Для простоты довольно мудрецов. Дворцами, пережившими творцов, утешат понаехавшие стаи. И не заметит моря дуралей за списками погибших кораблей. Строка случится лишняя, пустая, где буква служит слову, например, а олицетворением химер являются другие с остальными.
Но если смочь и если превозмочь, тьма суетливо отползает прочь, вещь, вздрагивая, обретает имя. Рассказывает берегу прибой: нет смерти, не со мной и не с тобой. Есть вечности открытая граница.
Маэстро Габриэ́ль работал Сном, отчитывался звёздам. В остальном, сам выбирал, куда ему присниться. Смеялись: из каких таких земель явился к нам Маэстро Габриэ́ль в своем расшитом искрами камзоле. Да ты гляди,
Маэстро может всё. Сновидцам непременно повезет. Закаты цвета гималайской соли обильно посыпали горизонт. Вытягивался в струнку гарнизон садовых гномов и пугливых пикси, вытягивались шеи фонарей. Звенели души ржавых якорей на пристани, на палубе, на пирсе.
Для радости довольно мелочей. Навряд ли примеряет казначей разношенную обувь пилигрима. Реальность — данность, нежели обет, но целая вселенная в тебе меняется почти неуловимо. Лишь память — убелённый ретроград — ведёт учет событий и утрат, привычку находя в сухом остатке. Когда Маэстро отошёл от дел, портовый катер жалобно гудел. Скучала пальма в бирюзовой кадке. Вздыхали пони, финики росли. Столичный франт выгуливал муслин, нарядный, как рождественские ясли. Устав от бега, презирая прыть, Маэстро стал овечек разводить. Разводит и сейчас. И этим счастлив.
Хотя порой, особенной порой, когда потребен позарез герой, а где героя взять, чтобы не главный, выходит в ночь маэстро Габриэль. И воздух мёд, и в августе апрель. И маги. И алхимики. И фавны. И ночь твоя для совершенных снов, где мир ещё не стар, уже не нов, где миру мы пока не надоели, в отличие от снобов и менял.
Нет смерти для тебя и для меня, поскольку нет ее для Габриэля.
Стих: Наталья Захарцева (Резная Свирель)
Арт: Анна Силивончик