хотела бы быть: внимает каждому слову, покачивается в такт музыке, полностью присутствует в моменте. Время от времени, кажется, слова песни трогают её, и она обменивается любящим взглядом со своим мужем.
К 9 часам вечера Кио проголодалась, поэтому она рассчитывает время доставки Postmates, чтобы поесть на улице во время антракта. Кио надеялась на Goop Kitchen, но там было закрыто, так что – такова жизнь в Лос-Анджелесе – она выбрала Erewhon. К сожалению, они забыли положить столовые приборы. Кио смеётся: «Получается, я руками ем веганскую лазанью». Мы втроём сидим на ступеньках бывшей церкви. Ночь, проведённая вне дома – редкость для молодых родителей. Это жаворонки, которые обычно ложатся спать в девять. И ни один из них не может вспомнить последний концерт, на котором они были.
Вернувшись внутрь, мы слушаем Миллса до полуночи. Мы постепенно засыпаем, но Кио не готова уходить. «Ещё одна песня», – говорит она мне, глядя на часы. Она прижимается к мужу, её глаза не отрываются от сцены, и улыбка не сходит с её лица. Миллс объявляет песню «By Myself» из «Дейзи Джонс». «Эту песню пела Райли Кио», – говорит он. Это баллада о смятении и уверенности в себе и, помимо всего прочего, о сравнении жизни с «бущующим морем». Когда песня заканчивается, Кио говорит: «Думаю, что это хорошее завершение концерта».
Снаружи она обнимает меня на прощание и берёт мужа за руку. Они уходят к своей машине, которую припарковали на улице, как все остальные.
В конце «Дейзи Джонс» есть такие слова: «Избранные не знают, что они избранные». В её доме в Калабасасе я спросила, что она думает об этом, и она пошутила, что знает некоторых избранных, которые определённо считают, что заслужили быть избранными. Я думаю, что меня, безусловно, выбрали для некоторых замечательных вещей и для некоторых ужасных – тоже, – сказала она. – Я осознаю, что пережила множество безумных вещей, но я не чувствую себя жертвой. Я не чувствую себя бедняжкой Райли».
Следующие слова Кио произнесла небрежно, но эти слова о многом говорят и о её смирении, и о стремлении к нормальной жизни, даже когда весь мир наблюдает.
«И я не чувствую себя избранной».
Автор оригинальной статьи: Бритт Хеннемут.
По материалам ресурса Vanity Fair.
