Мы шли уже пять часов, верёвка с двумя минами на концах, перекинутая через шею, натёрла кожу до крови. Приказ выходить на марш был неожиданным, подготовить какой-либо транспорт не успели, всё пришлось нести на себе. Распределив мины между бойцами взвода, наш командир понял, что мы всё не унесём, пришлось просить помощи у простых бойцов. Их командиры были недовольны, мол, у них и так поклажи много, даже завязалась перепалка. Её остановил ротный, отдав приказ раздать оставшиеся мины бойцам.
В сентябре 1943 г. дивизия была выведена в резерв для пополнения и отдыха и затем в районе города Торопец Калининской области вошла в состав 6-й гвардейской армии.
20 октября 1943 г. 6-я гвардейская армия вошла в состав 2-го Прибалтийского фронта и, совершив марш в район города Невель, заняла оборонительный рубеж северо-восточнее города.
С 16 декабря 1943 г. по 4 января 1944 г. дивизия в составе 93-го стрелкового корпуса 3-й ударной армии вела наступление западнее г. Невель. Продвинувшись на 30 километров, она освободила около 60 населённых пунктов и вышла к реке Ливица. Встретив здесь упорное сопротивление мощной группировки противника, соединения 3-й ударной армии, как и всего 2-го Прибалтийского фронта, по приказу Ставки остановили своё наступление и заняли оборону.
Если для обычного бойца находиться в обороне, это можно сказать отдых, то для сапёра это каждодневный тяжкий труд. Мы проходили в день десять и больше километров, обследуя местность на предмет оставленных нам немцами «подарков». Особо рискованные были операции, когда нужно было проверить дома, заводские строения, там под каждым углом могла быть мина. Перед самым Новым годом меня наградили орденом Славы третьей степени и вручили сержантские погоны. Как по мне, так я ничего такого героического не совершил и считал, что этой награды не достоин, но командование решило по-своему. Это было в конце октября 1943 года. Дивизия окопалась, встретив ожесточённое сопротивление противника. Поступил приказ заминировать две полевые дороги ведущие в сторону наших позиций. На выполнение этого приказа вышел весь взвод, вернее то, что от него осталось после наступления. Группой, в которой находился я, командовал сам взводный. Надо сказать, что это был нехороший человек, да и командир с него так себе. С дорогой мы управились быстро, немец нас не заметил. Я обратил внимание на едва заметные следы от грузового автомобиля, они шли чуть ниже дороги. Вероятно, в осеннюю распутицу техника проезжала здесь. Указав на обнаруженные мною следы колёс взводному, получил приказ молчать и возвращаться в расположение. Такой подход к нашей обороне мне не понравился, я стал спорить, настаивая на минирование этого прохода, но командир настаивал. Мой боевой товарищ Набегов Максим, показал на оставшиеся у него две противотанковые мины. Чуть задержавшись при отходе, мы спрятали их под куст. Надо сказать, что после минирования местности почти всегда выставлялись посты охранения. Мало ли, мы уйдём, а придут немецкие сапёры и снимут мины. Вот я и напросился на такой пост. Взводный махнул рукой – оставайся. Выбрав место под сосной, я осматривал дорогу. Почти два часа было тихо, уже начинало смеркаться. Потом я услышал звук мотора. На пригорке показалась немецкая танкетка и мотоцикл. Они двигались очень медленно, водитель мотоцикла и солдат в коляске всматривались в дорогу. Мотоцикл резко остановился возле молодой берёзки, я не мог поверить, что они увидели место закладки мины. «Надо узнать, кто её устанавливал» - подумал я. Немец, сидящий за водителем мотоцикла, слез на дорогу, шёл он осторожно, внимательно глядя себе под ноги. Пройдя ещё пару метров, он вернулся к технике. Взяв из танкетки длинную палку, он спустился с дороги. Махая ею из стороны в сторону, он прошёл больше пятидесяти метров. Я такую штуку ни разу не видел, но сразу понял, что в руках у солдата миноискатель. Обратно немец шёл вольготно, не опасаясь. Танкетка и мотоцикл уехали, а я пополз к кусту, где были спрятаны мины. Только добрался, как на дороге показались три немецких танка и грузовой автомобиль. Первую мину я оттащил к самой бровке дороги, там была ямка накрытая жухлой травой. Сапёры, те, кто был занят минированием, хорошо знали ширину колеи немецких танков, вот и я рассчитал расстояние. Вернувшись ползком за второй миной, я увидел, что танк съехал с дороги и движется прямо на меня, следом за ним ехал грузовик. Второпях я забыл об осторожности, вторую мину нёс вприсядку и, конечно же, меня заметили. Сначала выстрелил карабин, потом к нему присоединились пара автоматов. Мину я не положил, а просто бросил на край канавы, а сам скатился в неё. Вот тут началось самое страшное! Танкисты меня не видели, танк продолжал движение, но стоящие на дороге солдаты открыли такой огонь, что соберись взлететь одна из сонных мух, она была бы убита пулей. Совсем рядом со мной раздался взрыв, скрежет металла рвал барабанные перепонки. Как будто вдалеке, я услышал второй взрыв. Страх сковал моё тело, на меня падали комья земли, а я даже не вздрагивал. Лишь через полчаса я решился вылезти из канавы. Танк стоял неподвижно, тент грузовика был разорван в клочья, стёкла кабины разбиты. Желание испытывать судьбу дальше отсутствовало, я побрёл к своим. Первым кого я встретил, был командир роты. Он оглядел меня, кажется, сделал замечание, но я его плохо слышал. Тормошив меня за плечи, он требовал объяснений, я всё рассказал. Больше мы взводного не видели, командовать назначили старшину Дмитриева.
18 июля 1944 г. началась Люблинско-Брестская операция, в которой участвовали соединения 69-й армии.
В 5 часов утра после 30-минутной артиллерийской подготовки 370 стрелковая дивизия начала разведку боем силами передового батальона— 2 стрелкового батальона 1234 стрелкового полка, в районе высоты 194,4 юго-западнее г. Ковель. Действия передового батальона имели большой успех. Для его развития были введены в бой главные силы первого эшелона дивизии (1234 и 1230 сп). Дивизия без паузы перешла в общее наступление в направлении Пшевалы, Замлынье. Прорвав оборону противника, она за первый день боя продвинулась на 10—12 километров. Завершив прорыв всей тактической зоны обороны противника, дивизия к исходу 19 июля 1944 г. вышла к реке Западный Буг, продвинувшись за два дня боёв до 40 километров.
Летом 1944 года наступление наших войск развивалось стремительно. Будучи уже опытным бойцом, я понимал, что наша Победа близка, нужно лишь поднапрячься. Возле небольшой деревни немцы укрепили свои позиции так сильно, что ни авиация, ни артиллеристы ничего не могли сделать. Если на правом фланге части дивизии продвинулись, то на левом встали как вкопанные. Виной тому два дота с пушками и пулемётами. Ротный собрал возле себя минёров, его слова запомнились мне на всю жизнь:
- Приказывать и неволить не могу. Нужны добровольцы. Кто пойдёт?
Повисла тишина, все понимали, что этот бой будет последним. Вызвались я, Алиев и Николай Понамарёв из Кишинёва.
- Ваш правый, левым другие займутся. Что нужно?
- Ящик тротила, три противотанковые гранаты и прикрывающий огонь, пока они до дота доберутся, - сказал за нас старшина Дмитриев.
- Будет, всё будет, только, ребятки, взорвите его на…!
Через полчаса у нас было все, о чём просил старшина, гранат даже в избытке. Оставив личное оружие в траншее, мы, по ходам сообщения, подобрались как можно ближе к нашей цели. В бинокль старшины я отчётливо видел дот, он огрызался огнём пушки, его пулемёты не замолкали.
- Не торопитесь, вас дымом прикроют …
- Свои бы не положили, - перебил старшину Понамарёв, - обидно будет.
- С Богом, - старшина подтолкнул нас в спины.
Первые сто метров дались легко, обломков кирпича, камня и кусков железа было мало, потом стало сложнее. Передавая друг другу ящик с взрывчаткой, мы подкрадывались к страшному зверю, именно так я себе представлял дот. Когда до него оставались чуть больше ста метров, прилетели дымовые мины. Уж не знаю, какую они нам могли оказать помощь?! Едкий дым разъедал глаза, слёзы катились градом. Протерев лицо рукавом гимнастёрки, я посмотрел в сторону дота. Его правая бойница была пуста, пулемёта не было.
- С этой стороны пойдём. Сейчас наши по нему стрелять будут.
Последнее моё слово потонуло в гуле разрывов артиллерийских снарядов.
- Бегом! За мной! - прокричал я, подхватив ящик.
Несколько осколков пролетели совсем рядом со мной, Алиев был ранен, но не отставал.
- Там окоп охранения! – Николай указал чуть левее дота, - я туда, а вы дальше. Прощайте!
Это были последние слова человека, с которым я больше года делил сухарь и жидкую похлёбку. Его тела так и не нашли. Рискуя погибнуть от своих же снарядов, мы пробежали последние метры, отдышались, привалившись к бетонной стене дота.
- Под большую дырку надо ящик ложить! – прокричал мне в ухо Алиев.
Я понял, что он имеет в виду пушечную амбразуру, кивнул в знак согласия. Обойдя дот, мы поползли вдоль стены, над нашими головами стрекотали пулемёты. Вот он – ствол пушки! Я бросил в незащищённое бетоном пространство свою гранату, Алиев свою. Раздались два мощных взрыва. Поджечь фитиль дело не хитрое, но это когда ты спокоен, а тут со всех сторон смерть на тебя смотрит, волей-неволей руки затрясутся. Трофейная зажигалка никак не хотела давать огня, Алиев достал коробок спичек. У него получилось лучше. Мы перевалили ящик через толстую стену и побежали что есть силы в сторону. Шнур я сам отмерял, знал, что у нас не больше минуты. Мы упали в воронку, прикрыв головы руками, раздался страшный взрыв. Что-то тяжёлое упало совсем рядом, шипел раскалённый металл, остывая в луже. Лишь когда немного стихло, я поднял голову. Тело Алиева было придавлено большой бетонной глыбой.
20 июля 1944 г. дивизия форсировала р. Западный Буг в районе д. Гусынне и перешла в стремительное преследование противника в направлении г. Холм.
22 июля 1944 г. дивизия во взаимодействии с танковыми и кавалерийскими частями штурмом овладела г. Холм и д. Жултанце. 23 июля она овладела Седлище, Могильница, Бжезины и к исходу 24 вышла к р. Вепш. 25 июля форсировала р. Вепш и овладела узлами обороны противника Бискупице, Травники, Пяски. 1230 стрелковый полк в этот день участвовал в освобождении г. Люблин. От реки Вепш через южную окраину Люблина дивизия к исходу 27 июля 1944 года вышла на восточный берег реки Висла в районе Пархатки, Бохотницы (между городами Пулавы и Казимеж).