В полночь в реанимацию 1-ой городской больницы поступила 56-летняя женщина с обширным инфарктом. Таисья Николаевна, так ее звали, отправилась в круиз на пароходе с молодым мужем, но вдруг почувствовала себя плохо и на ближайшей пристани была отправлена на "неотложке" в кардиологию.
-Очень хотелось Гоше настоящую жизнь показать, - делилась она с медсестрой Шурой слабым голосом, когда очнулась и немного пришла в себя. - Гоша - это муж мой, Игорь. Он из неблагополучной семьи, ни тепла, ни ласки, ни денег... А у меня этих денег сколько хочешь, да вот здоровья нет, а его не купишь... Ладно, думаю, порадуюсь на старости лет...Все говорили, мол, 20 лет разницы! А я вот люблю его и все! И он меня любит...
Шура сочувственно вздыхала, но решила не говорить пациентке, что видела, как этот Гоша - статный тридцатипятилетний мужчина в дорогом льняном костюме - приходил на беседу с врачом. Ни волнения, ни сожаления на холеном, румяном, гладко выбритом лице. Гурам Иванович (кардиолог с почти сорокалетним стажем) и тот после ухода супруга Таисьи Николаевны только руками развел: "Альфонс!"
- Вы представьте, Шурочка, - говорил он, нервно сжимая в руках историю болезни новой пациентки, - я ему говорю, что у жены состояние тяжелое, нестабильное, что Таисья Николаевна - сердечница "со стажем" и все такое. А он мне: "Сколько ей осталось?" и "Когда умрет, как можно вещи забрать?" Видишь ли, у супруги сережки с бриллиантами, золотые часы и кольцо с сапфиром. Каково! Кольца и часы его волнуют, а то, что человек в любую минуту умереть может, нет...
Шура понимала, отчего у молодого мужчины такое безразличие. Таисья Николаевна рассказала, что, кроме племянницы-студентки и Гоши, у нее никого нет:
- Замуж не выходила - все карьеру строила, - с горечью говорила пациентка. - Несколько компаний открыла: торговые центры, автосалон, частный пансионат... Большие деньги пошли - стала квартиры покупать, дачу построила. Любовники, заграничные поездки, партнеры - так семью и не создала. Тут глядь - уже сорок, потом пятьдесят. А сердце у меня с юности пошаливало. Лечилась, конечно, но что врачи! "Нужен покой" говорят. А мне какой покой? У меня люди, бизнес... Потом вот Гошу встретила. До смешного! На дороге колесо пробила. Представьте: "Гелендваген" с пробитым колесом на обочине. Так растерялась, что стою, соображаю, кому позвонить, чтоб помогли. А тут он. На "Ладе". "Вам помочь?" - спрашивает. Ну просто ангел-хранитель! Слово за слово. Оказалось, он автомеханик в одном из моих автосалонов, представляете? Как-то само собой закрутилось, полгода встречались. Он стеснялся, говорил, мол, я бессребреник, на что тебе такой? Поиграешь, мол, и бросишь, а у меня чувства... Не знал, что я его уж всей душой полюбила... И захотелось мне ему дать все, вот как если бы он сыном моим был, понимаете? Вот и перевела на него имущество, племяшке только квартиру оставила... На что мне теперь эти апартаменты, машины, дачи... Нельзя ли мне его увидеть, Шурочка?
Шура только головой качала: нельзя, реанимация. Она жалела Таисью Николаевну. У нее тоже есть муж - сторож в морге при больнице. Иногда попивал - не без этого. Зато все в дом: пенсию за работу на вредном производстве получает и без дела не сидит - по ночам в морге дежурит. А в свободные дни они с ним работают на даче. И случись что, ее Лёша будет рядом - в этом Шура не сомневалась. Пару лет назад ей аппендицит удаляли - не гнойный, простой, - так Лёша из приёмного покоя не ушел, пока его хирург не успокоил, что все прошло отлично и через несколько дней его любимая Шура будет дома. Каждый день навещал, готовил домашнюю еду. Не то что этот: часы, кольцо...
Таисья Николаевна слабела с каждым днем. Гурам Иванович разводил руками: сердце выработало свой ресурс - что поделаешь! Казалось, ее держит на этом свете только одно - желание повидаться с Гошей. Лежа в кислородной маске, она глазами умоляла Шуру как-то помочь. В конце концов Гурам Иванович сдался и подписал разрешение для мужа посещать жену в реанимации, несмотря на жесткие меры предосторожности в связи с недавно прошедшей эпидемией гриппа. Подписать-то подписал, да только Гоша не спешил к супруге. Его все время задерживали какие-то важные дела.
-Послушайте, Игорь Сергеевич, - увещевал его по телефону кардиолог, - смерть может наступить внезапно. Приезжайте, попрощайтесь по-человечески!
Гоша формально соглашался и, сославшись на совещание или деловую встречу, клал трубку.
Видеть, как страдает умирающая, стало испытанием для всего отделения. Таисья Николаевна исхудала, ее мучили загрудинные боли, усугубились проблемы с легкими. По всем жизненным показателям ее уже не должно было быть, но она жила, ежедневно откладывая свой уход, чтобы дождаться любимого человека! В бреду, почти без сознания, она звала его, называла ласковыми именами. Видавшие виды врачи содрогались, поражаясь великой силе любви одного человека и холодному безразличию другого.
Таисья Николаевна умерла утром в последний день сентября. За окном сияло уходящее позднее бабье лето. Она лежала на подушках с выражением глубокого страдания на сильно постаревшем восковом лице. Рядом стояла Шура и беззвучно плакала.
Через два часа после сообщения о смерти жены в больницу пожаловал Гоша. По просьбе Гурама Ивановича, вещи Таисьи Николаевны супругу передавала Шура. Ее глаза были красными от слез, зато Гоша чувствовал себя прекрасно: такой же холеный, собранный, в идеально отглаженном костюме с иголочки. Ни тени скорби. Глядя, как жадно он рассматривает через лупу драгоценности жены прежде чем написать расписку, Шура почувствовала тошноту. "Неужели он правда думает, что мы тут камешки из колец выковыриваем и стекляшками подменяем?" - подумала она и испытала облегчение за Таисью Николаевну, которая отмучилась и теперь не видит этого позора.
На прощание Шура сказала Гоше несколько слов, пристально глядя в его серые равнодушные глаза и с удовлетворением отметила, как он резко покрылся испариной от страха. "Шур, чего это альфонс-то наш, как ошпаренный, выскочил?" - спросила ее потом тетя Наташа - уборщица из приемного покоя. Медсестра только рукой махнула: мол, пускай живет как хочет!
Прошло пять месяцев. В травматологию 1-ой городской привезли молодого мужчину после жуткого ДТП: его "Гелендваген" на скользкой трассе на полной скорости влетел под "Камаз". Парень был явно не жилец: черепно-мозговая травма, многочисленные переломы, разрывы внутренних органов.
"Шур, это ведь наш альфонс! - воскликнула тетя Наташа, когда встретила медсестру в приемном покое. - Помнишь, у которого жена в кардиологии у вас лежала? Как сейчас вижу - летит из больницы, будто черт от ладана, не разбирая дороги. Недолго побегал... А чего ты тогда ему сказала-то?" Шура вздохнула: "Да ничего особенно, теть Наташ. Сказала, что не по-православному это - с близким человеком не попрощаться. На этом свете, говорю, она тебя не дождалась. Значит, на том ждать будет. Придешь к нам, как она хотела, чтобы с ней встретиться. Вот, видно, так и случилось... Царство ей Небесное, рабе Божией Таисии, хорошая женщина была. Несчастная только очень..."