- Дело сделано, - удовлетворённо подытожил Кузьма, когда они вернулись к зимовью. – Завтра еще побегаем, чтобы ты уяснил свою работу, а через недельку можно и на факторию подаваться.
Последующие дни, Кузьма тщательно готовился к дальней дороге. В первую очередь он, выкопав под лежаками, в углу, глубокую нишу, надежно припрятал туда забитый под завязку мешочек с самородками, а второй, заполненный почти до половины, подумав, засунул в дорожную суму. Затем пересчитал и уложил связки песцовых и куньих шкурок.
«Небогато, нынче, – размышлял Кузьма, пропуская между пальцами искрящиеся шерстинки. – Так, понятно, сколь Макарка успел, столько и заготовил. А тута золотишко–то и пригодится, хотя, что мне одному надо? Варнак? Здоровущий кобель, – усмехнулся Кузьма, вспомнив, как пес легко тащил нарты. – Этому да, поесть надо! Ладно, приедем к Федьке, порешаем, как нам дальше жить.
Через три дня они подъезжали к фактории.
– Аль приболели твои сотоварищи? – удивленно поинтересовался Федор, еще издалека разглядев одинокую фигурку Кузьмы. – Иль беда какая приключилась? – он загнал здоровущих кобелей в крепкий загон и с изумлением уставился на Варнака, который тяжело дыша, из последних сил подтаскивал нарты к воротам. – Какого хорошего олешка ты приспособил!
– А то, – устало откликнулся Кузьма, здороваясь с Федором за руку. – Беда приключилась, Федор, большая беда! Погибли мои братья!
– Оба? Сразу?
– Давай разгрузимся, Варнака определим, а потом говорить будем, – Кузьма занес в холодное помещение склада легкий мешок с пушниной и, положив перед носом собаки половинку заячьей тушки, на которую тот не обратил ни малейшего внимания, направился в теплый флигель. Там его, за уже накрытым столом с пыхтящим самоваром, с нетерпением поджидал Федор.
– Ну, выкладывай, – сгорая от любопытства, заговорил факторщик, дождавшись, пока Кузьма наестся жареного карася и вдоволь напьется чаю.
– А что тут больно выкладывать? – Кузьма перевернул чашку кверху дном. – Сеньку медведь весной заломал, а Макарка, месяц назад, со скалы сорвался. Семен–то еще помучался, а Макар сразу шею свернул, – уточнил гость, с удовольствием закуривая настоящего, без всяческих примесей, табака. С наслаждением затянувшись, он скупо поведал детали произошедшего.
– Вот так все и случилось, – закончил он свое повествование, и в комнате повисла напряженная тишина.
– Что теперь делать думаешь? Как жить дальше будешь? – Федор нарушил гнетущее молчание и пытливо посмотрел на понурого Кузьму.
– Не знаю, – тот растерянно пожал плечами. – С Варнаком будем доживать остаток дней.
– Ха, – грустно усмехнулся хозяин дома. – А ежели ты еще лет пятьдесят проживешь? Сколько тебе сейчас годков?
– Тридцать три летом стукнуло.
– А я о чем? Одичаешь ты в тайге без голоса человечьего! Варнак – это, конечно, хорошо, пес умный, преданный, но он собака. Не поговоришь ты с им по душам, не изольешь беды, да думки тягостные. Ты еще не старый, мужик толковый, в силах, тебе о дальнейшей жизни надобно думать!
– Что же мне теперь делать? – Кузьма беспомощно поднял глаза на Федора, который крупными шагами, отчаянно жестикулируя, расхаживал по комнатенке.
– Во–от, – удовлетворенно протянул Федор, – ничего плохого не хочу сказать о сотоварищах твоих, но, не было бы счастья, да несчастье помогает! Об этом мы сейчас с тобой и поговорим. Кажный год, а то и на году по два раза, ко мне приезжает урядник с полицейскими, ну, я тебе уже об этом говорил. Предлагает этот самый урядник сколотить промысловую артель, чтобы, значитца, заниматься пушниной и мытьем золотишка. То, что ты принес, я отправлю в город, пущай там все проверят, а потом уже сигнал нам подадут, стоит ли оно трудов праведных! О чем я говорил? А, про артель. Урядник, Василь Митрофаныч, давно подбивает меня на это дело, присмотри, говорит, подходящего мужика, я ему и документы выправлю, жить будет по человечески, но чтобы лиходеев, коих они в тайге десятками каждый год вылавливают, в жестком кулаке держал. А к тебе я с первого дня приглядываюсь, вроде мужик ты толковый, лишнего не болтаешь, да и с народом умеешь общаться. С документами тебе Василь Митрофаныч поможет, наберешь подходящих варнаков из беглых, которые тебе подходят, и будешь ты охотником–промысловиком, главное, вольным охотником. Построим тебе избу, обженим тебя на Машке, Николкиной дочке и знай, командуй, да пушнину принимай. Что–то оне нынче задерживаются, – он озабоченно выглянул в маленькое оконце. – Как тебе такое? Соглашайся, Кузьма, мы по любому в барыше будем, потому, как нашу пушнину Василь Митрофаныч будет сбывать напрямую, барам да господам, у которых денег куры не клюют. А этих перекупщиков, да, тьфу на них! – Федор яростно сплюнул прямо на пол. – У нас по дешевке забирают, а в Красноярске, да в Иркутске втридорога продают! Что молчишь? Решай! – по тону и поведению Федора, Кузьма понял, что у них с этим неизвестным пока Василь Митрофанычем, все давно обговорено и решено. Осталось получить согласие Кузьмы. – Ладно, с этим все понятно, – хрипловатым голосом ответил он.
– А где они жить будут, артельщики эти? И, что, урядник на кажного будет документ делать?
– Что у нас, леса мало? – Федор широко повел руками. А насчет артельщиков? В сезон будут жить здесь, а по приезду начальства, аль проверок каких, в лесах схоронятся. Народец привычный, а пару–тройку дней им только на пользу пойдет. С документом будешь только ты! – делая ударение на последнем слоге, закончил Федор и выжидающе уставился на Кузьму.
– Тут сразу–то и не решишь, – медленно подбирая слова, заговорил Кузьма. – Обдумать надо. У тебя не горит?
– До весны можно обождать, а ежели ты, верно все решишь, то по твоему приходу и стройку зачнем. По рукам?
– Попробуем, – и будущие компаньоны крепко пожали друг другу руки.
К вечеру следующего дня, Кузьма, озабоченно поглядывая на затянутое тучами небо, из которого сыпалась непрекращающаяся водяная пыль, принялся собираться в обратный путь.
– Али дождь ливанет, а еще хуже, ежели метель разыграется. Может переждешь пару деньков? Не припомню, чтобы в декабре такая мокротень стояла. Ежели двинешь, ближе к берегам держись, – напутствовал Федор будущего партнера. – На стремнину не выскакивай, там сейчас самый слабый лед. Оно ведь, как здеся бывает, он, лед–то и намерзает быстро, но быстро и оттаивает.
Утром, едва забрезжил невзрачный рассвет, Кузьма, еще раз проверив поклажу на нартах, свистнул Варнака. Тот, весело подпрыгивая и пытаясь лизнуть Кузьму в лицо, послушно сунул голову в ошейник и нетерпеливо оглянулся на хозяина.
– Ну, бывай покуда, Федор. Весной увидимся. Вперед, Варнак, домой! – он вскочил на задники нарт и, оттолкнувшись одной ногой, помог своему четвероногому другу тронуться с места.
– С Богом, Кузьма! – факторщик постоял еще немного, глядя вслед удалявшейся точке, и стирая с одутловатого лица капельки влаги, направился в дом.
Едва легкие сани с поклажей скрылись за крутой излучиной, как послышался смех, гортанные окрики и Федор, присевший попить чаю, снова вышел на улицу.
– Дарова, Федор! – весело поприветствовал его Николка. – Вот, – он кивком головы указал на подкатывающие нарты, – всем стойбиссем к тебе приехали. Только старики остались, да шаман Гарпас в чуме сидит. Трубку курит и в бубен бьет, от злых духов охраняет. Дочка моя, Машка, спрашивает, был ли Кузя? Говорить она с ним хоцет, давно хоцет, да Кузя, как песец по тундре бегает, никак доцка его не поймает, – и он, довольный своей шутке, весело рассмеялся.
– Дак, это, – несколько растерялся Федор. – Вот, только что уехал, – и он махнул рукой, указывая направление, куда скрылся Кузьма.
Дочь тунгуса выслушала торопливые объяснения отца, вскочила на нарты и, гортанно выкрикнув что–то на родном языке, бросилась следом, подгоняя и направляя оленей остолом.
– Огонь–девка! – восхищенно зацокал языком Николка. – Не уйдет Кузя. Догонит! – уверенно подытожил он.
Помня наставления Федора, Кузьма, опасливо косясь на темнеющие проталины, старался держаться ближе к берегу. Даже сейчас, по прошествии стольких лет, Кузьма не мог понять и объяснить, почему Варнак резко рванул вправо, к парящей промоине, от которой поднимался легкий парок. Скорее всего, уставший пес захотел пить, а может еще по какой другой причине. Кузьма отчаянно закричал, соскочив с задника, уперся обеими ногами в талое, снежное месиво, стремясь затормозить скользящие нарты, но было уже поздно! Послышался легкий, коварный шелест и легкие сани оказались в широкой полынье. Дальше все происходило молниеносно. Варнака сразу утянуло под лед, нарты зацепились за кромку, и лишь подергивающаяся постромка указывала на то, что Варнак из последних сил борется со стремительным течением.
– Варнак! – отчаянно закричал Кузьма, которого тяжелый, намокший балахон усердно утягивал вниз, в пугающую глубину. Из последних сил он пытался удержаться на поверхности и ускользающим сознанием понимал, что это конец, что без посторонней помощи, которой ждать ему неоткуда, он не выберется.
Продолжение часть 6
Все главы "Таёжного романа" впервые публикуются у нас на канале "Книги наизнанку" - это последний роман Геннадия Перминова.
Добро пожаловать к нам в гости и приятного чтения!
Автор Геннадий Перминов