Царапины на ногах сочились, левый бок тянула ноющая боль. Но к боли этому человеку было не привыкать. Активное детство, воспитание и юность приучили его не обращать внимания на боль.
«Пройдет», - подумал мотоциклист. Вокруг собралась группа местных жителей, один предложил зайти к нему в дом и промыть ссадины.
Кто-то поднял байк, все испугано смотрели на европейца. Он показал жестом, что все хорошо.
Как бы не так.
«Ненавижу», - ярость клокотала внутри, она не оставляла свою добычу, рвала душу на части. И байкер не имел сил сопротивляться, он ненавидел водителя джипа и всех ему подобных, коих здесь все.
Для отправной точки канала я избрал эту историю, которая демонстрирует моё состояние и мировоззрение на момент 2017 года.
Мне должен был весь мир, вся ответственность за мою жизнь находилась где угодно, но только не у меня.
Я попал в аварию на серпантине в Северном Вьетнаме. Со мной была бывшая супруга и бывший бизнес-партнёр.
Почувствовав настроение, местные начали расходиться. Он прошел во двор к одному из них, промыл неглубокие раны и вновь уселся на землю.
Его не покидало ощущение, что он не может вдохнуть полной грудью. «Забил, когда падал», -уговорил себя парень.
Ещё 10 минут спустя он продолжил маршрут.
Доехав до запланированного городка, он снял номер и проковылял в душ. Обзорные экскурсии были отложены до завтра. Бок тянуло.
«Может, ребро? Само заживёт».
Заснул он быстро, но спал беспокойно. Состояние организма было, как перед заболеванием простудой: слабость, вялость, апатия.
Но байкер вырвал себя из кровати, умылся и отправился на экскурсию по окраинам городка.
Близ провинциального центра располагались мелкие убогие селения, где по узким тропкам между подворьями сновала сопливая детвора мал мала меньше.
Раздетые, грязные, но счастливые.
Аборигены тут выживали благодаря тяжёлому труду с утра и до ночи. Засеивали рис и собирали дрова для отопления своих покосившихся лачуг.
Разноцветные одеяния женщин хоть и знавали лучшие дни, но выглядели для европейца очень необычно. Именно благодаря местным племенам сюда с давних пор стекались туристы, чтобы наделать эксклюзивных кадров на зависть друзьям.
За счёт аборигена богатели отели, рестораны и предприимчивые турфирмы, но сами племенные представители продолжали тяжёлое существование.
Яркие пейзажи и наряды местных, улыбки детворы тем не менее не трогали душу нашего героя. Он продолжал хоронить свой отпуск, упиваясь мыслями, что бы он сделал с водителем, попадись тот ему в руки.
Побродив на байке среди рисовых террас, он развернул стального коня в сторону отеля. От езды по местным раздолбанным ухабистым тропкам у него разболелся бок, тянущая боль постепенно складывала человека пополам.
Найдя подходящий камень, водитель остановился и сполз на него. Сидя боль ощущалась не так сильно.
От нее стало невозможным дышать глубоко, от вдоха тянуло левое плечо, что-то явно было не так.
«Ничего, отлежусь, пройдет».
Перед глазами вставали образы давних битв, когда он попал под раздачу от 4 молотобойцев. Заканчивали бить его они уже ногами.
Больно было и тогда. И сейчас мозг судорожно проводил анализ, были ли схожи ощущения в организме. Тогда отлежаться хватило дня. Сейчас его бы тоже хватило, но впереди дорога, а боль усиливалась от езды. Это байкер уже понял.
Ленивый мозг провел диагностику внутренних ощущений, махнул рукой и убедил человека, что койка поможет.
Ну не больницу же искать, в конце концов.
На следующее утро организм чувствовал себя бодрее. Одна неприятность: вовсе не хотелось есть. От этого ощущалась слабость.
"Ну да и это уже было. Вся жизнь - боль и борьба, а скрипучее дерево дольше живёт".
Август 2023 года. Вся жизнь - боль и борьба только тогда, когда выбираешь жить в борьбе и с болью.
На изменение этой установки у меня ушло 2 года и 4 месяца.
Парень вознамерился покинуть этот город и двинуть дальше по маршруту.
Из-за ситуации на серпантине он перестал ощущать вкус путешествия, оно не трогало его. Нужно было что-то менять
Впереди ждал самый яркий на маршруте перевал. Огромная высота и дорога по петле спускается вниз. Так, что ты сверху видишь ее же на противоположной стене горы.
Трасса прямо внизу перед тобой, но это и не трасса вовсе. Тончайшая нить, по которой ползут муравьи-дальнобойщики. Огромные тягачи отсюда виделись букашками.
Это несколько взвинтило настроение водителя, предвкушение затяжного спуска подняло уровень адреналина в крови.
Но тут же вспыхнул образ идущего на таран внедорожника.
«Да чтоб тебя», - подумал он и грязно выругался.
«Как можно вот так ради нескольких секунд своей жизни ни в грош не ставить жизнь чужую? Всё только своей мизерной выгоды, ради этого другого человека лишить жизни не жаль, так что ли?»
Спуск померк, настроение вместе с ним.
Далее мозг юноши перестал воспринимать сумасшедшие виды природы, а лишь переваривал вселенскую несправедливость.
Через 100 км на очередной ухабине вернулась тупая боль в левом боку, и быстро стала нарастать.
Опять приступ поверхностного дыхания, а руку пришлось поднимать, только так унималась боль в плече.
В этот раз больно стало, как никогда до этого. Даже встать с земли не представлялось возможным, подкатывала тошнота.
Только через полтора часа парень смог встать, превозмогая боль.
Карта показала больницу через 7 км.
Нужно было их проехать. Но не сегодня. Сегодня ещё немного полежим.
Ближайший отель находится в километре.
К нему байкер доехал, согнувшись пополам с загибом налево.
Быстро договорившись об аренде на 3 дня, взял ключи и из последних сил вскарабкался на второй этаж.
Тут же упал на кровать. Боль в боку утихла, но адски тянуло плечо.
«Да что ж со мной такое?» - постепенно паника проникла в душу. Становилось жутко.
Байкер находится в Богом забытой деревне, болеть здесь в планы не вписывалось.
В такой обстановке ненависть ко всему миру «Животных за рулём» ушла на второй план.
Зато вспомнилась Иисусова молитва.
«Господи, Иисусе Христе, сыне божий, помилуй меня, грешного. Помоги мне».
Парень прополз в душ и врубил горячую воду. Он подставил плечо под струю воды, обжигая шкуру до красна. Сперва потемнело в глазах, но затем боль тупая и ноющая, непонятная сменилась на яркую и понятную боль от ожога.
Это помогло. Я смог уснуть.
Наутро мотоциклист проснулся бодрее вечернего и даже подумал, а не померещилось ли.
Но данное с вечера обещание самому себе дойти до больницы даже несмотря на улучшение состояния возымело действие.
Слабость давала о себе знать, в голове слегка шумело и кружилось.
Ну а что ж ты хотел, 3 дня не есть.
Перекинув себя через сидение байка, парень направился к больнице.
Он подразумевал ужасное состояние деревенской ликарни, но реальность утерла нос ожиданиям. Все оказалось хуже.
Стоит ли говорить, что мотоциклист был тут, как белая ворона?
Взгляды всех местных во дворе были прикованы к его неспешному ковылянию, и людей в белых засаленных халатах, и больных в своих традиционных засаленных одеждах.
«Интересно, до них уже дошло слово «антисанитария»?»
Найдя ближайшую медсестру, парень попытался жестами показать, что у него болит бок. Но ее явно занимал сам человек перед ней, чем его проблема. Ее мозг обрабатывал картины, как она вечером в красках будет рассказывать дома о явлении чуда в лице белого варвара.
Весь мой текст пропитан злой иронией, претензией и осуждением.
Он все же смог достучаться до ее не на шутку разгорячившегося разума.
Медсестра вдруг встрепенулись, жестом показала управление байком. Парень согласно кивнул. Она посмотрела на ссадины на ногах. Затем что-то крикнула мужичку в халате, видимо санитару.
Тот был моложе и явно дружил с Гуглом.
Сверкнул в руке айфон, гугл-переводчик выдал абракадабру, из которой после эдак пятой попытки стало ясно, что нужно ждать врача в палате.
Номер палаты был обозначен.
Санитар провел на второй этаж, следом, как зомби из апокалипсиса, перешептываясь следовали местные.
Местные - это жители близлежащих деревень, в основном представители племён Хмонгов
Парня это порядком бесило.
Палата была похожа больше на хлев. В том смысле, что уборка здесь проводилась явно лишь на азиатский новый год, дверей и окон в ней не наличествовало, а железные панцирные кровати устланы были соломенной рогожкой.
В палате находилась семья: юный парубок, отец, похожий морщинами больше на деда, и мать, похожая в черных традиционных одеяниях на цыганку.
"И что?" - парень развел руки и посмотрел многозначительно на санитара.
Тот деловито кивнул и показал на пустую четвертую койку.
После вьетнамец ретировался, байкер опустился на панцирь кровати, накрытый тонкой циновкой.
В палату заинтересованно заглядывали местные, но хозяин комнаты в лице отца-деда что-то важно сказал группе любопытствующих.
Лица в бездверном проёме рассосались. И началась атака.
Сперва предложили поесть жижу, затем предложили попить явно местной водки.
Наш герой показал на левый бок и скривил гримасу, показывая, что больно. Отец показал на водку и показал на бок парня, а затем выставил большой палец, показывая, что не водка это, а целебный отвар.
Мать, заинтересованно следящая за диалогом, закашлялась, а потом отхаркнула прямо на пол.
Юный их сын с располосованным подбородком явно от встречи с асфальтом вследствие вождения в нетрезвом виде оставался безмолвным.
После немой сцены с кашляющей мамой и плевком на пол помещения, которое априори обязано быть стерильным, байкер искал пути отступления.
Он только решил немного набраться сил перед рывком в отель.
В это время в палату выпрыгнул санитар. Он показал на вену и потянул европейца за собой.
После забора крови мотоциклист не возвращался к семейству. Он потянул себя к отелю.
На следующее утро, решив довести дело до логического завершения, процедура посещения больницы повторилась.
Во дворе к байкеру подбежали практически сразу, показав на телефоне корявый перевод фразы, что уходить нельзя, врач интересовался, где его пациент.
Юношу усадили ждать на лавочке. И вот дальше началась самая интересная сцена за последние вялотекущие дни.
К байкеру направлялась медсестра с кипой бумаг, похожими на листы анализов.
Она явным намерением имела приглашение парня на осмотр к врачу, а потому искала соответствующий листок с его общим анализом.
Когда же она нашла его анализ, лицо круглое ее вдруг начало вытягиваться, глаза же наоборот из узких округлились.
Она смотрела на парня в оцепенении и ужасе одновременно.
Секунда и она вышла из ступора, поискала глазами кого-то и крикнула что есть мочи.
Понятно стало всем, что происходит нечто ужасное прямо здесь и сейчас, а поэтому вялые обычно азиаты вдруг ускорились так, как не заложено даже их программой.
Мотоциклист смотрел на это все со все возрастающим волнением. Он даже вопрос не мог задать.
Возникли носилки и его насильно заставили принять положение лёжа.
Байкер пытался хотя бы голову поднять, но к нему приставили надзирателя.
Гугл переводчик спрашивал, куда везти?
- Ханой или Лайчау?
- Мне и здесь хорошо.
- Здесь у нас есть йод и шприц. Тебе нужен хороший врач и больница. А мы здесь лечим тех, кто попал в аварию и прищемил палец.
- Что со мной?
Парень волновался не на шутку.
Иисусова молитва стала безостановочной и как бы жила параллельно с диалогами и попытками понять местных.
- Ханой далеко и дорого, в Лайчау есть новая больница и хорошие врачи. Куда едем? Торопили парня.
- Лайчау
За пару дней покоя бок перестал болеть, лишь слегка ныло под вечер плечо, так что мотоциклист уверен был, что пошел на поправку. А тут такое.
Вы знаете ощущение, когда что-то происходит с вами, но как бы без вас? Состояние безнадёжности.
Наш байкер был близок к нему, как никогда.
Он даже не мог подняться с носилок, а впереди маячила явно безрадостная перспектива.
Поэтому и водитель джипа отошёл на второй план, и вся ненависть.
Вдруг отчётливо стало понятно, что есть только этот момент. И от того, как парень его пройдет, зависит видимо его жизнь.
Жизнь!
Подали карету скорой помощи. Вместе с юношей прицепом в нее загрузили древнюю бабушку времен Первой Мировой.
Она явно не могла позволить себе поездку в Лайчау, так что, возможно, этот случай спас ей жизнь или хотя бы продлил дни.
В кабине скорой помощи на серпантине боль вернулась. Водитель ехал очень быстро.
В больнице Лайчау разница ощущалась сразу. Больше здание, свежее, и халаты действительно белые.
Мотоциклиста встретила делегация. Носилки сменились на каталку, вокруг собралась группа из 3 мужчин в халатах и одной махонький девушки.
- Я переводчик, вы говорите по-английски?
- Говорю, но посредственно. В Азии парень напрочь без практики забыл язык Шекспира.
- У вас большая кровопотеря. Что случилось?
- Было падение с байка.
- Как давно.
- 5 - 6 дней назад.
После слов брови ее полезли вверх. Она перевела врачам, те обомлели.
- Как? 5 дней вы испытываете боль?
- Да, - не стал им рассказывать, что жизнь – боль.
- Вас срочно нужно оперировать.
- Это исключено. Хорошо себя чувствую.
- Ваши анализы показали половинную норму эритроцитов.
К диалогу подключился самый взрослый врач.
- Меня зовут До Ван Занг. Я главврач этой больницы и главный хирург. Я буду вас оперировать.
- Нет.
- Подумайте. Дело настолько важное, что девушку юную вызвали с работы, я ехал на конференцию и вернулся.
Вы живы чудом, этого просто быть не может, но вы живы. Внутри вас есть разрыв органа, кровь медленно вытекает в брюшную полость. Если бы разрыв был больше, вероятно вы были бы мертвы.
Размер таков, что запас кровяных телец хоть как-то успевал восстанавливаться.
Если мы не начнем операцию немедленно...
- Как немедленно.
- Немедленно. Завтра организму не хватит сил для операции, даже если вы доживете до нее.
- Я должен подумать. Хочу УЗИ.
- УЗИ так УЗИ, но будьте благоразумны. Дайте руку.
И он показал мне ладонь свою рядом с моей. Только теперь парня увидел, как побледнела его кожа.
Кровь в организме подходила к концу.
УЗИ конечно же показал разрыв селезёнки и чёрную полоску внизу живота.
Мотоциклист вдруг подумал, что если уж Всевышний хочет его призвать к себе, то так тому и быть. Я смиренно приму долю свою. А если выгодно оставить в живых, то тогда кровотечение закроется само и свершится чудо.
Чудо? Ради кого? Ты считаешь себя достойным? Гордец. Тебе дан второй шанс, что уже чудо, а ты играешь в святость? Принимаешь долю? А куда ты пойдешь после смерти? Бога в заложники решил взять? Если будет на то его воля, оставит жить.
Весь свой канал я решил посвятить диалогам в моей голове и изменение процесса мышления и мировоззрения.
Этот диалог один из многих последующих.
В моем сознании выстреливали уничижающие фразы, вспыхивали в мозгу.
Какой гордец. А о матери и отце подумал? А кого ты оставишь после себя, смаковница?
Вдруг нахлынула огромная волна усталости, безнадежности и отрешения.
"А будь что будет. В рай я точно не попаду, а так мне дают ещё время исправить себя".
Когда руки распинали на операционном столе, отрешённость стала запредельной.
После вдыхания наркотического газа последняя мысль только доказала, что святости нет и рай парню не светил.
«За что, Господи?»
Спросить за что после всех этих мыслей и сцен расправы над вьетнамцем-водителем, которые проносились в голове. А где же смирение? Христианин православный.
Байкер был как в бреду, он то выпрыгивал из наркоза, то вновь впадал в полудрёму. Сознание его отметило, что он даже в состоянии опьянения продолжает нашёптывать «Господи Иисусе Христе сыне божий».
Он понимал, что смерть прошла в миге от него, опалив леденящим дыханием, но пощадив запутавшегося человека. В этот раз.
Мотоциклист ещё не понял, рад он этому или нет. Сил практически не осталось.
Наркоз проходил, и тогда в его жизнь вползла боль. Казалось, невыносимая боль. Но следующие минуты доказывали, что вынести ту, недавнюю боль можно, а вот попробуй новую порцию.
Он умолял добавить дозу, но медсестры оказывались несгибаемы. Главврач внушил им, что доза и так предельная.
Этот человек с постоянной улыбкой и стальными руками смотрел, казалось, в самую суть европейца, во взгляде угадывался огромный жизненный опыт и та мудрость, которая может появиться лишь после сотен спасённых жизней.
До Ван Занг спас их больше ста точно, операции у этого человека происходили по несколько в день, он казался сгустком нескончаемой энергии
«Как он может на нас смотреть после операции. Мы ведь валяемся у него на столе грудой мяса. Это похлеще, чем предстать без трусов», - размышлял байкер, заглядывая под бинты на огромный разрез на животе.
- Вы Чемпион, это невероятно. Мы собрали 2 литра и 300 граммов крови из брюшной полости. Вы не должны были выжить. У нас не было вашей группы крови, 1 отрицательный резус редкая, мы доставили ее из Ханоя.
- Спасибо вы спасли жизнь.
- Я обещал, я сделал, - широко рассмеялся доктор. Ему доставлял огромную радость сам факт общения с инопланетянином.
Было больно и было много мыслей.
«За что» сменялось на «так мне и надо», но затем все повторялось. До прощения вьетнамца было ещё далеко.
Обиды давили, никак не хотели оставлять.
Вселенная отреагировала очередной горькой пилюлей. Разрез не хотел заживать, швы разошлись. И жаль, ведь в первый раз швы были аккуратными, шрам должен был быть еле заметным.
Но видно байкеру нужно было получить напоминание поотчетливее, поэтому назначили вторую операцию.
В этот раз врач не стал деликатничать, наложил больше швов и стянул разрез, как горловину мешка с картошкой.
- Слишком много жира, не хочет затягиваться. Но теперь все будет отлично, - как всегда с широченный улыбкой счастливо вещал Ван Занг.
- Мне больно, дайте большую дозу.
- Больно это хорошо, быстрее заживёт. Нельзя расслаблять организм.
- Это что, времена инквизиции или у нас военно-полевой госпиталь? - думал байкер, но с врачом не спорил. С ним вообще даже несмотря на фирменный оскал на все 32 спорить мысль и в голову не приходила.
Есть такие люди, сказал «нет», значит хоть сгори.
Приехала жена.
На самом деле жена была со мной в этой поездке. Но в марте 2017 года я писал эту заметку скорее на память, поэтому изменил сюжет.
Парню было стыдно ходить под себя. Так что за дни в госпитале, когда его девочка своими руками выносила эти утки, кормила с ложки и подставляла плечо во время прогулок сблизили его с женой больше, чем 15 лет совместной жизни до этого.
Она делала это естественно, нужно значит нужно. И точка, никаких охов.
Он не смог честно ответить, смог бы так, окажись на ее месте.
В эти самые дни начало в душу вползать осознание, что ему повезло. Несказанно. И незаслуженно.
Это ж нужно было вынырнуть водителю так из-за поворота и чуть не лишить его жизни, но вернуть ему душу.
Его жена оказалась верным другом и любящей женщиной. Раньше он не мог ей довериться, сейчас же открыл всю глубину ее неудачной связи с ним: ни денег, ни детей, ни счастья в семейной жизни. И она все ещё верна ему и ждёт подвига.
В марте 2017 года моя запись закончилась на этом месте. Продолжил я её в марте 2021 года. После разрыва отношений с супругой.
- Ну как твоя экскурсия?
Он вернулся в Нячанг. Выходил из здания аэропорта Камрани, женщина ждала его на выходе.
- Отлично, хороший гость. Ты скучала?
Она не стала кричать от радости, но посмотрела ему в глаза и отчётливо сказала: "очень".
Это такой ответ, который говорит "ты много совершаешь ошибок, но я тебя люблю. И смотрю на вещи трезво, юношеский запал сменился глубоким чувством. И хоть ты огорчаешь меня порой, я в тебя верю"
- А я больше, чем ты, - пошутил он.
Она рассмеялась и сказала: «У меня сюрприз для тебя». И протянула тонкую полоску бумаги.
Он подсознательно все понял, но как любой мужик включил "тугодума".
- Это что?
- Я беременна.
Тугодум вошёл в острую фазу
- От меня?
Она посмотрела на него взглядом, каким смотрят на идиота, мол, что взять.
- А от кого?
Он думал много за все эти годы, как бы он сыграл удивление при этой новости.
А вот так. Нет, не так. Лучше сказать так. И вот так обнять и посмотреть. Да, точно.
Реально всё произошло иначе.
«Я смог исправить ситуацию», - вот мысль, которая у него родилась в голове.
Он уставился вглубь себя и думал, что ж это за мысль такая, а где радость и все заготовки сцен счастья?
- Ты не рад?
- Я, - он выпрыгнул из оцепенения, - я самый рад в мире. Я очень тебя люблю, спасибо тебе, спасибо. - и он обнял ее
- Ну наконец-то. За что спасибо?
- За то, что ты меня простила и поверила
- Не разочаруй, - улыбнулась она.
«Господь, спасибо тебе, прости меня и вразуми».
После больницы молитва стала верным его другом, но при этом он вдруг увидел, насколько больна его душа. Как много грязи, обид, претензий.
Его родители.
Он не мог их простить.
Не мог простить их семьи с вечными ссорами, где мать прохладна, а отец часто пьян.
Я видел своих родителей через призму претензий, потому что мне было удобно сгружать на них всю ответственность за свою жизнь.
Мама никогда не променяет любимое шоу на возможность приготовить сыну завтрак.
А если и приготовит, то не перетрудится.
Папа, который был маяком в юности, вдруг погас и превратился в огарок.
Он устал и перестал сражаться за семью, жену, да за все ещё лет 25 назад. Но при этом не упускал возможности поучить жизни, чем ввергал сына в состояние крайнего раздражения.
Ьайкер очнулся от жгучей боли в левом плече. Рука была запрокинута, струя кипятка лилась из душа на красную кожу. Вся картина, начиная от первого явления его в больницу, явилась бредом его воспалённого сознания.
- Не-е-е-е-т, но это нечестно. А беременная женщина, а его сын? Его прощение.
- А ты сам сумел простить? - всплыл вопрос в воспаленном сознании.
Он хотел подняться и выйти из душа, очень хотелось прилечь. Байкер встал и перетянул себя через порог комнаты.
На кровати лежала она, та самая, которая родить обещала ребенка. Его женщина.
- Что ты здесь делаешь?
- С тобой все хорошо? Она смотрела на него пристально, как будто пыталась рентгеном просветить до самых внутренностей.
- Со мной точно не все хорошо.
Вспышка. Их было трое. Он, она и его друг.
Она спорила с ним.
Он приказал держать дистанцию.
Но она спорила. Как всегда. А он от усталости из-за споров махнул рукой.
Когда он уходил от автомобиля, положил байк, в него сзади воткнулась она.
Это рукоятка ее руля въехала ему в бок. Один шанс на миллиард.
Но он его вытянул.
Разрыв селезёнки случился из-за её удара.
И ещё кое-что.
Она влюблена в его юного друга. А он ей давно не интересен. Так что рукоятка руля прямо сейчас освобождала место для создания новой семьи.
И история с рождением сына случится, но уже не с ним.
— Ты меня убила, - прошептал он ей.
И увидел в её глазах молчаливое согласие.
Последние силы оставляли его. Этот бой он проиграл.
Но впервые в жизни он был свободен от претензий. Он просто любил её в этот самый момент. Свою убийцу и освободителя.
- На всё воля твоя, — душа его разгоралась ярким белым пламенем, а тело медленно опускалось на пол гостиницы в далёкой горной провинции Северного Вьетнама