Поздним вечером Ольга ехала домой с работы. Уставшая, совсем без сил. Её грела мысль, что сейчас она увидит любимого мужа. Соскучилась
за день! Подошла к двери и увидела, что за дверную ручку кто-то засунул сложенный вдвое конверт.
«Почему он не в почтовом ящике?» — мелькнула мысль, а руки уже взяли послание. «Подлецу», — лаконично значилось на нем.
Ольга оторопела. Усталость как рукой сняло. Быстро распечатала конверт и торопливо прочитала несколько предложений, написанных аккуратным женским почерком.
«Когда мы познакомились с тобой, я не знала, что ты женат. Ты вскружил мне голову, заставил поверить, что любишь. А сейчас, когда я жду от тебя ребенка, ты вдруг открываешь мне карты — что женат, что любишь жену и разводиться никогда и не собирался. Подлец, вот ты кто! Надеюсь, ты будешь вечно гореть в аду».
У Ольги так затряслись руки, что она едва открыла ключом дверь. Мужа дома не было, и это плюс, потому что Ольга, скорее всего, сразу бы молча, без слов и объяснений, убила бы его бронзовой статуэткой охотника, что стояла у них в коридоре на полке и была так любима благоверным.
Но какой же он теперь благоверный? Подлый изменщик, предатель! Враг! Зло! И это зло жило с ней несколько лет, которые она считала очень счастливыми.
Ольгу трясло, но слез не было. Кто бы ни была эта женщина, она беременна от её мужа. Она в отчаянии. Обижена, брошена, одинока. Ей страшно. А Ольге? Ольге страшно? Да, страшно! Каких-то десять минут назад её семейная жизнь начала распадаться, как карточный домик.
Ольга очень сдержанный человек. Можно даже сказать, скупая на эмоции.
Голова отключилась, а руки открыли шкаф и стали вынимать и складывать в дорожную сумку вещи.
Взгляд в зеркало — глаза стали черными как уголь. Они у Ольги меняют цвет в зависимости от настроения. Но такими они не были еще никогда.
Женщина закинула сумку на плечо и закрыла за собой дверь. Письмо, адресованное «подлецу», Ольга оставила в кухне. Прямо рядом с кастрюлей супа, которую наварила накануне для мужа — придет с работы, а дома его уже ждет готовый супчик...
***
Ольга села в трамвай до железнодорожного вокзала. В вагоне было грязно, душно и нестерпимо воняло. Ольга давно не ездила в трамваях, может, они теперь все так воняют? Повертела головой и увидела бомжа на заднем сиденье. У него под ногами стояли пакеты, забитые чем-то до отказа. И небольшая деревянная коробка, в которых обычно возят апельсины из теплых стран.
Ольга скривила брезгливо губы, поморщила нос. Вот повезло так повезло, до вокзала тащиться минут тридцать. Наверное, нужно перейти в другой вагон.
И тут она встретилась глазами с ним. С человеком без определенного места жительства. Он смотрел на Ольгу с жалостью! Может быть, виновато эмоциональное состояние, в котором она тогда находилась, но это точно была откровенная жалость.
Но не унизительная, знаете, есть такой тип жалости. А жалость, когда отец жалеет своего ребенка. Сострадает. Делит с ним горе и боль.
«Олечка, у тебя едет крыша», — резюмировала Ольга и отвернулась к окну.
До самого вокзала ехала, утонув в своих тяжелых думах. О муже, о своём браке, отношениях. Как долго у него другая женщина? Когда он успевал с ней встречаться, если почти все время, кроме его рабочих смен, они были вместе? Точно! Его смены! Может, он уже не работает какое-то время, а вместо смен ездил к ней! А откуда тогда у него появлялась зарплата? Может, его любовница — богатая женщина! Ишь, пристроился, кроме того, что подлец, еще и альфонс!
Ольга складывала недостающие пазлы в своей голове, пока не услышала тихий, но настойчивый голос:
— Девушка, вы не поможете мне вынести мои пожитки?
Ну и ну! Бомж! Наверное, у Ольги на лице написано, что она подавлена. Можно добивать. Выносить бомжу шмотье, а потом еще с ним водки попить. А что, повод есть.
продолжение: