Допросы бывших сотрудников НКВД
В период реабилитации конца 1950-х — начала 1960-х бывшие сотрудники НКВД становились обвиняемыми или свидетелями в ходе расследования законности дел, которые они вели в годы сталинских репрессий.
В архиве музея «Следственная тюрьма НКВД» есть несколько протоколов допроса бывших сотрудников, в том числе и бывшего руководителя Нарымского окротдела НКВД Николая Ульянова. Следователи КГБ задавали вопросы своим бывшим коллегам, законно ли те вели допросы и не пытались ли сфальсифицировать показания обвиняемых.
В 2021 году лонгрид, подготовленный на основе этих протоколов допросов, публиковался журналистом ТВ2 Лидией Симаковой в рамках совместного с музеем «Следственная тюрьма НКВД» проекта «XX век. Очевидцы». Материал выходил под заголовком «Пока не начали арестовывать сотрудников НКВД, я считал, что борьба с контрреволюцией ведется законно».
Сегодняшняя публикация на нашем канале будет первой в серии «Допросы бывших сотрудников НКВД».
Продолжение следует. Следите за нашими публикациями.
Протокол допроса
бывшего сотрудника Нарымского окротдела НКВД Карпова Сафрона Петровича
от 28 апреля 1956 года, город Томск
— Я, старший следователь следотдела Управления КГБ по Томской области, старший лейтенант Анатолий Спраговский, допросил в качестве свидетеля Карпова Сафрона Петровича 1912 года рождения, уроженца села Яндобы Аликовского района Чувашской АССР. Русского, гражданина СССР, члена КПСС с 1939 года, с высшим образованием, начальника особой инспекции УМВД по Томской области, проживающего в Томске. Об уголовной ответственности за отказ от дачи показаний и за заведомо ложные показания предупрежден по ст. ст. 92 и 95 УК РСФСР.
— Вы работали в бывшем Нарымском окротделе НКВД?
— Да, работал.
— Какой период времени?
— С мая 1937 года по октябрь 1940 года. С мая до ноября 1937 года был курсантом-практикантом, а с ноября был оперуполномоченным СПО Нарымского окротдела.
— Вы принимали участие в расследовании дел на участников контрреволюционных организаций, ликвидированных Нарымским окротделом НКВД в 1937-1938 годах?
— По поручению начальников групп я допрашивал отдельных арестованных по делам.
Дело «Партии святых»
— Вам предъявляется для ознакомления архивно-следственное дело № 797100 по обвинению Бримерберга и других, в числе 125 человек. Допросы обвиняемых Шнепст Владимира Францевича и других, всего 29 человек, осуществлялись сотрудником Нарымского окротдела НКВД Карповым. Вами были допрошены эти обвиняемые?
Примечание: Речь идет о так называемом деле «Партии святых», по которому только 25 мая 1938 года было расстреляно 123 человека, латышей и лантгальцев.
— Ознакомившись с материалами предъявленного мне дела, я вижу, что обвиняемые Шнепст и другие, всего 29 человек, были допрошены мною.
— Соответствуют ли действительности показания этих обвиняемых о их причастности к контрреволюционной латышско-националистической диверсионно-повстанческой организации и совершении ими вредительских и диверсионных актов?
— Соответствуют ли действительности показания этих обвиняемых о причастности их к контрреволюционной латышско-националистической диверсионно-повстанческой организации и факты вредительской и диверсионной деятельности, записанные в их показаниях, я не знаю. Показания записывались со слов обвиняемых, в процессе следствия они не проверялись и этого никто не требовал, так как следствие велось упрощенным методом.
— Из материалов дела видно, что 26 февраля 1938 года вами было допрошено десять обвиняемых и все они признали предъявленное им обвинение. Каким образом осуществлялся допрос этих обвиняемых?
— Допросы арестованных рядовыми следователями производились в соответствии с имеющейся схемой у представителя УНКВД по Новосибирской области Волкова Андрея Матвеевича, возглавлявшего тогда следственную работу по этой линии в Нарымском окротделе, и начальника отделения Калинина Николая Петровича. Последние давали следователям группы арестованных и схему, из которой усматривалось, кто из арестованных кого завербовал. Изредка давались протоколы вербовщиков, если таковые были, для использования при допросах. Допрос производился после вызова арестованного в служебный кабинет, где каждый арестованный давал показания. Получение признательных показаний о причастности к контрреволюционной организации не составляло никаких трудностей, так как последние были обеспечены активной внутрикамерной разработкой. Агентами являлись основные вербовщики. Допрос арестованных в пределах 7-8 человек в течение суток считался нормальным явлением.
— Проверкой материалов настоящего дела установлено, что факты диверсионной и вредительской деятельности, вмененные в вину обвиняемым, не имели места, а причастность обвиняемых к контрреволюционной латышской националистической организации опровергается собранными по делу доказательствами. Какими материалами вы располагали при допросах обвиняемых?
— Какими материалами я располагал при допросах обвиняемых, не помню.
— Как видно из материалов этого же дела обвиняемые Гатин, Футэнан и другие, всего 27 человек, были ознакомлены с материалами дела лично вами в день 3 марта 1938 года. Предъявлялось ли все производство по делу этим обвиняемым при выполнении ст. 206 УПК РСФСР?
— Обвиняемым при выполнении ст. 206 УПК РСФСР предъявлялись только лишь показания самого обвиняемого и в лучшем случае протокол допроса его вербовщика.
По «РОВС» была общая схема
— Вам предъявляется для ознакомления архивно-следственное дело 4389 по обвинению Измайлова Михаила Ивановича и других, всего 125 человек, № 4689 по обвинению Зуева Федора Иосифовича и других, в том числе 120 человек, № 1544 по обвинению Черемисина Василия Алексеевича и других, в числе 17 человек. По этим делам вами допрошены Логинов Василий Ильич (арх. сл. дело № 4389 л. д. 113); Кузнецов Александр Аполлонович и Боровик Макарий Фомич (арх. сл. дело № 4648 л. д. 1136 и 1179); Богданов Василий Кузьмич и другие, всего семь человек по делу № 1544. Эти лица обвинялись в причастности к контрреволюционной эсеровско-монархической кадетской организации. На основании каких данных вами ставился вопрос перед обвиняемыми о причастности их к названной организации?
— На основании каких данных этим обвиняемым было предъявлено обвинение в причастности их к контрреволюционной эсеровско-монархической кадетской организации, я сейчас не помню, но полагаю, что к моменту допроса обвиняемых и предъявления обвинения в отношении них имелись показания других обвиняемых-вербовщиков.
— По делам на участников этой организации имелись схемы?
— По «РОВС» у них была общая схема, но были ли схемы по делам, которые мне сейчас предъявлены, не знаю.
Харбинцы и шпионы
— Вам предъявляется архивно-следственное дело № 830432 на участников контрреволюционной немецко-фашистской организации, по которому вами допрошено пять обвиняемых, и архивно-следственное дело № 651468 на участников харбино-японской контрреволюционной шпионско-диверсионной повстанческо-террористической организации, по которому вами допрошены Сапелкин Георгий Васильевич и Чернов Александр Владимирович. Имелись ли в Нарымском окротделе НКВД материалы о существовании в Нарыме названных организаций?
— Архивно-следственные дела №№ 830432 и 651468 мне предъявлены. Сапелкин и другие действительно допрошены мной. Были ли в Нарымском окротделе НКВД материалы о существовании названных организаций, я не знаю.
— Соответствуют ли действительности показания обвиняемых, которых вы допрашивали по предъявленным вам делам?
— Допрос обвиняемых по делам, которые мне были сейчас предъявлены, осуществлялся мною таким же образом, как и обвиняемых, которых я допрашивал по делу № 797100, о чем я показал выше. Соответствуют ли действительности показания этих обвиняемых, я не знаю.
— Применялись ли вами и другими работниками следствия меры физического воздействия при допросах арестованных?
— Меры физического воздействия я лично при допросах никогда не применял. Применялись ли другими работниками следствия, не знаю.
— Допрошенные в качестве свидетелей бывшие сотрудники Нарымского НКВД Филлипович, Доценко и Смирнов показали, что показания обвиняемых, привлеченных по делам за участие в контрреволюционных организациях, записывались не со слов обвиняемых, а измышлялись следователями. Что вы можете показать об этом?
— Обвиняемые о причастности к контрреволюционным организациям допрашивались в соответствии с имеющимися на них показаниями других обвиняемых, которые изобличали допрашиваемого в причастности к контрреволюционной организации. На основании их арестованные давали признательные показания. В отношении практической деятельности было прямое указание руководства, чтобы иметь показания обвиняемых в этой части. В этой связи практическая деятельность арестованных иногда измышлялась следователями.
— Чем желаете дополнить свои показания?
— Протокол мною прочитан, показания записаны с моих слов правильно.
Подпись: Карпов
Допросил: Ст. следователь следотдела управления КГБ по Томской области ст. л-т. Спраговский
В архивах музея «Следственная тюрьма НКВД» есть статья журналиста Владимира Запецкого, где опубликованы свидетельства очевидцев массовых расстрелов в Колпашевском Яру. В рамках уголовного дела допрашивали и Сафрона Карпова. Приводим выдержку из свидетельств бывшего чекиста.
— Поясните, как велось следствие, кто и где утверждал решение, какой был учет арестованных, кто и каким образом уведомлял краевое НКВД о приведении приговора в исполнение?
— В тот период времени я следователем не работал, потому ничего конкретно сказать не могу. Когда стал работать следователем (в 1939 году), здесь я полностью и до конца расследовал дела в соответствии с нормами УПК. С 1942 года я работал замначальника томского горотдела МГБ Новосибирской области. А с июня 1943 года был назначен заместителем начальника Нарымского
окружного МГБ. С 1944 года Нарымский окружной отдел упразднили и образовали колпашевский городской отдел МГБ, где я работал начальником, где проработал до декабря 1946 года, затем был переведен в аппарат Управления МГБ по Томской области заместителем начальника следственного отдела. В 1956 году следователь Спраговский занимался рассмотрением архивных дел на репрессированных. С ним у меня была беседа. Он меня не допрашивал, потому что никакого протокола я не подписывал. Он единственно что предъявил мне — старое обвинительное заключение 1937 года, которое подписал я за начальника отделения. Я ему ответил, что составлял ли я это обвинительное заключение или начальник отделения, я не помню, однако, как правило, все обвинительные заключения по уголовным делам составлялись и подписывались начальником отделения. Что касается меня, то в период 1937–1938 годов я никакой фальсификации по делам не допускал.
Примечание:
Карпов Сафрон Петрович закончил службу 6 октября 1956 года в звании подполковник. Информации о том, по каким причинам он оставил службу, нет. Также нет информации и о его смерти.
Источники:
- ПРОТОКОЛ ДОПРОСА бывшего сотрудника Нарымского окротдела НКВД С. П. Карпова. г. Томск. 28 апреля 1956 г. Архив УФСБ Томской области. Д. П-2612. Л.604-607. Заверенная копия. Машинопись. 1937-1938. Операции НКВД. с. 364-367.
- Карпов, Сафрон Петрович. Кадровый состав органов государственной безопасности СССР. 1935−1939
- Волков, Андрей Матвеевич. Кадровый состав органов государственной безопасности СССР. 1935−1939
Протокол допроса
бывшего сотрудника Нарымского окротдела НКВД Александра Смирнова
от 11 апреля 1956 года, Томск
— Я, старший следователь следственного отдела УКГБ по Томской области, старший лейтенант Анатолий Спраговский, допросил в качестве свидетеля Смирнова Александра Васильевича, 1903 года рождения, уроженца города Верхотурье Свердловской области, гражданина СССР, с низшим образованием, русского, из служащих, проживающего в Томске.
Об уголовной ответственности за отказ от дачи показаний и за заведомо ложные показания предупрежден по ст. 92 и ст. 95 УК РСФСР.
— Вы работали в бывшем Нарымском окротделе НКВД?
— Да, работал.
— Какой период времени?
— С 1932 по 1944 год.
— В качестве кого вы работали в 1937-1938 годах?
— В 1937-1938 годах я работал начальником отделения уголовного розыска Нарымского окротдела милиции.
— Вы принимали участие в расследовании дел на участников контрреволюционных организаций, ликвидированных в 1937-1938 гг. бывшим Нарымским окротделом НКВД?
— Да, принимал.
— В чем конкретно выражалось ваше участие?
— В допросах отдельных лиц, привлеченных к уголовной ответственности за участие в контрреволюционных организациях.
— Какими материалами располагали вы о существовании в Нарымском округе контрреволюционных организаций, в причастности к которым обвинялись арестованные граждане?
— По тем делам, где я принимал участие в допросах арестованных, имелись постановления об избрании меры пресечения и предъявлении обвинения тому или другому арестованному о принадлежности к какой-либо контрреволюционной организации и его практической деятельности. Другими материалами при допросах я не располагал. Были ли таковые в окротделе, я не знаю.
— На основании каких материалов производились аресты граждан?
— Не знаю. С такими документами я знаком не был.
Обвиняемые говорили «пишите все, что хотите» и подписывали протоколы
— Вам предъявляется для ознакомления архивно-следственное дело № 4648 на 120 человек, привлеченных к уголовной ответственности Нарымским окротделом в 1938 году. Допрос Дратвина Владимира Амбросьевича 8 марта 1938 года осуществлялся сотрудником Нарымского окротдела НКВД Смирновым. Вами был допрошен Дратвин?
— Ознакомившись с протоколом допроса Дратвина Владимира Амбросьевича, привлеченного по предъявленному мне делу, я вижу, что его допрос осуществлялся мною.
— На основании каких данных вы ставили перед Дратвиным вопрос о причастности его к контрреволюционной кадетско-монархической организации, готовившей вооруженное восстание?
— На основании каких данных ставился такой вопрос перед обвиняемым Дратвиным, я сейчас не помню. Следствием по делу тогда руководил старший группы, который давал мне указания, в каком направлении вести допрос арестованного.
— Признательные показания Дратвина фиксировались с его слов?
— Не помню.
— Допрошенные в качестве свидетелей бывшие сотрудники Нарымского окротдела НКВД Филлипович Сергей Федорович и Доценко Иван Пантелеевич показали, что допрос арестованных и привлеченных по настоящему делу осуществлялся ими по схеме, выработанной руководством окротдела, а показания обвиняемых в протоколах фиксировались необъективно, то есть протоколы писались по стандарту. Это верно?
— Возможно, они и получали такие указания, но я лично никакой схемы не видел. В практике тогда протоколы допроса писались с учетом данных на других обвиняемых, то есть учитывались показания вербовщика и завербованного. Записи производились, конечно, не со слов обвиняемого. Обвиняемые же, как правило, говорили «пишите все, что хотите» и подписывали протоколы. В то время был такой порядок ведения дел.
— Следовательно, признательные показания обвиняемых о причастности их к контрреволюционным организациям и об их практической деятельности измышлялись работниками следствия?
— Да, на этот счет были соответствующие указания руководства окротдела и Управления НКВД.
— Кто был начальником Нарымского окротдела НКВД в 1937 и 1938 годах?
— В 1937 году был Мартон (прим. ред. — Степана Мартона обвинили в связи с репрессированными родственниками. Он пробыл под стражей 18 месяцев, потом его отпустили за недоказанностью. Не реабилитирован, умер в 1959 году), а затем Ульянов.
Показания одного обвиняемого подгонялись под показания другого
— Вам предъявляется для ознакомления архивно-следственное дело № 4383, по которому вами допрошены Ковыркин Степан Яковлевич и другие, всего девять человек. Все обвиняемые, как это видно из содержания их допроса, признали себя виновными в причастности к контрреволюционной кадетско-монархической организации и совершении ряда вредительских и диверсионных актов, а также в проведении антисоветской агитации. Объективно были записаны показания этих обвиняемых?
— В лицо этих обвиняемых я не помню. Судя по протоколам их допроса, я могу сказать, что показания их записаны необъективно. Показания одного обвиняемого подгонялись под показания другого. Акты вредительской и диверсионной деятельности, а также факты антисоветской агитации, если и были, то в процессе следствия они не исследовались.
— Вам предъявляется для ознакомления архивно-следственное дело № 830432 по обвинению граждан немецкой национальности в количестве 76 человек. По делу вами были допрошены Дикман Вильгельм Вильгельмович и другие, всего восемь человек. Все они дали признательные показания о причастности к контрреволюционной немецко-фашистской шпионско-диверсионной, повстанческо-террористической организации, существовавшей в Нарыме. Эти показания соответствуют действительности?
— Ознакомившись с делом, я могу пояснить, что показания Дикмана и других допрошенных мною носят необъективный характер. Протоколы допроса составлялись таким же порядком, как и по тем делам, о которых я сказал выше. По некоторой части немцев, как мне помнится, были дела оперативного учета, которые я мог использовать в следствии.
— Обвиняемого Дикмана вы припоминаете?
— Нет, не помню.
Были указания свыше
— Вам предъявляются для ознакомления архивно-следственные дела №№ 674741 и 797451 на участников так называемой «Польской организации войсковой». По делу № 674741 вами допрошены Жаболовский Иван Иванович и другие, всего девять человек, по делу № 797451 — Верняковский Павел Адамович и другие, всего три человека. Протоколы допроса этих обвиняемых напечатаны на машинке и подписаны обвиняемыми. Показания всех обвиняемых носят однообразный признательный характер. Соответствуют ли они действительности?
— По этим делам допрос обвиняемых производился таким же образом, как и по предыдущим. Судя по тому, что протоколы печатались на машинке, трудно сказать, сам ли я допрашивал этих обвиняемых. Вероятно, протоколы были составлены другими работниками, а я их подписал. Признательные показания всех этих обвиняемых, конечно, нельзя считать объективными. Помню, к «Польской организации войсковой» причисляли в основном поляков. На этот счет тоже были указания свыше.
— Вы сознавали преступный характер ведения следственных дел таким образом, как об этом вы сейчас показали?
— До тех пор, пока не начали арестовывать самих сотрудников НКВД, я считал, что борьба с контрреволюцией, как об этом гласили приказы и указания из центра, ведется законно. Арестованные были, в основном, бывшие кулаки, офицеры, белогвардейцы, колчаковцы и тому подобные. Изоляция их, я считал, была необходима. Что касается самой практики расследования дел на арестованных, то она была узаконена. Дела вели упрощенным способом, что в то время считалось правильным. Допросы свидетелей, очные ставки, сбор каких-либо доказательств не практиковались. Достаточно было признательных показаний обвиняемого. С точки зрения сегодняшнего дня, при расследовании дел в 1937-1938 годах, конечно, допускались грубейшие нарушения соцзаконности.
— Чем желаете дополнить свои показания?
— Протокол мною прочитан, записан с моих слов верно.
Источники:
- ПРОТОКОЛ ДОПРОСА бывшего сотрудника уголовного розыска Нарымского окротдела НКВД А.В. Смирнова. 11 апреля 1956 г. Архив УФСБ Томской области. Д. П-2612. Л.604-607. Заверенная копия. Машинопись. 1937-1938. Операции НКВД. с. 356-359.