Старая Агафья молчаливо сидела на кухне своей избы и, ожидая возвращения внучки, вглядывалась в окно. Вид пустынной улицы наводил тоску.
«Явится! Уж я ей устрою!» — сердилась старушка, говоря о семилетней внучке Ленке. Уроки давно закончились, а той и не видать. Агафья перевела взгляд на отекшие ноги и покачала головой. Боль в ступнях не унималась. С самого утра ей нездоровилось. В груди сжимало. Сердце, словно билось медленнее. Отчего, как ей казалось, кружилась голова и временами навалилось помутнение. «Совсем старая стала, никудышная. Ох, внучку бы на ноги поставить, а там и помирать можно!» —размышляла Агафья. Очередной раз посмотрев в окно, она приметила приближающийся силуэт.
Ленка семенила по дороге, огибая осенние лужи. Одна из них, наиболее широкая и глубокая, привлекла особое внимание девочки. Сначала в грязной жиже оказались носы сапожек, но уже скоро серая лужа окутала их по самые края. На губах возникла блаженная улыбка, выражающая несказанную радость от происходящего. Измерив глубину и пройдя лужу от края до края и неприемлемо зачерпнув внутрь сапог, Ленка, довольная собой, повернула к дому. Раздался скрип калитки, затем шаги в сенях и, наконец, дверь избы отворилась.
Бабушка безмолвно наблюдала за внучкой. Та, не поднимая глаз, бросила в сторону рюкзачок. Скинула с себя мокрое пальто и, сняв сапоги, принялась выливать в ведро рукомойника набравшуюся в них воду из лужи.
«Неряха!» — вздохнула бабушка. Ленка вздрогнула и замерла в оцепенении. «Хворостины на тебя нет. Где шлялась, непутевая? За окном смеркается! Ты видала час то какой?» — качая головой, отчитывала Агафья девочку.
Руки Ленки дрогнули. Сапоги повалились на деревянный пол. Не поворачивая головы, она стремительно бросилась в зал. Где, зарывшись в пуховое одеяло, отвернулась лицом к стене и захныкала.
Агафье стало совестно. Может, зря она так с дитятком? И так судьбой обижена, сироткой растет. Хотя и не совсем сирота. Отец то живой. Проживает на другом конце страны, в одном из северных городов. Впрочем, толку от него, как от козла молока. Разве деньги присылает, да Агафья к ним и притрагиваться не хочет. Складывает в банку, которую прячет в чулане. Внучка вырастет, сама решит, что с ними делать. Зла старушка на бывшего зятя, что погубил дочь единственную.
Марта и Василий поженились рано, и ничего хорошего из этого брака не получилось. Не считая внучки Ленки. Ругались шибко молодые, то расходились, то сходились. Василий - мужик упрямый, не прогнуть. И Марта под стать, своенравная и вспыльчивая. Никто из них друг другу уступать не хотел. И однажды закончилась очередная ссора страшной бедой.
Василий и Марта ехали на недавно купленной машине. Слово за слово разгорелся очередной скандал. Марта кричала, пугала супруга разводом. И он отвлёкся и не справился с управлением. Смертельная авария унесла жизнь Марты, а Василию повезло.
Ох, не передать, как горевала Агафья по дочери. Сколько проклятий обрушила на голову вдовца. Душила её злоба и обида на зятя. Тот, пытаясь унять чувство вины за смерть жены, крепко запил. Тогда-то Агафья и забрала Лену к себе. С тех пор пятый год идет, как живут вдвоем. Василий, правда, потом успокоился. Пить бросил и вернулся к работе.
Приезжал он к Агафье, просил дочь вернуть. Хотел с собой увести за тысячи километров. Да старушка его и на порог не пускала. Гнала прочь, ругала ирода, припоминая о вине его. Кричала, что сгубил Марту он. На больное давила речами злыми, в самое сердце мужика ранила. Признаться, привыкла Агафья к Ленке, единственное, что от дочери осталось. Родная кровь, как-никак. И внучка к тому времени отца не помнила. Василий мог обратиться куда следует, но не захотел так. «Не рвать же дитя на части!» — решил он и уехал.
Время от времени пишет письма. Агафья их не читает. Рвет, не открывая конверт, и сжигает.
Ещё время назад старушка считала, что всё сделанное ею - во благо внучки. И так лучше для них обеих. Со временем боль утраты стихла, а старость лишила сил. «Не зря ли она так поступила с Василием? Всё-таки Ленке папа нужен», — всё чаще возникали сомнения в её седой голове.
— Ленка! Поди ко мне, леденец дам! — вспомнив о карамельке в кармане своего халата, позвала Агафья. Девочка не откликалась. — Дурында, ты на меня не обижайся! Ежели ругаю, знать положено и заслуженно, — прощебетала она и, тяжело ступая, подошла к кровати. — Ну! Вставай, доченька.
— Отстань! — огрызнулась девочка и еще плотнее укуталась одеялом.
— Где же это видано так со старым человеком разговаривать? Задать бы тебе порки, да сил нет! — обиделась бабушка.
Грубое слово Ленки болью отдало в самое сердце. «Чего это она сторонится, как не родная? — едва не заплакав, размышляла Агафья. Постояв над внучкой некоторое время, она направилась в свою комнату.
И лишь старушка прикоснулась к ручке, чтобы отворить дверь. Как внучка завопила:
— Не открывай! Слышишь? Не смей!
От дикого вопля Агафья вздрогнула.
— Это почему ещё? Ишь, командирша нашлась! — нахмурилась бабушка.
— Просто не открывай и всё! – продолжила юлить Ленка. И, осмелев, откинула одеяло и спрыгнула на пол. — Пойдём на кухню, хорошо? — взяв её за руку, потянула бабушку за собой.
— Никуда я не пойду! Неужто натворила чего, а? Егоза! — грозя пальцем, проговорила старушка. — Что ты прячешь там или скрываешь от меня?
Агафья вырвала свою ладонь из Лениной и, схватив дверную ручку, повернула её. Дверь широко распахнулась. В следующий миг увиденное заставило старушку оцепенеть. Пытаясь сдержать крик, она прикрыла кулаком рот:
— Что же это, Леночка?
— Я говорила тебе! — разрыдалась позади внучка.
— Как такое возможно, деточка? — чуть держась на ногах, вопрошала Агафья.
Стоя в дверях и хватаясь дрожащими руками за косяки, она не решалась войти. Точно напротив неё, на проржавевшей кровати лежала она сама. Её тело вдавило металлическую сетку так, что та провисала к самому полу. Седые волосы растекались по подушке. Ладони скрестились на груди. Казалось, она спит, с той разницей, что её глаза закрылись навсегда. Агафья была мертва.