Моё почтение, уважаемые подписчики и читатели моего канала! Предлагаю вашему вниманию седьмую порцию приключений главного героя своего детективного романа. Предыдущую, шестую, часть найдете здесь. Начать читать с первой части можно отсюда. Благодарю вас за интерес к моей писательской деятельности. Итак...
***
Вернувшись на свое сиденье, я облокотился на руль и продолжил мои размышления. Камера воробья засняла мой автомобиль и регистрационный номер. Он же плюс еще голубь имели уйму возможностей отчетливо запечатлеть мое лицо во время посещения клиентки. Имея на руках эти сведения, майор давно уже наверно узнал адрес моего проживания. Но, если он действует скрытно, то не может устроить санкционированную слежку за моим домом. Узнать правдивость своих догадок я мог, только вернувшись домой. Незаконные действия в мой адрес могли стать неоспоримым доказательством его вины. Но, в то же время, я понимал, что попадись я в его капкан, помощь старушке на том и закончится. И все же я решил рискнуть.
Выехав со стоянки, я поехал на бензозаправку. Заправив машину, минут десять петлял по городским улицам. Убедившись, что за мной не следят ни машины, ни пернатые, я припарковался у недорогого кафе. Надо было заморить червячка, который не на шутку разошелся. Я уже не помнил, когда полноценно кушал последний раз. Вчера утром, наверно. Утолив свой голод рисовым супом и котлетами с картофельным гарниром, выпив не спеша кофе, я расплатился и вышел из кафе совсем другим человеком. Настроение приподнялось, прибавилось сил.
Как уже стало заведено за последние несколько дней, я оставил «Приору» на соседней перпендикулярной улице. И направился к своему дому неторопливым шагом. Я шел по тротуару, сканируя глазами улицу: тротуары, кусты, деревья, людей, машины. Ничего и никого подозрительного я не обнаружил. Все было как обычно. В это время, а шел уже десятый час, многие были на работе. А потому на улице резвились только дети, да шли по своим делам немногочисленные прохожие.
Мой выложенный туфом и отштукатуренный забор, серого цвета ворота, место для машины во дворе, дом из четырех комнат, прихожей, кухни и ванной, небольшой палисадник между фасадом дома и забором – как обычно приветливо ждали моего возвращения. Я уже поверил, что никакой слежки нет, и едва не совершил оплошность. Вставив ключ в дверной замок, случайно поднял глаза и вот оно. Холодок пробежал по моей спине. К одной из металлических спиральных завитушек наверху калитки была привязана полупрозрачная леска.
Отойдя от ворот так, чтобы видеть, куда она натянута я обнаружил, что леска уходит в дом через открытую форточку окна на фасаде. Надо сказать, что чистота и аккуратность – мой пунктик. У каждой вещи, у любого предмета свое место. Все расставлено по строго определенным позициям. Причем расположено в конкретном направлении, а не абы как. Так легко распознать, притрагивался ли кто к моим вещам или они лежат именно так, как я их оставил. Поэтому я прекрасно знал, что форточку открытой не оставлял. «Как быть? Что предпринять?», – в голове засуетились мысли.
Обуздав их и взяв себя в руки, я вынул ключ из замка и прошел дальше к соседнему дому. Подозвал мальчишку, жившего здесь.
– Санек, можно я от вас перелезу к себе? А то замок в калитке сломался, не могу попасть в дом.
– Да, заходите! Дверь открыта, – беспечно сказал он своим звонким голосом и убежал играть дальше с детворой.
Войдя во двор, я спокойно, но тихо прошел мимо дома в огород. Между нами на границе наших хозяйств была протянута металлическая сетка метра полтора высотой. Символическое разделение. У нас с соседями было хорошее отношение, и огораживаться друг от друга сплошным забором никому в голову не приходило. Я перелез через сетку и осторожно направился к сараю. Схоронившись там, долго через окно наблюдал за домом. В задние окна дома не было видно, кто в нем находится и сколько их. Внешне все выглядело тихо и мирно.
«Леска, скорее всего, натянута в комнату в качестве звукового сигнала. Открытая калитка ослабит натяжение и даст каким-то образом сигнал лазутчикам, что во двор вошли, – размышлял я. – Надо что-то предпринять. Я не могу сидеть и ждать. Но не имею права и пострадать. На меня уповает моя старушка».
Судя по всему, я не обнаружил своего возвращения. Расположение комнат и мебели в них знал гораздо лучше непрошеных гостей. Эффект неожиданности будет на моей стороне. Тем более что они вторглись в частное владение без разрешения и без соответствующих санкций. Да, но как мне их прищучить?
Тут я увидел, что створка одной из окон приоткрыта. В том месте, где внутри располагалась ручка, снаружи было просверлено отверстие. Лазутчики знали, как открывать металлопластиковые окна извне. Пора действовать. Сняв кепку и олимпийку, я немного вытянул футболку из штанов, чтобы мои движения ничто не стесняло. В несколько мгновений я был под взломанным окном. Кто бы ни был в доме, он ждал меня со стороны ворот, а не с тыла.
Медленно и аккуратно открыл я створку и отодвинул занавеску. В спальне никого не было. Затаив дыхание, бесшумно я влез в окно. Подкравшись к открытой двери, я осторожно выглянул. В соседней комнате тоже было пусто. Стараясь не издавать ни звука, крадучись, словно кот перед броском за мышью, я подошел к следующей двери. Благо диверсанты оставили все внутренние двери открытыми. В прихожей тоже никого не оказалось.
«Наверняка они расположились в зале, окна которого выходят к воротам, палисаднику и забору, – предположил я. – И ждут, когда я открою калитку и войду». Вынув телефон из кармана спортивных штанов, я включил камеру. Осторожно, пытаясь не обнаруживать себя, поводил им по краю дверного проема, стараясь, чтобы в поле зрения камеры попала вся комната. Между тем, было слышно, как кто-то ерзает в кресле и что-то жует, чавкая. Вернувшись бесшумно в спальню, я просмотрел отснятое видео.
Стоявшее у противоположной от окон стены кресло было выдвинуто в центр зала. В нем развалившись, перекинув ногу на ногу, сидел мужчина лет тридцати пяти. И пожирал мое любимое песочное печенье, взятое им из кухни. На полу сбоку от кресла стояла отпитая наполовину бутылка лимонада, которую он достал из холодильника. На новоиспеченном хозяине были синего цвета джинсы, темные мокасины и серая футболка. Он не отрывал взгляда от ворот, хорошо обозревавшихся за окном. Имелось ли при нем оружие, не было ясно из видео. Конец просунутой в окно лески был привязан к люстре. На ней висело три колокольчика.
Коротко подстриженные светлые волосы, отрешенное выражение на лице и сосредоточенность на цели выдавали его злые намерения. Комплекцией он был не больше меня, может даже весом полегче. Но кто он: полицейский, убийца, рэкетир – я не знал. Смогу ли его одолеть в рукопашной схватке? Или лучше вырубить его чем-нибудь? Как заставить его проговориться кто он и от кого? Пора уже переходить от мозгового штурма в атаку. Нечего тянуть. В мой дом вторглись. Я защищаю свое имущество.
Убрав сотовый в карман, я тихо проскользнул в соседнюю комнату и снял с подоконника кота. Это было довольно увесистое изделие из тополя, которое я сделал года два назад. И выставлял его как образец моего творчества, рекламируя клиентам. Выйдя в прихожую, прислушался. Лазутчик продолжал поглощать мое печенье. Неожиданно и стремительно влетев в зал, я с энтузиазмом опустил деревянного кота ему на голову. Все что успел сделать мужчина в кресле, так это повернуть в мою сторону голову, вытаращить глаза, отклониться и выпустить недоеденное печенье из рук. После его голова поникла, прислонившись подбородком к груди. Глаза закрылись, тело обмякло, из разбитой на лбу раны струйкой потекла кровь.
***
Незваный гость находился в отключке около двадцати минут. За это время я остановил ему кровотечение, залепив ватную турунду на лбу лейкопластырем. Его же ремнем с пояса я накрепко связал ноги. Леской, так старательно протянутой им от калитки до люстры, прочно замотал его руки. Тело на уровне груди привязал бельевой веревкой к спинке кресла. Обыск его карманов выявил, что у него нет при себе ни оружия, ни документов. Лишь небольшая сумма денег, сотовый телефон и солидная связка отмычек, которыми он и воспользовался, чтобы проникнуть в мои владения. Поставив напротив него стул, я сел и стал ждать. Когда лазутчик стал подавать признаки жизни, я поставил своей телефон на подзарядку, включил камеру в нем и установил так, чтобы мы оба попадали в поле его зрения. Он открыл глаза и дернул головой. Его лицо исказилось в гримасе от головной боли. Поерзав в кресле, мужчина понял, что обездвижен. Лишь потом он уставился на меня. Если бы взглядом можно было убивать, то я уже наверняка стал бы трупом.
– Что, падла, гордишься собой? – произнес он со злобой в голосе. – Меня предупреждали, что ты только и можешь бить исподтишка.
– Можешь не стараться, я не поведусь на твои уловки. И вопросы здесь буду задавать я, – парировал я спокойным, но твердым голосом.
– Валяй, развлекайся. Но это тебе ничего не даст.
– Ты не в том положении, чтобы упираться. Ты незаконно проник в мой дом, нанес ущерб моему имуществу. И тебе это с рук не сойдет.
– Неужели. Ты не слишком самоуверен, а? Давай накажи меня. Развяжи, и сойдемся в рукопашной. Ты же не прочь помахать лапами. Посмотрим, настолько ли ты крепок, как говорят.
– Кто сплетничает обо мне?
– Дед Пихто!
– Я удовлетворю твою просьбу, если ты удовлетворишь мое любопытство.
– Ты что телка, чтобы тебя удовлетворять?
– Кто тебя послал ко мне и с какой целью? – игнорировал я его словесные выпады.
– Поцелуй меня в зад под елью, – стал скалить мне зубы собеседник.
Я встал, подошел к книжному шкафу и выключил камеру в телефоне, установленном на одной из его открытых полок. Близился полдень, а я еще не подготовился к предстоящей ночной вылазке. Да и кривляние моего оппонента уже начинало выводить меня из себя. Взяв в руки свое деревянное изделие, я подошел к нему.
– Или ты говоришь мне, о чем спрашиваю, или я снова проверю прочность твоего лба, – решительно молвил я.
– Не пошел бы ты на…
Его фраза прервалась в тот момент, когда голова приняла очередной удар деревянного кота. Прощупав пульс на шее и на запястье, я убедился, что мужчина жив. Почти час его обмякшее в кресле тело оставалось неподвижным. Мне было жаль беднягу. И я очень опасался не рассчитать сил. Никого убивать я не собирался. Мне страшно было даже подумать об этом. Но такого, с большой долей вероятности побывавшего за свой век во многих передрягах, субъекта вразумить по-другому было невозможно. Теперь у него на голове имелось две обработанных и залепленных пластырем раны.
Очнувшись, он стонал и медленно окидывал взглядом комнату, будто пытаясь вспомнить, где он и почему. Когда его взгляд остановился на мне, мутные глаза прояснились. Похоже, он вспомнил, увидев меня, зачем он здесь.
– Ну, ты и тварина, – слабым голосом произнес незадачливый лазутчик. – Отрываешься по полной, да?
– Был бы сговорчивее, оставался бы целее, – в моем голосе звучали стальные нотки, лицо было серьезное, в моих глазах читалась твердая решительность.
– Поглядите, какой герой, – выдавил из себя ухмылку мужчина.
– Я ведь никуда не спешу, нахожусь у себя дома. И могу продолжать колоть твою черепушку хоть до вечера.
Собеседник молчал. Видно было, что в нем борются два желания. Сказать мне уже все, что меня интересует и покончить с этим. Или же оставаться верным себе и наемникам, и держать язык за зубами. Мне надо было постараться перевесить чашу весов в свою сторону. Включив снова камеру в своем сотовом, я вернулся и сел на стул.
– Если ты действительно весь из себя такой мужик, кем себя выставляешь, прими с достоинством свое поражение. Или ты трус и побаиваешься своих нанимателей? Тебя послали сюда с явно противозаконной миссией. А оно видишь, как вышло. Ты подписывался потерять здоровье при этом?
– Ты же по-всякому сдашь меня в полицию?
– А как ты думал, простить и отпустить тебя с миром? Ты загремишь за решетку. И что, собираешься брать всю вину на себя и отсидеть ради твоих нанимателей?
Вновь последовала пауза. Я как бы невзначай, переставил стоявшего рядом на полу деревянного кота поближе к себе. Узник бросил мимолетный взгляд на него и заговорил:
– Я здесь по поручению полицейского, Воронцова Николая, у него свой опорный пункт. Я, так сказать, его внештатный помощник по выполнению не совсем законных поручений.
– Ты говоришь о Николае Анатольевиче, участковом в центральном районе города?
– Да, о нем… Пить, хочу воды.
Я принес ему из кухни холодной воды. Он с жадностью выпил ее, едва не вырвав зубами стакан у меня из рук.
– В чем заключалось твое задание? – спросил я, вернувшись на свое место напротив него.
– Хорошенько тебя отмутузить, связать и с наступлением ночи отвезти к нему в опорный пункт.
– Хочет на меня повесить какое-нибудь нераскрытое дело и избавиться от меня? Он, видимо, не в курсе, что я знаю его в лицо и осведомлен о его темных делишках?
– Не знаю, мне это не интересно.
– Что можешь сказать о готовящемся сегодня ночью с его попустительства ограблении квартиры?
– Ничего. Я не в курсе. Мне этого не надо.
– А как же ты на него работаешь, ничего о нем не зная?
– Пойми ты, тупоголовый, я у него на крючке. Он закрывает глаза на одно мое прегрешение в прошлом, за которое я могу попасть в места не столь отдаленные. Пока я выполняю его поручения, я на свободе.
– И тебя устраивает такая жизнь? Может, ты уже отсидел бы свое и вышел, никому ничего не должный. По крайней мере, сейчас ты внес свою посильную лепту в одно правое дело.
– Не обольщайся. Я сделал это не для тебя, а для себя. Раз ты меня поймал, я в любом случае окажусь за решеткой. Так хоть участковый перестанет меня шантажировать. Устал я.
Подойдя к сотовому на книжной полке, я выключил видеозапись. Теперь у меня имелись доказательства о превышении своих полномочий и противоправных действиях майора Воронцова. Оставалось обзавестись фактами преступной деятельности грабителей квартир одиноких пожилых людей. Но сначала надо было закончить возню с узником.
– Поступим так, – обратился я к нему. – Если ты будешь паинькой, я не сдам тебя в полицию. С участковым разбирайся сам. Я человек слова. Того же жду и от тебя. Ты ведь тот еще мужчина! Не правда ли?
– Что ты еще удумал? – уставшим голосом поинтересовался он.
– Сейчас ты звонишь полицейскому, этому Воронцову, и сообщаешь, что дело сделано. И привезешь меня, как обговаривалось, к нему ночью. Если тот начнет что-то придумывать, ты говоришь, что батарейка на твоем сотовом садится и связаться больше не получится. Увидитесь ночью у него в опорном пункте.
– И что потом будет со мной?
– Я тебя закрою на ключ в моем железном шкафу для инструментов в сарае в таком же связанном положении. Ты пробудешь там до утра. А потом я отвезу тебя в больницу. И больше мы друг друга не увидим, – улыбнулся я.
– Ты совсем попутал? В железном шкафу! Да я…
– Я честен с тобой, – перебил я его. – Отпускаю тебя. А ведь ты забрался в мой дом и собирался навредить мне! Не забыл? Или просто сдать тебя в полицию?
Лазутчик неохотно выполнил все, как я ему велел. Еще бы, во время его разговора по телефону я стоял рядом с деревянным изделием наизготовку. Его телефон я положил со своим. Запирать узника я собирался, когда стемнеет. Мне не нужны были свидетели в лице соседей. Объясни им потом, что злодей он, а не я. А до тех пор он оставался сидеть в кресле. Попыток к бегству он не предпринимал. Потому что был не в состоянии. Да и связал я его на славу. В глубине души я сочувствовал бедняге. Я прекрасно понимал его состояние, когда голова раскалывается от боли, гудит, раны ноют, кровь стучит в висках, а тело ватное. Но не я это начал первым. Он пришел по мою душу. Может, не по своей доброй воле, но с полной решимостью забить меня до полусмерти. А потому – и поделом.
Восьмая часть произведения расположена здесь.