Прощались, провожались, да в обратный путь отправились. Алексей почти всю дорогу молчал, лишь в окно глядел, да пару фраз обронил, когда уже к дому подъезжали. Вышел и еле на ногах устоял - волнение и слабость после больницы сказались.
Сел на скамейку возле ворот, смотрит вокруг, не верит, что домой вернулся.
- Что сынок! Узнаёшь родной дом?
- УзнаЮ, мама, но не верю, что вернулся!
- А ты поверь! Поверь, сынок!
- Посиди со мной, мама! Пожалуйста! Помнишь, как в детстве? Я набегаюсь, домой приду, коленки сбитые, голова в репьях - это мы с мальчишками по кустам малины бегали, а ты сядешь рядом, репьи выбираешь, вроде ругаешься, а так тихо, ласково. Помнишь, я один раз уснул у тебя на коленях, вечером и захрапел, как мужик взрослый, проснулся от твоего смеха, потихоньку смеёшься, тихо, чтобы не разбудить, а как не будить, мне тогда уже лет тринадцать было - на руках в кроватку, как младенца, не унесёшь! Помнишь, мама?
- Помню, сынок! Я думала, ты не помнишь!
- Знаешь, я раньше не вспоминал, прожигал жизнь, гулял, кутил, а с возрастом, когда укатали сивку крутые горки, когда оглянулся назад - многое вспомнил! Как только себя не корил, как ни ругал, а поздно! Близок локоток, да не укусишь! И ведь было бы с чего кочевряжиться! Вы же у меня золотые родители, что отец, что ты, мама! Ведь хорошо жили, чего мне не хватало?
- А ты, сынок, и сейчас себя не кори! К чему? Вернуть ничего не вернёшь, зачем сердце разрывать? Надо сейчас жить по-людски, сколько судьба положила. Дочка у тебя, внук, скоро зять будет, ещё тебе нарожают внучат. Вот для них и живи, человеком будь и я рядом с вами пригреюсь на моих годах.
Счастлива я, Алёшенька, очень счастлива, что на старости так всё повернулось. А прошлое даже вспоминать не хочу! Давайте сейчас поужинаем, Катя там приготовила, хочешь обмойся с дороги, не забыл ещё, где летник? Вода, наверное, холодная, уже не так греет солнце, как в июле, хочешь погреем, в доме умоешься. И отдыхать! А завтра - новая жизнь!
- Нет, мама, я в душ! Пусть холодная вода смоет всё ненужное. Надо жить, права ты! Для дочки, для Ванечки, для тебя, мама. К отцу сходим завтра, навестим, прощения попрошу. Эх, мама, как я рад, что вернулся, словами не выразить. Обещаю, что горя ты больше не увидишь.
- Ты не обещай пока. Как будет, так и будет.
- Мама, а вишня есть?
- Растёт ещё, до поздней осени плодоносит, всегда удивлялась я, где ты такой сорт нашёл?
- Я уже и не вспомню. Набери мне немного, или Ксюшу попроси, хочу вспомнить, какая она на вкус.
- Ксюша с Ванечкой, я сама наберу.
- Немного мне, просто попробую.
До поздней ночи угомониться не могли. Пока мылись, пока ужинали. Вера постелила сыну в его комнате. Тут всё так и осталось, как при нём было, будто остановилось время, не бежали годы, не летели стремглав минуты и дни. Оглянулся вокруг Алексей:
- До сих пор не верю, что дома я! Вроде вот оно - потрогай, всё на месте, убедись, а всё равно, как будто не со мной это происходит, будто во сне я.
- Ничего, Алёшенька, привыкнешь! Завтра к отцу сходим, потом жизнь пойдёт - скучать некогда. Одна долго я жила, многое в упадок пришло, хоть и пыталась я не запускать, а возраст даёт знать. И вишню надо собрать! Варенье сварю.
Что себе оставим, что продам, ждут люди. Наверное, последние продажи будут в этом году, отходит ягода. Ванечке надо наморозить, где варенички сделаю, где компот сварю. Поездили, дела сделали, пора и за работу браться.
- Всё сделаем, мама! Не переживай. Я ещё не совсем крылья опустил, поднимусь. Всё сделаем. Пойду мыться!
- На тебе полотенце, тоже твоё. Узнаёшь?
- Моё и правда! Пока я жил вдалеке, здесь жизнь на месте стояла?
Пошёл в летний душ. Конец августа, вечера и ночи уже не такие тёплые, как летом. Через несколько минут послышался плеск воды, а затем крик - восторженный, но и с оханьем! Видать, водичка холоднее оказалась, чем ожидал. Выскочил, смеётся, а губы синие, трясётся, зуб на зуб не попадает! Забежал на крыльцо - и в избу! К вечеру Ксюша печку затопила, Ванечку купать. Вот и пригодилась печка.
Алексей к печке прижался, греется, а мать рядом - смеётся! Давно так хорошо в доме не было. Даже малыш хохочет, что-то лопочет по-своему. Ну, как-то угомонились. Намылись, поужинали и полегли спать. Антипиха думала не уснет, столько эмоций, столько воспоминаний навалилось! Нет, усталость своё взяла, уснула сразу же.
На следующий день встали, позавтракали и к отцу, на погост собрались. Антипиха узелок поминальный собрала, пошли потихоньку. Идти недалече, торопиться некуда. Близкая осень уже свои краски везде разбросала. Листья на берёзах желтеть начинают, но яркой желтизной, ещё много зелёных листьев, шумят на ветру, рассказывают о своём, о тех людях, что рядом с ними.
- Мама, не обижайся на меня. Позволь мне с отцом наедине поговорить?
- Да, Алёшенька, поговори, я пока дойду до подружки своей, её проведаю. А ты поговори, давно не был, надо поговорить.
Ушла. Стоит Алексей, смотрит на фото, а слова не идут. В душе всё рвётся наружу, а сказать не может. Долго смотрел, до таких, что показалось, что отец на фото улыбается. Тряхнул головой, наваждение сбросил, сел на лавочку и полились слова. Всё отцу рассказал, повинился, прощения попросил.
То слова сказать не мог, а то не остановишь. Прилетела птица, села на оградку, показалось, что душа отца рядом, слушает, радуется. И на душе стало легко, будто груз тяжёлый упал. Мать вдалеке стояла, слёзы платочком утирала. Всё, свиделись. Видела, что разговаривает сын, не тревожила, потом уже подошла, когда замолчал он.
- Всё хорошо, сынок?
- Хорошо, мама! На душе светло и легко, будто дождём тёплым умыли.
- Это хорошо, Алёшенька! Простил тебя отец. Да и как не простить? Ты ж его кровь, его радость. Жалко, что ушёл рано. Но ничего, каждому своё написано, так и выходит, как предназначено. Ну, пойдём! Я часто прихожу сюда, посижу, расскажу, как дела, будто встретились. Может скоро и правда встретимся.
- Нет, мама, рано! Ты нам здесь нужна. А приходить будем.
- Да, сынок! Пойдём. Ксюша с Ванечкой уже, наверное, проснулись.