Люди привыкли объяснять свои действия из своего мышления, вместо того чтобы объяснять их из своих потребностей (К.Маркс)
Чтобы сейчас не говорили про основоположников коммунизма, они были умными людьми. Приведенная цитата носит фундаментальный характер для понимания поведения животных и человека. Попробуем это обосновать на примере воли.
Сегодня мало внимания со стороны психологов уделяется такому феномену как волевая регуляция поведения. Между тем напрасно. Сегодняшнее поведение человека скорее хаотично, ситуативно. Да и сама жизнь совсем не обязывает проявлять волевые усилия. Все есть – продукты, жилье, одежда, зрелища (хоть отбавляй). А работать? Можно даже не работать. Прокормят. Еще по молодости есть какие-то стремления (родители давят – поступай в ВУЗ), потом запал иссякает. Сегодня как никогда нужно понять, что такое воля и как ее формировать, особенно у молодого поколения, которое привыкло жить на всем готовом.
Согласно общепринятой логике воля – это орган сознательной регуляции поведения. Как пишет известный психолог Чхартишвили: «Почему мы должны искать внутренний источник, приводящий в действие всякое поведение, в одних только потребностях, когда мы определенно чувствуем, что акты наиболее специфически-человеческого поведения мы направляем сами, причем зачастую вопреки даже самой сильной нашей потребности». Вот тут и кроется ошибка, даже самых маститых психологов. По мнению академика П.В. Симонова «волевой компонент в целенаправленном поведении человека существует при наличии минимум двух обязательных условий: потребности и препятствия на пути ее к ее удовлетворению». Последнее ведет к активизации двух самостоятельных мозговых механизмов (!) – во-первых, эмоций (сначала отрицательных – потому что приходиться отказываться от чего-то желаемого, потом положительных – от того что смог отказаться от одного для достижения другого, как правило, более значимого и ценного), во-вторых – структур реализующих волевое усилие. И вот тут важный, можно сказать революционный момент. По мнению академика Симонова у воли есть своя нейрофизиологическая самостоятельность. И более того сама воля есть специфическая потребность в преодолении!
Чтобы понять то, что не могут понять даже профессора от психологии важно обратиться к поведению животных. Павлов обратил внимание, что животное, стоящее в лабораторном «станке», всячески пытается освободиться от лямок, сковывающих ее движение. Это стремление преодолеть ограничение двигательной активности Павлов назвал «рефлексом свободы». «Не будь его, - писал Павлов, - всякое малейшее препятствие, которое встречало бы животное на своем пути, совершенно прерывало бы течение его жизни». То есть эволюция закрепила механизм «преодоления» препятствий как нужный, необходимый. Лось переплывает реку, чтобы встретиться с лосихой и плывет обратно (с ней или без нее) на то место где хорошая кормовая база. Так устроена природа. Так преодоление преграды становиться самостоятельной формой поведения. Эта идея была экспериментально доказана В.П.Протопоповым. Когда голодное животное встречается с препятствием, мозг мобилизует хранимые в памяти следы не пищедобывательного поведения, а действий, оказавшихся эффективными для преодоления аналогичных препятствий вне зависимости от того встречались ли они в прошлом или нет (в примере с лосем: лось плывет от «подруги» обратно к пище). Здесь обнаруживаются различия между обычным поведением и «преградным». Для обычного поведения важен результат, который был заложен в доминирующей на тот момент потребности. Кроме того, при появлении сильного желания какого-либо объекта происходит «генерализация» поиска. Даже маловероятные сигналы становятся значимыми. ("У страха глаза велики"). Наоборот, поведение преградного типа ориентируется на сигналы высоковероятных событий, на такие сигналы, которые дают гарантированный результат. У человека же активность вызванная преградой может вообще оттеснить первоначальные побуждения на второй план. Так происходит, например, с ребенком, который начинает упрямиться, когда исходный мотив утратил для него значение. Важно отметить, что для человека преграда это не только физическое (внешнее) препятствие. Преградой могут стать конкурирующие потребности. Например, утром подросток не хочет вставать (долго просидел за компьютером – работает биологическая потребность в экономии сил), но вставать нужно (родители дома, не идти в школу нельзя – работает социальная потребность в одобрении, принятии). Но вот включается потребность в преодолении (как бы подключается ко второй потребности) и подросток нехотя, но все встает. То же самое происходит в процессе решения бросить курить. В этом случае потребность быть здоровым, сильным вкупе с потребностью преодолеть преграду (зависимость) конкурирует с квазипотребностью в никотине. Но в чем же здесь свобода? Свобода в том. Что человек не повинуется своим архаическим и спонтанным порывам. Еще одна разновидность несвободы – это незнание. После осознания необходимости важного по своим последствиям поступка человек начинает воспринимать конкурирующие мотивы в качестве внутренних преград. И он преодолевает их не только благодаря конкурирующей потребности, но и благодаря той дополнительной энергии, которую он привлекает из потребности преодоления, то есть воля. Другими словами, воля – это «специфически человеческий дериват рефлекса свободы в Павловском понимании» (по Симонову). Самостоятельность воли не отменяет ее зависимости от первоначального мотива. С другой стороны волевые качества субъекта не имеют какого-либо социального значения без привязки к тем доминирующим мотивам, которым воля придается в качестве движущей силы. Преступник тоже может быть волевым человеком, и даже очень волевым. Только вот цели его поведения антисоциальны по сути.
Что все это, в конечном счете, дает? Прежде всего, становиться очевидным, что подобно другим психическим свойствам человека, воля имеет свой врожденный компонент. Это отнюдь не умаляет воспитательных воздействий и тренировку воли. Эффективным способом развития воли является спорт. Кстати именно у спортсменов потребность в преодолении очень выражена. Иначе они просто не могли бы переносить тяжелейшие физические нагрузки. Второе. Этот подход показывает, что воля как таковая не имеет самостоятельной ценности в отрыве от общей направленности личности человека. (Пример с преступником уже приводили.) Третье. Воля перестает быть элементом сознательной регуляции, чего может быть и очень хотелось бы многим психологам, а остается специфической дополнительной потребностью. А отсюда и разработка способов ее тренировки. Но об этом в следующих публикациях.