Одна из ярких оперных новостей прошедшего июля доносит до нас интереснейший демарш итальянского дирижера Альберто Веронези, который в знак протеста против зрелищных перегибов современного оперного театра продирижировал спектаклем с закрытыми глазами, за что был изгнан с фестивали Пуччини. Если точнее, маэстро выступил, назовём это так, против скоморошества на оперной сцене, погони за прибыльностью, которая достигается типичными инструментами массовой культуры.
Что мне в том демарше? А то, что разговор о кризисе, чуть ли не агонии оперы как вида искусства совсем не новый. Чертами этого кризиса наши современники называют паясничание артистов на сцене, переписывание до перевирания авторских текстов (и слова, и музыка), приписывание им новых смыслов, которые должны зацепить, пусть даже шокировать зрителя – гиперболизированное переворачивание классического материала с ног на голову. Конечно, сюда же увлечение модными штучками: притягивание сюжета к актуальной общественной повестке, привлечение звёзд и т.д. и т.п.
Ну а что, рождается возражение, как ещё можно привлечь в оперу массового зрителя, которому доступны намного более легко перевариваемые формы массовой культуры? Ведь мы знаем, что опера очень специфична (это вместо слово «сложна») для восприятия. В постановке оперы участвует огромное количество людей: в классическом случае – это целый симфонический оркестр, солисты, очень часто ещё и хор, десятки работников постановочной, технической части… И, задействуя такой ресурс, даже если условный худрук или директор нашёл горшочек золота под радугой и не имеет финансовых затруднений, получаем законное желание привлечь зрителя. Много зрителей. Ещё больше зрителей. Не тех, которые, выгуливая горжетку, будут коситься на светящийся экран своего устройства, зевать, равнодушно хлопать и на последних нотах уже выстраиваться в очередь за польтами. А тех, которые получат удовольствие, придут снова, а то и запилят экзальтированную публикацию в социальных сетях.
Есть ли на самом деле кризис оперного жанра, не берусь утверждать: сие очень субъективное суждение есть. Но могу предположить, откуда он мог бы взяться… или взялся…
Но сперва пара слов о том, что такое опера. Это сугубо личное и непрофессиональное видение.
Как и все виды искусства, опера появилась для покрытия эстетических, духовных запросов зрителя. (Я не говорю об историко-антропологическом понимании генезиса искусства вообще, а веду речь лишь об оформлении видов искусства в современном их понимании.) Но от многих других видов искусства её отличает ярчайше выраженный синтетизм. Ну а слово синтез, как известно, мы используем тогда, когда говорим о чём-то, состоящим из частей, которые все вместе, ен – не побоюсь этого слова – энсамбль, дают нам целое с совершенно новыми свойствами. Так из чего состоит опера? Конечно, в основе текст, который здесь двуединый: есть либретто, т.е. слова (их поют, а иногда и проговаривают, бывает и такое), а есть партитура, т.е. музыка (её играют). Они двуедины, потому что невозможно их разорвать: если читать одно оперное либретто (не краткое содержание в программке, а полный текст либретто), очень часто ловишь себя на мысли, что там вообще никакого смысла, дичь отборная. Если исполнять отдельно оркестровую музыку (без поющих солистов), то это получается совсем другой жанр. Опера совсем не предполагает, что оркестр подыгрывает, создает фон для какого-то текста, как и не означает, что на музыку положены какие-то слова. Они – слова и музыка – и самостоятельны, и дополняют друг друга, а бывает, спорят между собой. К тексту добавляем видение и мастерство дирижёра и оркестра, а ещё мастерство артистов-певцов. У последних подключается ещё и актерское мастерство. Всё это происходит на сцене в декорациях, при костюмах и сценическом освещении (художники, костюмеры, бутафоры, осветители). Из этого всего нечто целое пытается сделать режиссёр. В итоге прочтение текста оперы каждым из названных, их способность построить из этого целостный спектакль и дают нам тот самый синтез искусств. Ведь происходящее зритель воспринимает одновременно и зрением, и слухом, и разумом, и чувствами. Здесь проявляется работа музыки, слова, актерской игры, визуального образа. Очень мощное воздействие, которое при правильном подходе создаст у зрителя сильное впечатление.
Сложно? Не без этого, но и не драматично. В принципе в музыкальном клипе на популярную песню мы имеем дело с чем-то похожим. Да не смутит вас такое контрастное сравнение: уж если вы дочитали до этого места, разница между ними и их воздействием вам очевидна. Правда клипы воспринимаются «современными», а опера какой-то не очень такой. А почему – вопрос. Разве нет у нынешней публики эстетических, духовных запросов? Есть. Разве не актуальны отдельные оперные способы воздействия на зрителя? Актуальны, никуда не делись, в них нет ничего уникального: концерты проводятся, театр жив. Так что же не так? Вот и настало время перейти к завязке.
Когда мы смотрим репертуар условного оперного театра, то находим там в основном гениальное-великое-вечное. Минимальная эрудиция позволит нам составить список всякого такого, включающий «Князя Игоря», «Евгения Онегина», «Бориса Годунова», «Травиату», «Тоску», «Царскую невесту» - не буду долго перечислять, список (здесь он далеко не полный) вы можете продолжить сами, в том числе посетив ресурс любого оперного театра. Безусловно, эти произведения красивы, показательны как яркие примеры оперного жанра, известны (зритель узнает и придёт). К их авторам применимы все те же характеристики. Кстати, список авторов будет намного более скудным. И вот зритель посмотрел весь этот репертуар, может, даже не раз, пусть даже в разном прочтении. А ещё может быть такое, что сам по себе Чайковский (Римский-Корсаков, Бриттен, Вагнер, Верди, Пуленк, Мусоргский, Берг – нужное подчеркнуть) не нравится до одури (да, это нормально). Ну или поставлено всё настолько классически, что спектакль воспринимается чисто как что-то музейно-сказочное и не вызывает переживаний. Вот мы и получаем проблему, что заинтересованного зрителя завлечь в театр всё тяжелее и тяжелее, особенно такого, который не подневольный школьник, студент, ребенок из музыкальной семьи или скучающий турист или командировочный. Вот и рождается решение навертеть на сцене чего-то такого, что, пусть даже через отрицание или омерзение, потянет зрителя посмотреть пусть даже на то, что – какой скандал – и показывать-то людям-то нельзя же.
Есть ли выход? Ну, какой-нибудь всегда. Есть современные композиторы, чья музыка звучит весьма актуально для нашего времени. Актуально ровно в том смысле, что для каждой эпохи характерен свой музыкальный стиль, своеобразное звучание, которое привычно для слушателя, воспринимается как что-то современное, а не то самое "классическое". Эту современность я понимаю очень широко: не только весь XXI, но и как минимум две трети (или даже больше) ХХ века. К сожалению, их ставят очень мало, причем не только в России. Из более звучащих – Бриттен, Шостакович, Стравинский, Прокофьев; из менее звучащих – Гласс, Берг, Менотти, Пуленк, Шебалин, А.В. Чайковский (инициалы указываю там, где важно не перепутать однофамильцев); из практически забытых – А. Скарлатти, Понкьелли, Джордано, Мурадели, Дешевов, Гречанинов, Фомин. Почему названных ставят мало или не ставят – тема для отдельного размышления.
Далее. Даже у известных авторов есть малоисполняемые, а потому малоизвестные произведения. Конечно, бывает, что произведение не вполне удалось или осталось незаконченным, но бывает, что включились другие причины (тоже тема для отдельного размышления). «Борис Годунов» Мусоргского есть почти в каждом театре, «Хованщина» - редкость. Даже внутри авторской трилогии Пуччини «Джанни Скикки», «Сестра Анжелика» встречаются в репертуарах (вторая редко), «Плащ» - почти нигде. Вне «Нормы» Беллини почти не исполняется. Даже П.И. Чайковский в основном представлен «Евгением Онегиным» и «Пиковой дамой», остальное – редко или никогда. То же можно сказать о Моцарте, Россини, Верди, Римском-Корсакове, Рахманинове.
Думается, исполнение нетривиального репертуара отчасти позволяет избавиться от перегибов на сценических местах: зачем истово кривляться, если материальчик небанальненький? Да, понимаю, не так проста жизнь.
И это не всё. Пожалуй, самое важное – решение спектакля. Но здесь я поставлю многоточие, потому что это очень большая тема, к которой я неоднократно вернусь. Лишь обозначив, что хорошая опера, которая будет востребованной, - это опера, воспринимаемая реалистически: смотришь/слушаешь - и веришь, понимаешь что к чему. С этим совсем не просто: мы ведь не говорим друг с другом в повседневности речитативами, ариозо, каватинами и ариями, а, выйдя (Минздрав), не устраиваем оркестрового антракта. Но ведь и песнями мы обычно не разговариваем, меж тем принимая их близко к сердцу, сопереживая, веря им. Поэтому это разговор о синтезе, о том, как его организовать, чтобы он внушал доверие.
Я люблю оперу. Эта первая публикация на канале. Если хотите, она программная. Далее будет об отдельных спектаклях, концертах, а на их примере о том, что здесь осталось не раскрытым: почему опера не столько сложна, сколько специфична, как работает оперный синтез, что в программе и т.д.
Я в музыке дилетант, поэтому всё написанное - личное мнение любителя, имеющего большой зрительский опыт.