В разные годы нашим отделением руководили разные люди. Но суть и стиль отделения менялись не сильно. С одной стороны, народ любил и хотел работать, а с другой дисциплину сильно расшатывало пьянство окаянное. И грешили этим не только санитары.
В бытность заведующим Александра Николаевича, был он большим любителем этого дела. Сейчас, в минуты лирических воспоминаний, это зло кажется не таким уж злобным, однако частенько бывало не до смеха.
Наша старшая, Анна Георгиевна, и её муж были увлеченными дачниками. У них было целых две дачи, и на обеих все росло и плодоносило. Но дома места под рассаду категорически не хватало. Поэтому на семейном совете было решено задействовать окно на работе.
Заведующий не возражал и Гена, муж старшей, приспособил на окно параллельные полочки, от подоконника и почти до верха. Полочки висели на веревочках, и на них стояла рассада. Каждый стаканчик подписан. Все эти "Медвежьи лапы" и "Бычьи сердца" смотрелись в патанатомии довольно гармонично. Какие-никакие, а органы.
Каждый день Анна Георгиевна хлопотала на своей плантации: полить, подкормить, повернуть, закалить, подсветить, опрыскать. Рассада росла не по дням, а по часам.
Однако тучи над её головой уже сгустились. В тот день Александр Николаевич наклюкался. Но не до такой степени, чтобы мирно лечь спать. Его кондиция предполагала бурную деятельность.
Он бродил по отделению, постоянно звонил всем своим знакомым и категорически отказывался возвращаться домой. Доводы разума оказались бессильны. Держался на ногах он нетвердо, но был активен, как никогда. Рабочий день закончился, народ разошелся по домам. И только мы с Иваном Ивановичем несли вахту у тела заведующего, пока его сознание болталось неизвестно где. Страшно было оставить отделение с неадекватным и энергичным человеком внутри. Эдакий эхинококк, попавший в здоровую печень нашего коллектива.
В общем, он бродил и жаловался на свои несчастья. Его желания не очень совпадали с возможностями. Русский Александр Николаевич мечтал уехать на ПМЖ в Израиль, а его жена, Роза Самуиловна, ехать туда категорически отказывалась, о чем он рассказывал нам, утирая набегавшую скупую слезу.
В какой-то момент времени нам с коллегой это надоело настолько, что мы отправились выпить чаю. Спустя минуту послышался грохот и мы выскочили в коридор.
Александр Николаевич возлежал на полу у окна в позе одалиски, усыпанный стаканчиками с рассадой. Судя по всему, он пытался удержать равновесие, схватился за веревки, на которых висели полочки, и оборвал их. Гена, муж старшей, не рассчитывал , что веревочка должна выдержать вес в 80 килограммов. Полочки рухнули и стаканчики полетели на пол. А уже на них приземлился заведующий. Мы с Иваном Ивановичем попытались поднять заведующего, сохранив то немногое, что уцелело при падении.
Не тут-то было! Заведующий заявил:
-Я сам!- и встал на четвереньки, давя "Бычьи сердца" и наступая на "Медвежьи лапы". "Де Барао", возможно, имеющие какое-то отношение к французскому дворянству, постигла та же участь.
Из раздавленных стаканчиков высыпалась земля, Тоненькие стаканчики трескались под весом мужчины, а рассада валялась поломанной...
Но нет худа без добра. После того, как все было раздавлено, заведующий решил, что достаточно потрудился сегодня и отправился, наконец, домой.
Мы с Иваном Ивановичем были злы. У каждого из нас были свои планы на этот вечер и убирать отделение после закидона заведующего никто не хотел. Да и проучить его следовало. Спасать было нечего и мы оставили все, как есть.
На следующее утро заведующий пришел на работу рано.
-Кто это сделал?!- воскликнул он, глядя на дело рук своих. Ну, не совсем рук, но ладно.
-Вы правда не догадываетесь?
-Неужели я? Нет!
-Да.
В отделение вошла старшая. Анна Георгиевна лишилась дара речи, глядя на убитую рассаду, на переставшие биться "Бычьи сердца", взывавшие к отмщению. Обещания купить летом 10 кг помидоров ситуацию не спасли. Анну поддержала и пришедшая Ирина Матвеевна в выражениях энергичных, но непечатных. Ей предстояло ликвидировать последствия.
Дня три Александр Николаевич отсиживался в кабинете, покидая его только в случае самой острой необходимости и при свидетелях. Потом Анна Георгиевна отошла от своей потери и вредителя простила. Тем более, что он пошел и закодировался. На год. Хэппи энд? А вот и нет.
Для отделения наступили черные дни. Заведующий вечно был не в духе, докапывался до всех и зудел над ухом, как надоедливая муха. Он раздавая указания, в которых никто не нуждался, порицал всех и за всё и выклевал немало мозгов.
Прошел год и заведующий пришел в отделение с легким запахом перегара, но веселый, довольный и великодушный. Сотрудники облегченно выдохнули.