Уважаемые мои читатели! Дорогие друзья!
Сегодня я представляю на ваш суд первую главу новой истории по мотивам сериала Великолепный век.
Расскажу о причинах выбора мной данной темы.
Знакомясь с материалами историков о правлении султана Мурада IV, сына Кёсем-султан, я обратила внимание на интересный факт: грозный султан Мурад IV, получивший в народе прозвище “Кровавый”, не только не казнил мятежного пашу, но повысил его в должности и сделал своим фаворитом.
Речь идёт об Абазе Мехмеде-паше, смелом и мужественном человеке. Он верно служил султану Ахмеду I, султану Осману II, был его советником по упразднению корпуса янычар, султану Мураду IV.
Абаза Мехмед-паша был дважды женат, имел троих детей. Есть ещё интересная информация: внук Абазы Мехмеда-паши, Илья Андреевич Абаза стал родоначальником русского дворянского рода абхазского происхождения. Герб Абаза внесён в Часть 15 Общего гербовника дворянских родов Всероссийской империи.
Об Абазе Мехмеде-паше, о его верном служении трём османским султанам и о любви будет мой новый рассказ.
Скажу, что сериал “Империя Кёсем” я смотрела вполглаза, поэтому события моей истории могут не соответствовать сериальным. Но поскольку сериал снят на основе исторических событий, совпадения возможны. Фото некоторых героев я также позаимствовала из сериала.
И как обычно: я ни на йоту не отступила от малочисленных исторических фактов, использовала наиболее понравившиеся мне версии историков, а своей фантазии предоставила полный карт-бланш)))
Спасибо за внимание! Приятного прочтения!
1 глава. Знакомство с героями истории
- По воле Всемогущего Аллаха, по завету избранного пророка, по решению улемов, в присутствии свидетелей, как её представитель принимаешь ли ты в мужья Мехмеда, сына Хайдара, давшего калым пятьдесят тысяч акче?
- Принимаешь?
- Принимаю!
- Принимаешь?
- Принимаю!
- Принимаешь?
- Принимаю!
- Как представитель Мехмеда-паши, принимаешь ли ты в жёны Келебек-хатун, дочь Мусы-паши, которую вы просили?
И вновь в специальной комнате, отведённой для проведения никяха, короткое эхо трижды отозвалось словом “Принимаю!”
В доме невесты, дочери знатного османского торговца Мусы-паши, в прошлом грека Аминтаса Ираклидиса, как и положено по исламским законам, проходила церемония никяха.
Семейство Аминтаса Ираклидиса, состоящее из супруги главы семьи Дорсии Ираклидис и двух их дочерей старшей Петалуды Ираклидис и младшей Евдокии Ираклидис, прибыло в Стамбул из Греции и поселилось в районе Фанар на южной стороне бухты Золотой Рог, в довольно большой греческой общине.
Своё интересное название район получил по расположенному здесь ещё в византийскую эпоху фонарю на одной из колонн, по всей видимости, выполнявшему роль маяка.
Когда в 1453 году Константинополь пал, Фанар не стал оказывать сопротивление захватчикам, за это султан Мехмед Фатих пощадил его, не позволил разграбить, запретил резню населения, более того, желая привлечь на свою сторону греческое население, султан Мехмед Завоеватель повелел восстановить церковное управление Константинопольского патриархата и избрать патриарха. Им стал Геннадий Схоларий.
Кафедрального собора пока не было, поэтому поначалу служили, где попало, но предприимчивые греки со временем выбили деньги на строительство нового собора.
В султанской казне денег было маловато, и грекам падишах их не дал. Тогда они обратились к русскому царю Фёдору Ивановичу. Тот дал. Помогать другим у русских в крови.
И к концу 1600 года на Фанаре красовался новенький собор святого Георгия. С виду скромное святилище было мало похоже на кафедральный собор, однако внутреннее убранство в стенах храма впечатляло. Позади него выстроили и колокольню. Фанар стал центром православной общины Османской империи.
Рядом с резиденцией стали селиться греческие семьи, в том числе и семья Ираклидиса. Константинопольские греки были людьми разного достатка и жили в самых разных районах города, но Фанар традиционно был местом сосредоточения греческой элиты, из которой набирались чиновники для службы при дворе султана.
Поразмыслив, Ираклидис принял решение стать мусульманином, и его карьера покатилась в гору, как по маслу. Вместе с верой он поменял имя: теперь его звали уважаемый Муса-паша, и служил он советником по торговым вопросам в совете Дивана султана Мехмеда III, а теперь и в Совете нового султана Ахмеда I.
В этот день он выдавал замуж старшую дочь, Петалуду, также поменявшую веру и получившую новое имя Келебек. По случайному стечению обстоятельств оба имени имели значение “бабочка” и очень подходили беззаботно порхающей по жизни хорошенькой девушке.
Женихом Келебек был сын абхазского князя Хайдара-паши, звали его Мехмед, за именем которого прочно закрепилось ещё одно - Абаза, или “Абхаз”. Ещё ребёнком он перебрался с родителями в Стамбул благодаря поддержке соотечественницы-абхазки Халиме-султан, наложницы султана Мехмеда III, ставшей матерью шехзаде.
Получив отличное образование, Мехмед был принят на службу во дворец Топкапы государственным чиновником. Со временем султан Мехмед III повысил его до должности визиря. Новый султан оставил Абазу при дворе с той же должностью.
Абаза Мехмед-паша был очень красивым молодым человеком, хорошего роста, подтянутый и крепкий. Отличался крутым и гордым нравом, порой, заносчивым, был смел, отважен, беспощаден к врагам и предан друзьям.
Абаза был щедрым, любил роскошные одежды. На голове вместо тюрбана носил абхазско-черкесскую шапочку, на которой слева красовался его фамильный герб из бриллиантов и изумрудов. На левой груди кафтана сияла рубиновая брошь, а на поясе – серебряный ремень. За это его прозвали Абхазским шейхом.
Воспитан он был в беспрекословном почитании и повиновении старшим. Поэтому, когда отец сказал, что надо жениться и выбрал ему невесту, он послушно дал согласие на никях.
Семью будущей жены Абаза знал и глубоко уважал.
…Тем временем церемония никяха подходила к концу.
- А вы в качестве свидетелей подтверждаете? – вопрошал муфтий, скрупулёзно выполняя свою работу.
“Подтверждаем!” – трижды произнесли свидетели со стороны жениха и невесты.
- Я, в присутствии всех свидетелей, объявляю этот брак совершённым! – наконец, сказал муфтий, ещё раз вознёс молитву Всевышнему и взял в руки с низкого столика, за которым восседал, два плотных свитка.
В одном из них была зарегистрирована уплата калыма за невесту. Другим был брачный договор – никях. Оба документа были заранее оговорены и подписаны обеими заинтересованными сторонами церемониала.
Имам встал из-за стола, тут же дверь в комнату отворилась, и в неё вошли отец жениха, отец невесты, сам жених, их родственники и друзья.
Свитки были отданы по принадлежности, и имам пошёл к дверям женской половины дома, чтобы сообщить невесте о заключении никяха.
Невеста в свадебном наряде была обворожительна, а горевший на пухленьких щёчках румянец, просвечивающий сквозь прозрачную нежную вуаль, делал девушку ещё красивее.
После слов муфтия мать невесты, Фериде-хатун, незаметным движением достала из рукава платок и утёрла набежавшие слёзы. Рядом с женщиной стояли ещё две девушки: младшая тринадцатилетняя дочь Хатидже и Нургюль-хатун, ровесница Келебек, года три назад поселившаяся у них в доме.
Все они поздравили Келебек, пожелали ей счастья, и направились к накрытым для праздничной трапезы столам.
Вскоре на мужской и женской половине дома воцарилась атмосфера праздника и беззаботного веселья.
Лишь юная Хатидже задумчиво сидела, уставившись невидящим взглядом на блюдо с фруктами, стоявшее неподалёку от неё.
Худенькая, с поникшими плечами, она выглядела потерянной и печальной, готовой вот-вот заплакать.
Ещё несколько дней назад она верила, что всё можно изменить, но сегодня её мечта рухнула. Тот, на кого она надеялась, женился, и спасти её уже не сможет. На днях её увезут во дворец Топкапы, поселят в гарем и сделают одной из жён нелюбимого, почти ненавистного султана. Правда, старый падишах умер, трон занял его сын, но какое это имеет значение, если он не тот, ради которого готово биться её сердечко?
За несколько дней до никяха старшей сестры Хатидже попыталась объясниться с Абазой Мехмедом-пашой, но из этого ничего не вышло.
Мужчина приехал как-то в дом к Мусе-паше, своему будущему тестю, чтобы обговорить кое-какие дела, касаемые предстоящей свадьбы.
Обсудив с Мусой-пашой волнующие вопросы, Абаза вышел из кабинета паши и направился по коридору к выходу.
- Мехмед-паша, - вдруг услышал он позади себя тонкий девичий голосок и в тот же миг ощутил на своём запястье нежное, почти детское, прикосновение.
Не оглядываясь, Абаза лишь слегка развернул голову к правому плечу и учтиво произнёс:
- Я слушаю Вас, Хатидже-хатун.
- Мехмед-паша, прошу Вас, не отдавайте меня в гарем, я не хочу…Я не хочу быть одной из многих…Я не хочу, чтобы он ко мне прикасался…Я не хочу…- едва не плача, с мольбой в голосе говорила девушка.
Абаза вздрогнул.
- Хатидже-хатун, гарем – это центр Османской империи, Османская империя – это центр Мира, и правит ею великий султан. Это большая честь стать его наложницей, а уж тем более супругой, - словно хорошо заученный урок, отчеканил Мехмед.
Через пару секунд молчания девушка убрала свою ладонь с руки мужчины и слабым голосом с оттенком горечи прошептала:
- Вот и Вы, Мехмед-паша, не понимаете меня, вот и Вы…Спасибо, что выслушали меня. Пусть Аллах пошлёт Вам счастье в семейной жизни! А меня ждёт безрадостное будущее.
Абаза резко обернулся и наткнулся на глаза девушки, полные слёз, готовых пролиться через край бурным потоком.
Мехмед отнюдь не был сентиментальным, он легко оставлял своих гурий, успокаивая парой дежурных фраз в ответ на их слёзы, но сейчас было по-другому.
Сердце красавца сжалось в груди при виде не по-детски тоскливых глаз этой хрупкой девочки. И, вправду, что ждёт её там, в этом таинственном, полном интриг, гареме? Сможет ли она там выжить? Юная, нежная, бесхитростная, с ясными глазами, как защитит себя? Одна надежда на Хандан-султан, мать султана Ахмеда, который только что взошёл на престол. Ведь она сама выбрала малышку Хатидже для своего сына.
Вернее, ей посоветовал Дервиш-паша. Хандан-султан ему доверяла, он был воспитателем и наставником юного Ахмеда, очень сблизился с ним и любил, как сына.
Вообще-то Дервиш (бедняк) это его прозвище, а ещё “Бошняк” (босниец), которые он получил в янычарском корпусе, куда попал после нескольких лет учёбы в Эндеруне по системе девширме. На самом деле его имя Мехмед. А когда он стал начальником стражи дворца Топкапы (бостанджи), а после и хранителем покоев султана, то получил титул “Паша”.
Доверие семьи султана к этому человеку безгранично. Для Мехмеда-паши все комнаты дворца открыты и все тайные дела известны.
Когда Хандан-султан озаботилась подбором наложниц для сына, Мехмед-паша позволил себе дать ей совет.
- Хандан-султан, не сочтите за дерзость, разрешите обратиться к Вам? – спросил он однажды валиде-султан.
- Да, говори, Мехмед-паша, - заинтересованно посмотрела она на Дервиша.
- Есть два государственных служащих, преданность которых османскому государству и династии безгранична. Это советник по торговым вопросам совета Дивана Муса-паша и визирь Абаза Мехмед-паша. Я называю их имена вместе, потому что эти люди, имеющие силу и непререкаемый авторитет в империи, решили породниться, тем самым объединив и укрепив свои позиции. Думаю, неплохо, если они станут верными сторонниками Вашего сына. У Мусы-паши две юных дочери, Вы можете посмотреть и выбрать любую, - ответил, степенно поклонившись, Дервиш-паша.
- Хорошо…- медленно произнесла Хандан-султан, словно что-то припоминая. – Не тот ли это Абаза, красавец, родственник Халиме-султан? По её протекции его семья, кажется, попала в Стамбул. Не станут ли они на сторону её сына? – в глазах Хандан читалось неприкрытое беспокойство.
- Не думаю, Хандан-султан. Если девушка подарит султану Ахмеду шехзаде, они и жизней не пожалеют во имя падишаха и его наследника, - уверенно ответил Дервиш-паша.
- Что ж, пожалуй, ты прав, Мехмед-паша. В лице этих людей мы приобретём надёжную защиту моему Ахмеду, - победоносно улыбнулась госпожа.
- Так и будет, султанша! Да дарует Аллах султану Ахмеду долгие годы великого правления во имя османского государства и народа! Аминь! – низко склонился Дервиш-паша.
- Аминь! Да будет так! – устремив взор кверху, молитвенно изрекла валиде-султан.
Уже на следующий день Валиде в сопровождении Дервиша-паши нанесла визит одной из управляющих своими вакфами Фериде-хатун, супруге Мусы-паши.
Обсудив с хатун вопросы благотворительности, Хандан-султан пожелала познакомиться с дочерьми Фериде.
- Это большая честь для нас, Хандан-султан, - разволновалась Фериде и велела служанкам позвать дочек.
Госпожа, вежливо улыбаясь, удостоила парой слов девушек, внимательно рассмотрев каждую, и встала, чтобы попрощаться.
Семейство Мусы-паши склонилось в низком поклоне и стояло так, пока за султаншей не закрылись двери.
Вечером, рассказывая супругу о важном визите, Фериде в волнении потирала руки.
- Ох, неспроста это, Аминтас, - говорила она, называя мужа греческим именем, как обычно бывало с ней при сильном беспокойстве.
- Дай Аллах, к добру, Дорсия, - также с тревогой отвечал супруг.