Грегори дрожал, стоя на остановке. Словно из-за него с улиц пропал солнечный свет. Небо в один момент почернело и зарыдало. О прозрачный казрёк ударялись капли и стекали вниз, под ноги, сильным потоком. Изо рта вылетал пар. Автобусы с яркими оранжевыми цифрами “75”, “123”, проезжали мимо, а из-под их колёс в стороны разлетались брызги. Грегори ждал номер, который ни разу не сворачивает с длинной улицы прямо перед ним – это дорога к ответу: “Жива ли Салли?”. Он всё так же крутил в голове ответ маленькой девочки в трубке, но тот лысеющий мужчина в пахнущей клеем и деревом столярке, его охранники по правую и левую руки, вставали наперерез. “Я не мог так хорошо запомнить сон. Их лица, голоса, звук бьющегося стекла о мой затылок.”, - он ехал к Салли потому что не верил себе – ни своим воспоминаниям, ни глазам, которые могли обознаться, ни ушам, которые могли выдумать маленькую девочку в трубке.
У него попросили билет за две остановки до нужного места. Женщина в зелёном фартуке. Над её верхней губой был короткий чёрный пушок, проваливавшийся в морщины. Кивнула и ушла вглубь автобуса, попутно приставая к другим пассажирам. Грегори продолжал смотреть на неё. Слабая дрожь в руках, когда она подносила дырокол к билетам, монолитное лицо, грустные постаревшие глаза. Он думал, ей было за шестьдясят, но голос, который в секунды тишины, за пределами тех частей дороги, где были лужи и ямы, возникал в салоне – то был молодой голос. Без нот, которыми обладало всё в ней - голос потерянной юности.
Женщина в зелёном фартуке засела в голове Грега. Он дождался своей остановки, вышел и направился к нужному дому – всё машинально, без всякого участия мозга в этом. Грегори шлёпал по лужам, загруженный, как будто по заданному маршруту, не срезая углы. Он опомнился возле знакомой двери на третьем этаже дома №19. Эта самая дверь, которой он ударил одного из тех неожиданных гостей двумя днями раньше. Внизу живота защекотало и он нажал на звонок.
Внутри заиграла мелодия, что-то мощно ударило по полу и появились шаги. Из корридора направо, затем ближе, в прихожей и прямо возле двери. Скребок длинным ногтём о дверь на уровне глазка. Потом всё замерло. Щекотание в животе также остановилось. Ручка повернулась и за дверью возник высокий парень в чёрном костюме. Его правая бровь была аккуратно заштопана чёрными нитками. Он безучастно шепнул: “Проходи.”.
Грегори послушно пересёк квартирную границу. Внутри стоял запах табака. Было темно – все шторы задёрнуты, и только в некоторых углах горели слабые лампы. Высокий силуэт сзади без прикосновений и слов толкал меня вперёд. В его поведении не было агрессии; он сопровождал Грегори больше как приглашенного, как будто знал, что он придёт. Только затухшая боль от удара стулом заставляла страх выйти наружу.
В комнате, где стояла кровать, возле окна стоял тот самый лысеющий мужчина. “Я его не выдумал”, - с облегчением шепнул про себя Грег. Мистер Блум изображал статного бизнесмена, заложив одну руку в другую за спиной. Он кивал головой каждой капле, которая громко ударяла по стеклу.
-Грегори Шелдон Швиммер, - начал он, всё так же смотря в окно, - вы вернулись.
У Грега в голове что-то переклинило. Он не понимал, по каким соображениям, кроме тех, что были в его голове, можно было догадаться, что ноги снова приведут его в эту квартиру.
-Я пришел увидиться с Салли, - сказал Грег.
-Кажется, с каждым ударом по голове, с вами становиться всё сложнее и сложнее говорить, - он усмехнулся, но так и не обернулся на Грега. После этой фразы все начали смотреть в окно, в которое так внимательно были направлены два, быть может, ложно, но властных глаза. И за окном была та же серость, что и в прошедшие часы.
Грег чувствовал себя практически дома, его не стесняло нахождение в квартире посторонних. Он уселся на кровать, уткнув лицо во влажные от дождя ладони. В их прохладе он нашел слова для своего вопроса:
-Почему вы здесь, где Салли? - его голос, просачившийся сквозь пальцы, звучал зажато. Чарли блум, наконец, отвернулся от окна, провёл рукой по своей лысой голове и сел на кресло напротив Грега.
-Салли уже как два дня находится в морге центральной больницы. - этими словами Блум как будто врезал пощёчину Грегу, который оторвался от ладоней. Они смотрели друг другу в глаза, но мистер Блум даже визуально возвышался над своим апонентом. - Очередь моего вопроса: почему мы сейчас сидим друг перед другом?
Грегори не спишил отвечать, да и вообще что-либо подумать. Салли мертва по-настоящему, а значит всё произошедшее с ним – правда, не то, что он выдумал, ударившись головой, или набравшись в очередной раз.
-Почему моя дочь сказала, что меня привели мои друзья из бара? - был один из множества вопросов, которые Грегори уже хотел начать задавать. Но мистер Блум встал, подошел к окну и собрал ту же сцену, которую Грег увидел с самого начала. Блум думал.
-Грегори, мы серьёзная контора, а ты алкоголик. - вдруг заговорил он, - пришлось заплатить тому, кто придумает хорошую историю твоим синякам. Тебя отвели домой, а потом, скорее всего, пропили всё в том же баре. Главное, чтобы ты не наделал глупостей – не пошел в полицию, не разбалтывал знакомым, что тебя похитили – кому ты, наконец, нужен? Даже мне лично интересен всего один вопрос: почему мою девочку, Салли, нашли мёртвой в общественном парке, а ты оказался в её доме?
-Мы друзья...Были друзьями. Я остался у неё на ночь, а с утра она ушла, написав, что вернётся через несколько часов. - у Грегори взмок лоб и, казалось, зажглись щёки. -Потом я увидел её в новостях. Испугался. Собрал вещи и уже убегал. Тут эти двое за дверью...
-Всё равно не верю, Грегги, - Блум назвал его так, возможно, чтобы напроситься на правду, а, возможно, чтобы унизить, заставить рассказать, что было на самом деле. - мне всё равно – трахал ли ты Салли, или просто рядом с ней сны приятнее. Мне всё равно кто ты ей и кто она тебе. Моей Салли больше нет и она меня не волнует. На самом деле, мне просто не хочется, чтобы такое случилось с остальными. Вот я и ищу причину; если ты виновен – без тебя все будут спокойно спать, а если нет... Впрочем, сначала докажи, что это не ты.