В предыдущей статье канала было рассказано о том, как писатель Михаил Зощенко подошел к своей личной беде – нервному расстройству - мешавшего творчеству. И не только преодолел сам, но и поделился этим с читателями.
Но Зощенко ждал неприятный и парадоксальный сюрприз, новая, куда большая беда.
Но сначала про
Успех Зощенко.
Зощенко, силой разума, смог одолеть одолевавшие его нервный недуг. Возможно, заслуженной наградой за эту личную победу, стал грандиозный творческий успех. Михаил Зощенко не только стал популярным, читаемым сатириком, не только расширил масштаб своей популярности за пределы страны, но и вышел на более высокий вид творчества, опубликовав серьезные, глубокие произведения.
Маленький эпизод. Сатирические миниатюры Зощенко в 1930-е годы, были переведены немецкий язык и изданы там в виде книги «Спи скорее, товарищ» (Schlaf schneller, Genosse).
Этими рассказами зачитывался и смеялся, держась за живот, пришедший к власти, Адольф Гитлер. По его рекомендации книги приобрели и другие представители высшего руководства 3 –го Рейха: Й. Геббельс, М. Борман и др.
О чем это говорит?
Зощенко был талантлив как психосемантик, линвист, инфорайтер (как сказали бы сейчас). Он нашел такие культурные аспекты человеческого комичного поведения и нравов, так проработал язык и стилистику своих произведений, что его сатиру могли понимать представители самых разных культур, стран и слоев населения. Его рассказы здесь становились анекдотами и были популярны в народе.
Но и в серьезной прозе он преуспевал. Ему доверили в конце 1930-х годов написать и выпустить цикл рассказов о Ленине. В СССР писать о Ленине, сакральном вожде, доверяли не всем. Зощенко доверили. И Зощенко блестяще выполнил эту работу. Ленин у него получился живым и талантливым человеком, но близким людям, а не «иконой для молитв». Цикл был адресован детям, но читали его с удовольствием и взрослые.
В апреле 1946 года Зощенко наградили за его труды Орденом Трудового Красного Знамени. Это не самая высшая (орден Ленина был выше, им наградили М.Шолохова тогда и ряд др.), но высокая награда.
Парадоксальная беда Зощенко.
Она случилась в середине августа 1946 года, 4 месяца спустя награждения, когда Зощенко официально был подвергнут унизительной критике со стороны секретаря ЦК ВКП (б) Андрея Жданова. Журнал «Ленинград», в котором печатался Зощенко , был после этого закрыт.
Жданов, не стесняясь выражений, всенародно обозвал Зощенко пустым безыдейным писателем, который оскорбляет советских людей, а его работы не несут свет в массы. Его лучшее творческое детище, которым дорожил писатель, которую писал 8 лет, с 1935 по 1943 год, повесть «Перед восходом солнца», назвали дурной и запретили печатать (Опубликована посмертно, сначала в США, потом в СССР в 1970-х годах). Самого Зощенко Жданов назвал «подлецом и подонком».
За таким хамским прилюдным оскорблением последовали и действия: Михаила Зощенко исключили из Союза писателей, запретили публиковать и упоминать его имени. Зощенко в то время было 52. Он достиг всего своим трудом, талантами, подходом к творчеству, и должен был пожинать лавры, и удовлетворять важный мотив для своего возраста (по исследованиям психологов): мотив признания. Это не тщеславие, а обратная связь, что его творчество нужно, интересно, значит он не зря живет и творит.
Зощенко попытались «убить» как творца, а заодно и лишить средств к существованию. Другой вид казни, более изощренный.
Почему беда парадоксальная?
Зощенко поддерживал Советскую власть, которая была тогда главной и единственной в стране. Он оправдывал злодейства Сталина (рабский труд на Беломорканале). Когда началась Великая отечественная война в 1941 году, Михаил Зощенко, как воевавший в Первую мировую офицер, подал прошение идти на фронт. Его оставили в тылу. В тылу он писал (вместе с Е.Шварцом) фельетоны против фашистской Германии. То есть «политически» он был «свой».
Зощенко любил свою Родину. Он мог бы уехать из страны (в 20-е годы у него была возможность мигрировать во Францию), но Зощенко не сделал этого.
И вот такого человека "своего" вдруг придают унижению, оскорблению, лишают возможности писать и публиковаться. «Бей своих, чтобы чужие боялись» - таков был мотив тех, кто сделал это по отношению к Зощенко? Ведь, такие удары пришлись в то время не только по Зощенко.
Зощенко, силой разума и работой над собой, продлил творческую молодость, стал мастером пера, а тут драконовым распоряжением его «убивают» «свои же», лишая возможности творить.
Мужественный Зощенко.
Он не сдался. Несмотря на слабое здоровье, характер он имел мужественный. Зощенко стал заниматься другими делами, перепробовал много других профессий. Он делал талантливые переводы, зарабатывал на них (небольшие деньги), но его переводы были безымянны.
Здоровья, такая работа, такое отношение, не прибавляла. У него начались нервные расстройства. Многие из его друзей отвернулись от него. Но Зощенко мужественно все перенес. Занимался он тремя делами: делал безымянные переводы, работал сапожником (изготавливал стельки в обувь) и штопал штаны клиентам.
От него ждали.
Например, зам генсекретаря Союза писателей СССР Константин Симонов, что он покается. Тебя унижают, а ты кайся? Что за подход а-ля в стиле bdsm?
Но Зощенко не стал каяться, он не считал себя виноватым. И открыто заявлял о том, что совесть его чиста во всех планах, а «его унизили как последнего сукиного сына» (дословное выражение Зощенко).
После смерти Сталина, в 1953 году, Зощенко вернули в Союз писателей, но лишь как переводчика (на этом настоял К.Симонов), и посчитав все его предыдущие труды (за которые раньше сами же наградили) ошибочными. На мой взгляд, это не помощь, не признание, а новое, но более изощренное, унижение Зощенко, как человека и творца.
Парадоксальное выступление перед английской делегацией.
В 1954 году (8 трудных лет уже Зощенко был в опале) ему предложили выступить перед английской делегацией, когда те приехали в СССР.
Англичане удивлялись мужеству и стойкости Зощенко. Как он пережил такую опалу и унижение? Как он смог?
Ему задали вопрос представители делегации англичан, про то постановление 1946 года, лишившее его всего, как он к нему относится. Зощенко не стал врать и играть. Он сказал, что совесть его чиста, он жил и творил честно. Ему не в чем каяться.
Английские представители стоя аплодировали Зощенко.
Но коллеги писателя вновь обрушили на него критику: упертый и высокомерный, мол.
Остановило их одно: английские представители, вернувшись на Родину, сказали, что в СССР есть свобода слова, раз Зощенко может открыто так говорить. Фактически, англичане спасли его. Убрать Зощенко после этого было бы верхом глупости: он, фактически, создал позитивный имидж страны своим выступлением. Поэтому, его не тронули.
Кто помог Зощенко?
В трудный момент жизни Зощенко помог…Аркадий Исаакович Райкин. Райкин уважал Зощенко как мастера пера, сатиры и считал его «писателем с более высокого этажа». Зощенко работал в литературе, а не на эстраде. Райкин очень хотел предложить Зощенко что-то написать для его театра, но боялся оскорбить писателя своим предложением. Классик будет писать для эстрады?
Общался Райкин и со многими людьми, сторонившимися, во время опалы, Зощенко. Он увидел, что мотивы ряда этих людей были не страх или презрение Зощенко, а стыд, что они ничего не могут ему предложить. Подойти к нему и сказать: «Миша, держись» - выглядело бы глупо и обидно. Это все равно, что насыпать соль на рану. Поэтому, многие из них, стыдливо отворачивались, проходя мимо. А потом, и сам Зощенко, видя их, первым стал отворачиваться. Зеркало?
Аркадий Райкин нашел решение уже в начале 50-х. Он предложил Зощенко писать для его театра, не безымянно, а как Зощенко. Рисковал, но пошел на этот шаг. Покупал и оплачивал эти вещи. Он сказал Зощенко, что его труды очень нужны и важны для них, подчеркнув честно мотив признания, столь важный творцу и уже зрелому человеку. Зощенко взял паузу, подумал ночь, и согласился.
Райкин, со слов правнучки Михаила Зощенко Веры, оплачивал даже те миниатюры, которые ему не подходили. Он клал их в стол, но оплачивал. Он знал, что Зощенко нуждается в деньгах и финансово помогал так. Райкин также знал, что даже остро нуждаясь, Зощенко никогда не возьмет подачки. Зощенко не любил жить на подаяние. Он говорил так: «Я русский офицер, а не подонок». Что это? Честь.
Мытарства Зощенко были долгими.
Фактически, почти 12 лет жизни продлились они, до конца его земных дней. У самого Зощенко, человека умного, уже в 1946 году не было иллюзий и надежд на личностно лучшее. Он понимал, что его «убили». Но он не держал зла на Сталина или Жданова. Они выполняли свою работу, в которую он не лез. Да, он был не согласен, но не обижен на них.
Если посмотреть со стороны, вот ведь парадокс: Зощенко нашел рецепт творческой молодости, последовал ему, и все сработало. Он мог бы жить и творить долго. Но ему не дали. Значит что-то было им не учтено? Поговорим об этом в следующей статье.
Здоровье его было подорвано. Вновь набросилась хандра. Он уже не хотел писать, устал от такой жизни, смертельно устал. Ушел на пенсию в 1954 году. Подал заявление на пенсионные выплаты. Выплаты ему дали только перед смертью.
Послесловие.
Не будь этого дурного «августа 1946» Зощенко вошел бы в творцы – долгожители, много творчески интересного создал бы, и прожил бы дольше. Ведь он постиг некую тайну.
Но в 1958 году, не дожив пару недель до своего 64 - летия, от острой сердечной недостаточности Михаил Зощенко скончался.
Человек такого уровня, ленинградец, должен был бы быть похоронен на Волковском кладбище. Там, на «Литературных мостках», хоронят великих деятелей искусства. Там, Тургенев, Салтыков-Щедрин и др. Но его не уважили и здесь, похоронив в Сестрорецке. Не покаялся перед партией. А партия что Бог, чтобы перед ней каяться? И в чем?
В следующей, заключительной части, о том, чему не придал значение Михаил Зощенко.