Все женщины сидели в коридоре, ожидая, когда уже можно будет зайти в палату, наполненную приятным, свежим воздухом. На улице сегодня была оттепель, солнце усердно палило, накаляя крыши домов, отчего с тех падали капли, врезаясь в снежную насыпь под окнами.
- Завтра точно будет гололёд, видали, как всё тает, - заметила Светлана, кивая в сторону окна, расположившегося за лавкой в коридоре.
- И правда, завтра видно народу прибавиться в нашем отделении, - Марина покивала головой, держа одну руку на своём боку, где ей недавно сделали операцию, вторую руку расположив на коленке, для сохранения равновесия.
Малика молчала. Она запланировала уже завтра выбираться из этой больницы, где, конечно, ей помогли в своё время, но вот с процессом восстановления лучше можно справиться именно на свежем воздухе, но не в этом душном отделении.
Здесь ей не хватало таёжного аромата пихты и хвои, не хватало общения с её Снежкой, да и знала она, что на козьем молоке быстрее на поправку пойдёт, нежели здесь станет находиться.
Документы с выписками и больничными картами ей были не нужны, потому как на работу ей никуда не требовалось всё это нести, можно и честь знать. Только вот эти две женщины, что сидели с ней рядом не давали покоя. Не простит она себе. Если пройдёт мимо людского горя, поэтому на сегодня Малика запланировала разговор с обеими.
Светлана начала делиться со своей историей сама. В тот момент их пожилую и счастливую даму уже выписали, а нового никого не поселили, поэтому остались женщины втроём. Марина отправилась проходить все обследования, что были ей назначены новым доктором, а Малика осталась наедине со Светланой.
- Ой и не хочется домой возвращаться, слишком у меня там всё запутанно, - она вздохнула, посмотрела куда-то в окно, будто разговаривая сама с собой.
- Всё ведь и распутать можно, если приложить усилия, - Малика сидела на кровати, помогая рассуждать молодой женщине.
- Нет, у меня всё так сложно, что и не поместишь в одно слово. Устала я там, иногда даже подумываю, что вот если бы меня не стало в один миг по какой-то причине, то и легче мне, избавилась бы от всех страданий и не нужно бы было думать, как дальше поступать. Душа бы болеть перестала, - она тоскливо посмотрела опять на окно, где с крыши всё ещё продолжали капать большие, тяжёлые капли.
- Может и легче станет тебе, права ты, - Малика вздохнула, глядя, как Светлана поворачивает удивлённо голову к ней, не понимая, что происходит, почему эта женщина привычно не отговаривает её от таких шальных мыслей, как все остальные, - дети определяться уже и станут новую женщину мужа твоего мамой называть. Три сына же у тебя?
- Да, откуда же ты узнала, я вроде и не говорила, - Света открыла рот от удивления.
- Да и мужу станет бывшему легче, хоть клубок весь распутается и перестанет он к тебе тянуться, новую семью создаст нормально, а то сейчас и ты вроде бы есть, а с новой женщиной у него плохо ладится.
- Да хорошо у него всё, - она не отводила глаз от Малики, - да откуда же вы знаете про наши трудности?
- Да и матери твоей легче станет, хоть не нужно будет тебе угол сдавать в своей квартире, ей то ты тоже мешаешь создавать собственное счастье.
- Да я всем мешаю, - она вдруг искривила лицо, приготовляясь зареветь, а после неожиданно изверглась рыданием, выплёскивая всю боль наружу, - да я детям не нужна даже, не говоря уже о матери. Я у них только вместо кухарки, да прачки, а обо мне никто и не спрашивает никогда, ни как я чувствую себя, ни что мне нужно, ни чего я хочу. Никому я не нужна, никому не интересны мои проблемы.
Ещё маленький сынок немного может меня и любит, а старшие дети и внимания не обращают вовсе, когда я в комнату захожу. Могут не поздороваться, словно я не человек, а мебель какая-то, - она ещё больше ушла в свою внезапно разбушевавшуюся истерику, сотрясая плечами и всхлипывая периодически.
- У тебя столько лжи вокруг, что не мудрено такому получиться. Прям намешано, напутано, тобой, да близкими твоими. Вот начнём, например, с отца, где он? Ты его когда-то видела?
- А кто вы? Вы как-то меня так цепанули, что я вот так разревелась перед вами, - Света взяла со спинки кровати полотенце, вытирая заплаканное лицо, продолжая всхлипывать. Она повернулась к Малике, ожидая ответа, - вы и выглядите как-то интересно. Коса, заплетённая по кругу, лицо всегда серьёзное и спокойное, будто на ведьму походите.
- Она и есть, - Малика кивнула, слегка улыбаясь тому, что говорила Света, - я вижу не было рядом с тобой отца родного рядом, а история с ним осложняется тем, что вы его просто никогда не видели.
- Мать с ним развелась, когда мне год был и вышла замуж за отчима, с которым и сейчас живёт. Мужик неплохой, но вы верно подметили про угол в их квартире.
- Не разводилась она с отцом, да и замужем не была твоя мать вовсе никогда.
- Ну да, с этим мужчиной они просто живут уже больше тридцати лет, не расписываются, но до него отец мой был.
Малика взяла руку женщины, повернув её ладонью вверх, надавила большим пальцем на запястье, закрыла свои глаза и на миг провалилась словно из этого времени совсем в другое.
- Вот отсюда и пошло враньё. Но тайну твоего рождения тебе должна мать рассказать, так будет лучше, я не буду в ваши отношения лезть. Ты её выслушаешь и простить постараешься, не держи в себе зла на неё. А теперь к личной жизни перейдём. Ты всегда думала, что у брак идеальный у тебя, муж благополучный и любящий. Будто верующий он у вижу, напоказ всё в церковь ходит, службы разные посещает. Ты тоже с ним часто ходила, да сейчас перестала.
- Времени нет, - попыталась оправдаться Светлана.
- Нет, не твоё просто это. Из-за мужа туда ходила, сейчас с ним не живёшь, вот и не ходишь. Сын первый твой не от мужа, правда ведь? – Малика проникновенно посмотрела в глаза Светлане, да так, что у той холодок по спине пробежал.
- Да откуда вы всё знаете? – она вздохнула, - я когда уже с Юрой знакома была, бывший мужчина меня пытался вернуть. Стал вокруг увиваться, да обратно звать, вот я и не удержалась. Совсем уже было дело перед свадьбой, вы правы, Малика, я с другим мужчиной встречалась.
- Никакой любви у тебя не было ни к тому мужчине, ни к мужу. Тебе кажется всё это, ты словно дитё, стараешься ухватиться за кого бы тони было, чтобы хоть каплю тепла и внимания почувствовать.
Мужчина, от которого ты забеременела впервые, тобой просто пользовался, ты не могли этого не понимать. Ничего не обещал, звал, когда ему было удобно, а ты бежала, сломя голову, по первому зову. А после, когда он исчез, решила всё же замуж выйти за Юру своего. Ни сын, ни муж твой и не знают правды.
Эта ложь тебя так запутала, закрутила, что ты и места себе не находишь. Да и муж твой вижу тоже не чист на руку. Всё на службы ходит, старается из себя святого показать всем, но внутри у него другое совсем. Он пытается скрыть от людей собственное нутро, от которого сам в ужасе.
Про него тоже рассказывать не стану, поскольку чужая уже это жизнь, вот только что ты в доме его постоянно делаешь, не пойму. Ведь жена там уже у него новая, а ты то чего ходишь туда? – Малика была возмущена, как можно так напутать в собственной жизни.
Она часто видела в своей практике, что некоторые люди стараются что-то скрыть, обмануть, хитростью завоевать чужое. Они убеждены, что никто ничего не узнает, тщательно утаивая всё в глубине своей души. Только они одного не поймут, что ложь к себе в жизнь тянут, что именно себе и наносят непоправимый вред.
- Ну как же, дети у меня там, - Света опять опустила голову, на её щеке показалась слезинка, - как же я их брошу. Это я на развод подала. В браке муж купил дом, он и платил, поэтому дом его получается. Поэтому я ушла, а по поводу детей мы решили, что они с ним останутся в доме, так как у меня жилья нет.
Я у матери живу, в зале. Своего угла то и нет у меня, некуда детей привести. Я хожу днями, прибираюсь в доме бывшего мужа, да всё перестирываю, чтобы за детьми догляд был правильный. Дети то мои. А жена у мужа есть, только она живёт в городе рядом, работает там, а к Юре приезжает на выходные.
- А как ты здесь оказалась, Света? – Малика понимала, что и это ещё не всё, хотя уже и на несколько жизней бы хватило.
- Я мужчину себе всё искала, хотела новую семью создать, да вот попался мне человек. С виду хороший, так ухаживал благородно и красиво. А потом он просто исчез, перестал со мной общаться. Вот меня и прихватил сердечный приступ, - она опять расплакалась, с новой силой рыдая, да всхлипывая.
Малика помолчала, дала ей пореветь, потому что важно для женщины иногда вот так выпустить всю тоску, да печаль изнутри, а затем стала указания свои давать.
- Значит так, дорогуша. Проблемы у тебя от того в жизни, что лжи много в семье и вокруг тебя, и сама ты тем же грешишь постоянно. Вот, например, вижу, что новому кавалеру ты и не рассказывала ни про детей, ни про бывшего мужа правду. Он же нечаянно всё узнал, да не от тебя.
Начнёшь с матери. Купишь в магазине чай, да слова там же наговоришь, я тебе скажу какие. С матерью вдвоём его станете пить, вот тогда ты её и попросишь рассказать правду о своём появлении на свет.
Отца разыщешь, пообщаешься с ним, тебе это нужно. Мужу тоже всё бывшему расскажешь, как есть. Важно, чтобы он знал, да и сын тоже. Вижу, что Юра – это твоя судьба и есть, но на время вы не вместе будите. В дом его ходить прекращай. Пока женой обратно не станешь ничего там не вздумай делать.
Вижу, что и в мелочах ты стараешься что-то приукрашивать, да врать. Не хорошо это всё, оно то тебя и изводит больше, чем кто-то другой. С мужем сойдёшься примерно через полгода. Пока просто забудь его на время, и он сам придёт.
У матери жить не нужно, там тебе плохо, там как словно собачонка на коврике себя чувствуешь. Найдёшь жильё себе по деньгам. И учись говорить правду, сначала это сложно будет, но у тебя получится.
С выпученными глазами смотрела на Малику женщина, не понимая, слушать ли всё, что ей тут наговорено или нет. Но вернувшись из больницы домой с матерью она поговорила. Оказалось, что до мужчины, с которым женщина жила сейчас, был у неё ухажёр. Собирались они жениться, но сбил её с толку другой человек. Вот от него то мать и забеременела. Жених узнал и не простил, прогнал, а уже позже другой подвернулся, так она с ним и прожила всю жизнь.
Отца своего Света нашла. Она стояла у обшарпанной двери в подъезде многоэтажного дома, то поднимая руку, то опуская, не в силах решиться на то, чтобы постучать в дверь.
Когда она всё же осмелилась, вышел навстречу к ней мужчина лет 60-ти, не бритый, в домашних трико и порванной майке. Они проговорили на кухне час. Сначала отец её был удивлён, всё поверить не мог, что такое возможно, но провожая Светлану прослезился, выразив свою радость по поводу того, что у него появилась дочка.
Ничего в жизни этот человек не добился, пробегал от одной женщины к другой, да так и не нашёл того счастливого уголка на планете, где бы манна небесная сыпалась с неба и ничего делать не нужно. Жизнь прожита, да ничего путёвого не сделано за всё это время, а тут такая радость, оказывается дочка у него есть.
Мужу бывшему Света тоже осмелилась и сказала правду. Тогда она подумала, что обманула её Малика, не сможет он простить хоть когда-то ложь, так как слишком бурно встретил такую новость Юра, а сын и вовсе перестал с ней общаться.
Ходить в дом она перестала, как ей и было велено. Тянуло сильно хоть одним глазком на детей посмотреть, но она держалась, всё ждала, когда Юра явится. Жила Света теперь уже не в квартире матери, она сняла комнатку в общежитии.
Юрий явился однажды вечером. Прошёл в комнату, присел за стол и тихо сказал: «Ну всё, намаялся я без тебя, давай, возвращайся».
Не назовёшь, конечно, семью Светы идеальной, всё у них бывает, но учится теперь женщина не врать и честно говорить, как есть, даже если эта правда может кому-то не понравится.
