Глава 18
Письма –2
— Привет, мам? Как дела?
Матвей зашёл в квартиру и огляделся. Это был первый его визит домой с тех пор, как там поселился отец. Прошло больше недели, и парню было любопытно, что происходит между родителями. Внешне, ничего не изменилось. Только мать была какая-то другая. Спокойнее, мягче, что ли.
— Привет, Митенька, проходи, проходи.
— Иди сюда, сынок, — раздался из гостиной голос отца. — Ленка, принеси нам пива.
— Сейчас, Юрочка.
К удивлению Матвея, мать тут же побежала на кухню. Отец смотрел футбол. Матвей уселся рядом на диване.
— Ты неплохо устроился, — заметил он. — Никогда не видел, чтобы мама так суетилась.
— Ей на пользу, — усмехнулся Юра. — Пусть поймёт, что семейная жизнь из себя представляет. Не всё ягодки да цветочки.
— Вика бы тебе так себя вести не позволила!
— Так это же Вика, я её боюсь! Как она, кстати? Как Алинка?
— Алинка учится. Вика — как всегда, руководит.
— Это она любит, показать всем, кто босс!
Отец шутил, но Матвей уловил в его голосе нежные нотки, напрочь отсутствовавшие, когда он обращался к матери.
— Лен, ужин скоро? — крикнул Юра. — Или голодать нас заставишь?
— Уже всё готово, пять минут, — ответила Лена, всё это время хлопотавшая на кухне. — Митя, принеси вазочку для салата из бабушкиного серванта.
Митя послушно поднялся выполнять указание. Комната бабушки осталась в том же виде, в каком была при её жизни. Лена устроила из неё нечто вроде мавзолея — ничего не трогала и заходила исключительно редко. Так что узкая кровать с провисшим матрасом была аккуратно заправлена и одежда убрана в шкаф. Книги пылились на полках, а невостребованная посуда — за стеклом старого серванта красного полированного дерева.
На несколько минут Матвей застыл, вспоминая, как бабушка лежала на постели перед смертью. Ему было так страшно лишиться единственного человека, который по-настоящему любил его. Она поманила его пальцем, и он нагнулся поближе. Бабушка слабой морщинистой рукой гладила его по волосам и, ему показалось, хотела что-то сказать, но так и не сказала.
Отодвинув стекло, Матвей взял с верхней полки серванта хрустальную вазочку. Под ней оказался аккуратно сложенный конверт. Матвей бы не прикоснулся к нему, но его внимание привлекла зарубежная марка с портретом английской королевы. «Интересно, от кого это? — подумал парень и взял письмо. — Конечно, читать чужие письма нехорошо, но это же бабушкино, а её уже нет. Может быть, это от тёти Кати? Она ведь в Англии. Почему бабушка не сказала, что они переписывались?».
Осторожно, чтобы не помять покрывало, он присел на кровать и вынул из конверта единственную страничку. Сверху было написано «From the desk of Kate Brassett…»* и какой-то герб с корабликом и двумя дельфинами. Остальное было написано по-русски, и Матвей начал читать:
Дорогая мамочка,
Прости, что я так долго не давала о себе знать. Я была такая глупая, рвалась оставить всё в прошлом. Особенно после тех страшных слов, что ты мне тогда сказала на прощанье. Но сейчас мои Джимми и Эмма уже почти взрослые, и когда я смотрю на них, всё чаще вспоминаю Мотю. Я его запомнила беспомощным младенцем, а он ведь уже такой большой мальчик. Как он? Какой он? На меня похож, или на Юру? Где он учится? Что он думает о матери? Ненавидит меня за то, что я его бросила? Мне так хочется увидеть его, попросить прощения, объяснить. Хотя как можно оправдать такое предательство? Но я всё равно попытаюсь, на колени перед ним встану.
Мамочка, пожалуйста, ответь мне. Я сразу приеду, если только ты позволишь! Я так соскучилась по тебе, и даже по Ленке. Я давно на неё не злюсь. Надеюсь, что у неё всё сложилось хорошо.
Крепко-крепко целую тебя и обнимаю, твоя Катя.
— Митя, что ты застрял? Где вазочка? Я на стол накрываю! — раздался из кухни раздражённый голос матери.
* From the desk of Kate Brassett…» — с письменного стола Кэйт Брассетт.
Продолжение следует...