Весенней ночи краткий миг дороже тысячи монет.
Цветов струится аромат, рождает тени лунный свет.
На башне тихо плачет шэн, тоски не в силах превозмочь,
Скрипят качели во дворе... Весь мир вокруг объемлет ночь...
Чжуан Цзы (1037 - 1101)
Человек сидел, облокотясь о стол и тихо дышал, словно отсутствовал. Полная Луна висела над горами. Её холодный свет рисовал на полу и стенах старой фанзы замысловатые узоры. Призрачные тени, словно хвосты драконов, медленно раскачивались в такт порывам ночного ветра. Одинокий сверчок пронзительно верещал где-то за очагом. Казалось, время остановилось во всем мире. Ветхая циновка, служившая дверью хижины, неожиданно зашевелилась, бесшумно приподнялась, и на пороге появился Странник. На мгновение он замер, затем, сняв туфли, учтиво поклонился хозяину и спросил:
- Как же так? Неужели телом можно уподобиться сухому дереву, а сердцем - угасшему пеплу?
Тот, кто сидел, облокотясь о стол, вернулся в реальность и устремил глаза на нежданного гостя.
- Как хорошо ты спросил, Странник! - сказал Джимин, - Как ты узнал, что я только что отрешился от самого себя?
- Когда я подходил к твоему дому, то услышал свирель земли.
- Осмелюсь ли спросить, что такое свирель земли? – спросил хозяин.
- Вздохнет небо и покажется, что подул ветер, - ответил Странник, - сейчас он стих. А заиграет - яростно завоет сквозь тьму земных отверстий. Разве тебе не случалось слышать подобные голоса? Ущелья гор, массивы лесов, ямы от вывороченных с корнями деревьев-гигантов в сто обхватов вдруг зазвучат, как стремительный поток, или засвистят, как стрела, то вдруг затихнут подобно стоячей воде в пруду. У одних - шумный выдох, а у других - тихий вдох. Голоса высокие, низкие, звуки протяжные, отрывистые. Одни запевают, другие подхватывают. Прохладный ветерок - малый хор, а вихрь - хор огромный. Утихнет буйный ветер, и все отверстия опустеют. В буре все вещи звучат сами по себе, разве кто-нибудь на них воздействует кроме ветра?! Это и есть свирель земли.
Странник замолчал и, прислонив свой посох к стене, поклонился.
Хозяин бросил пучок сухой травы на тлеющие в очаге угли и сверху положил несколько веток.
- Садись поближе к огню, - пригласил гостя Джимин, - Ты устал в дороге и наверно голоден.
- Благодарю за приглашение, хозяин, я действительно устал. Мне следует немного отдохнуть, прежде чем снова отправиться в путь.
Сбросив с плеч накидку, гость присел на свободную циновку у очага и протянул озябшие пальцы к огню.
Хозяин высыпал пригоршню риса в закипающую в котле воду и продолжил, - Куда же ты идешь, почтенный? Перепелка подпрыгнет, взлетит, а через несколько жэней опустится. Порхать между кустиками полыни - вот предел её полета. Куда же стремишься ты?
- Это длинная история. Я всё расскажу чуть позже, только приду в себя и согреюсь.
- Держи, - Джимин протянул Страннику пиалу с горячим рисом, - это всё, чем я могу угостить тебя сегодня.
Странник вежливо поклонился, достал из-за пазухи небольшую коробочку, открыл её, прихватив пальцами щепотку зеленого порошка, посыпал рис и приступил к трапезе. Комната неожиданно наполнилась пьянящим запахом удивительных специй, будь-то заблагоухали сразу все яства Поднебесной.
Джимин удивился простому, но сказочно пахнущему блюду, которое только что сотворил Странник.
Что это? - спросил Джимин.
- А-а-а, это? - гость поспешно протянул хозяину коробочку из красного дерева, - Попробуй. Если понравится, я оставлю тебе немного этой приправы.
Джимин ловко выхватил щепотку зелья и положил её на язык. Рот его наполнился незнакомым, но удивительно приятным вкусом. Это было ни на что не похоже. Порошок быстро таял, оставляя ощущение сытости. Хозяин наполнил еще одну чашку дымящимся рисом, щедро приправил его порошком и приступил к трапезе.
Мужчины молча сидели у очага и неспеша наслаждались совместно приготовленным блюдом. Насытившись, Джимин внимательно посмотрел на незнакомца. Только сейчас, в свете пылающих поленьев, он разглядел его лицо с непривычно большими раскосыми глазами, светлые волосы, струившиеся по могучим плечам и широкой груди. Одежда пришельца была не менее странной. Сквозь дыры в ветхой хламиде проглядывали тонкие блестящие, как металл, доспехи, с застежками из восхитительного перламутра.
- Кто ты? – встревожено спросил гостя Джимин, - Говоришь ты ясно, как мудрец, но вид твой выдает чужестранца.
- Не бойся, я не враг твой, а мирный странник, идущий к своей цели. А цель моя еще очень далека отсюда.
- Откуда же пришел ты? По всему видно, что издалека.
- Откуда пришел я, ты даже не можешь представить. Мне трудно объяснить тебе это, но все-таки попробую.
В далеком Северном океане есть остров. Сколько тысяч ли он величиной — неважно. Там живут люди, такие же, как ты. Только кожа у них словно снег, красота подобна девичьей, - продолжал Странник, - Они вдыхают ветер, пьют росу, а зерном не питаются. Оседлав облака и воздух, управляя летящими драконами, они странствуют за пределами четырех морей. Душевные силы их сосредоточены, поэтому не бывает ни мора, ни болезней, урожай всегда обилен. Так они жили долго и мирно, до тех пор, пока однажды к ним не прилетела птица Феникс. С криком она спустилась с небес и сделала круг над землей, направляясь в Южный океан. Спустившись, она замерла, а затем, опершись о небесные волны, направилась дальше. С тех пор я ищу эту птицу среди бескрайних морей пространства и времени.
Джимин посмотрел на Странника и с горечью подумал:
- Как понять всё это цикаде или горлице? Малому знанию далеко до большого. Как постичь истину? Утреннему чудесному грибу-однодневке неведомо, что после ночи настанет рассвет, пятнистой цикаде неведомо, что бывают и весна и осень. Таковы знания краткой жизни. Он внимал словам Странника и всё больше удивлялся рассказу, который был далек от приземленного мира его человеческих чувств.
Мне трудно объяснить тебе всё, что хотелось бы, продолжил Странник, - но поверь на слово, мой длинный путь был долог. Страна, откуда я прибыл, в этом мире еще не существует, и тысячи поколений пройдут, прежде, чем я отправлюсь в этот путь. Но, тем не менее, я уже здесь. Когда я выполню свой долг и вернусь на родину, мир уже не будет таким, каким я его оставил в начале своего пути. Изменить этот мир - и есть мой единственный долг. Тебе трудно понять мой краткий рассказ, но прими это, как истину.
Странник прервал речь и устремил свой взгляд на собеседника.
Юноша был в недоумении. Он пытался сосредоточиться и осмыслить услышанное. В остекленевших его зрачках метались языки пламени, алчно лизавшие головешки. Блики становились то оранжево-красными, то ослепительно белыми, устремляясь в черноту ночи. Сомнения в голове, уподобляясь огню, обжигали ноющее сердце.
Странник замолчал, взял в руки стоявший у стены посох и ловким движением раскрыл его, как футляр. Внутри на подкладке из красного шелка блеснул странный предмет, похожий на свирель. Пришелец осторожно поднес инструмент к губам, и полумрак комнаты наполнили удивительные звуки. Сначала тихие и заунывные, тонкие, как шелковые нити. Они, то свивались в клубок, то обволакивали окружающее пространство замысловатой сетью, внезапно усиливались и снова затихали. Волшебная музыка проникала в самое сердце, и наполняла душу восторгом. Подобно стону уходящей из под ног земли, мелодия увлекала Джимина в бесконечную даль видений. Голова кружилась, в глазах метались бесформенные тени, а тело становилось невесомым.
За стенами фанзы, вторя звукам музыки, поднялась настоящая буря. Вековые сосны гнулись, словно трава на лугу, тучи временами закрывали Луну, звезды гасли и зажигались снова. Замолчали цикады. Звери в лесу прижались к земле, а птицы спрятались в укромных расселинах. Даже сверчок за печкой замолчал. Вокруг, заглушая всё, буйствовала вселенская музыка.
Джимин, пораженный фантастическими звуками, застыл от удивления. Время остановилось, а пространство свернулось в крохотную точку. Могучие волны энергии то накатывались из глубин, то, как отлив, отступали. Рождались и умирали миры, вздымались и рушились горы, мимо пролетали невиданные существа. Казалось, вся история мира пронеслась в одно мгновение перед его взором.
Странник перестал играть. Буря за окном утихла. Мир заполнила пронзительная тишина.
Когда к Джимину вернулось сознание, он шепотом спросил гостя, - Что это было?
- Это была музыка, хозяин, - ответил гость. Он положил флейту на стол и предложил юноше, - Возьми этот инструмент и попробуй сыграть свою песню. Это нетрудно, надо только настроиться и представить мысленно свою мелодию.
Джимин нерешительно взял в руки сверкающий инструмент, поднес его к губам и сделал тихий выдох. Звук был робким, но с каждой попыткой становился осмысленнее и гармоничней. Пальцы почти не касались отверстий, но следуя их легким движениям, флейта послушно запела. Не прошло и минуты, как родилась мелодия, простая и чарующая. Юноша воодушевленно играл и восторженно удивлялся своей новой способности.
- Оставь флейту себе, хозяин, - прервал музыку Странник, - Музыка сделает тебя и других людей счастливыми, если ты сможешь применить свой талант и этот чудесный инструмент во благо.
- Благодарю тебя! Но не могу принять столь дорогой подарок. Я не заслужил этого.
- Не стоит благодарности. Поблагодари лучше свой талант и мудрость, с которыми ты живешь в этом мире.
Джимин не мог поверить в то, что случилось. Он с нескрываемым восторгом вертел в руках флейту, наслаждаясь её совершенными формами, затем осторожно положил её на стол, рядом с письменными принадлежностями и сказал, - Ты сделал мне драгоценный подарок. К сожалению, мне нечем отблагодарить тебя. Но надеюсь, что сама судьба отблагодарит тебя однажды. Уже поздно, Странник. Пора ложиться спать, ведь скоро наступит утро.
Юноша разостлал для гостя циновку у очага, а сам прилег у окна на глиняном кане. Закрыв утомленные глаза, юноша попытался расслабиться. Но в голове его, словно пчелы, продолжали роиться разные мысли. Их следовало угомонить, иначе так и не удастся уснуть в эту необычную ночь.
- С вашего позволения, хозяин, я прилягу, - сказал Странник, шумно устраиваясь на жесткой циновке, - добрых снов! Гость, подложил под голову свою накидку, повернулся спиной к очагу и быстро заснул.
Рано утром, в первый день первой недели второго месяца после Нового года, Джимин проснулся от шума за стеной. Ему сквозь сон показалось, что во дворе несколько человек колотят цепами по снопам риса. Цепы с глухим грохотом опускались на пучки соломы и со свистом поднимались для следующего удара. Юноша поднялся с постели и вышел из фанзы. Солнце беззвучно поедало остатки утреннего тумана. Людей с цепами нигде не было, но странный звук не исчез. Он исходил с неба, стремительно удаляясь на север. Джимин краем глаза успел заметить улетавшую птицу, похожую на большую стрекозу. Птица нырнула в ближайшее ущелье и скрылась за горными утесами. Странный звук сразу же прекратился.
Джимин, постояв некоторое время в оцепенении, вернулся в хижину. Странника там не было. Но, как напоминание о его визите, на столе возле чернильницы сверкала серебром волшебная флейта. Рядом лежала шкатулка из красного дерева, полная зеленого порошка.
Джимин открыл знакомую коробочку и положил крохотную щепотку на язык. Волшебные ощущения вчерашнего ужина вернулись к нему, словно наваждение.
- Кто же посетил меня этой ночью? Чародей или демон? – подумал Джимин.
Он решил немного подкрепиться и взял в руки оставленную у очага чашку с недоеденным рисом. Странно, рис исчез, превратившись в зеленый порошок.
- Вот дела! – воскликнул Джимин от удивления, - Порошок сам себя производит!
Он зачерпнул из чана остатки риса и тщательно перемешал его с зелеными хлопьями, покрывавшими дно чашки. Завтрак получился восхитительным. Запив еду рисовым отваром, он взял в руки флейту и отправился к ручью, протекавшему около дома.
Джимин присел на согретый утренним солнцем ствол высохшего дерева, и попытался, как прошлой ночью, заиграть на флейте. Звуки неожиданно послушно ринулись в утреннее небо, разлились по окрестным горам и эхом возвратились к музыканту. Казалось, вся природа вторила многоголосым хором рожденной человеком мелодии.
Юноша извлекал из волшебного инструмента одну мелодию за другой и не заметил, как за его спиной на дороге остановилась процессия.
Носильщики опустили на придорожную траву зеленый, украшенный золотыми драконами паланкин. Из него вышел тучный вельможа в красном халате, обхваченном желтым поясом с драгоценной пряжкой. На голове его была шапка, расшитая золотом и украшенная сверху кисточкой рубинового цвета. Конная стража спешилась и окружила музыканта.
Джимин, между тем, ничего не подозревая, с закрытыми глазами, лицом на восток продолжал играть, мерно раскачиваясь в такт мелодии.
Цин-Ван покраснел от переполнявшего его возмущения и властным жестом приказал привести к нему музыканта. Стражники расторопно выполнили приказ. Они бесцеремонно выхватили из рук юноши флейту и бросили бедолагу к ногам мандарина. Уткнувшись лицом в придорожную пыль, Джимин от страха закрыл голову руками.
- Кто ты? – визгливо закричал мандарин.
Юноша приподнял лицо от земли и, не открывая глаз, дрожащим голосом ответил, - Я Джан Джимин, мирный человек, господин. Живу здесь с рождения. Семья моя погибла во время последнего землетрясения, которое случилось три года назад. С тех пор я соблюдаю траур и живу отшельником.
- Как посмел ты, невежда, не поприветствовать меня, главного советника нашего императора! – провизжал мандарин, - Откуда у тебя это? – он повертел в руке сверкающий цилиндр, - Украл?
- Мне эту флейту вчера подарил Странник.
- Ты лжешь, нечестивый! Как можно научиться играть на флейте в одну ночь?
- Не знаю, господин, когда я впервые взял её в руки, она послушалась меня, будь-то я с ней и родился, - ответил Джимин, украдкой разглядывая вельможу.
- Схватить мерзавца и привести ко мне во дворец! - срывающимся фальцетом и, брызжа слюной, приказал мандарин.
Юношу заковали в колодки и веревкой привязали к седлу одного из стражников.
Процессия выстроилась в походном порядке и неспешно направилась в город.
Перед дворцом пленника привязали к столбу и оставили под лучами полуденного солнца. Джимин покорился судьбе в надежде, что всё как-то уладится. Площадь перед запретным городом была украшена разноцветными гирляндами и фонарями, сделанными из разноцветной бумаги, а дорога к дворцу выстлана красной тканью в честь большого праздника Вань-Шоу.
Тем временем, Цин-Ван спешил к императору. Поднимаясь по ступенькам огромной дворцовой лестницы, он несколько раз вытирал пот со лба и останавливался, что бы перевести дух.
Император торжественно восседал в Павильоне Вэньхуа дянь на украшенном золотыми драконами троне. Рядом стоял столик, покрытый шелковой салфеткой с красными иероглифами «вань-суй у-цзян», что означает – «десятитысячелетнее безграничное долголетие». Позади трона красовались императорские атрибуты: зонтик и высокое опахало из павлиньих перьев. Вдоль боковых стен высокого зала выстроилась гвардия, вооруженная мечами, а далее, склонив головы, толпились придворные дамы, слуги и евнухи.
Цин-Ван опустился на колени перед Императором и, судорожно напрягая большой живот, три раза поклонился.
- Властелин, позволь преподнести тебе этот маленький, но драгоценный подарок, - С этими словами мандарин еще раз низко поклонился и протянул императору сверкающую серебром трубочку.
- Что это? – спросил Император.
- Это музыкальный инструмент, именуемый флейтой. Она звучит столь волшебно, что затмевает целый оркестр. Прикажи музыканту сыграть что-нибудь.
Император кивнул в сторону оркестра, стоявшего вдоль восточной стены, - Пусть кто-нибудь попробует!
Из оркестра вышел старый хромой музыкант и, низко согнувшись в пояснице, принял из рук мандарина флейту. Он три раза поклонился и попробовал извлечь несколько простых нот. Флейта издала пронзительный звук, словно детская деревянная свистулька. Старик пробежался пальцами по продолговатым отверстиям, но инструмент по-прежнему выдавал только одну ноту. Придворный музыкант еще раз поклонился Императору и сконфуженно произнес: - Красивая флейта, Повелитель, но столь же бесполезная для извлечения музыки, как перстень на пальце красавицы.
Цин-Ван покраснел. Холодный пот покатился по его лицу, а тело сотрясла мелкая дрожь.
- Не вели казнить, владыка! Я знаю человека, который сегодня утром восхитительно играл на этой флейте.
- Так приведи же его поскорее, - приказал Император.
С шеи Джимина сняли колодки и спешно доставили во дворец в тесной клетке из бамбуковых прутьев.
- Что за птица? – удивленно спросил Император.
- Этот парень сегодня утром не удосужился поприветствовать меня, повелитель, ответил мандарин. - Более того, он нагло солгал, что эта флейта была подарена ему прошлой ночью каким-то чужестранцем.
- Дайте ему флейту, - приказал Император, - Пусть покажет нам своё умение.
Джимин взял инструмент в руки, нежно погладил его ободранными пальцами и сделал легкий выдох. Звуки флейты стремительно взвились под своды тронного зала и сотрясли небо. Вновь грянул хор волшебных голосов, звучавших прошлой ночью. Придворные, воины и музыканты содрогнулись от пронзившего их страха и восторга. Император закрыл глаза и молча слушал волшебную музыку. Джимин в точности повторил мелодию Странника. Эффект был потрясающий. Казалось, что люди превратились в каменные фигуры, искусно вырезанные талантливым мастером.
Когда юноша перестал играть, фигуры ожили и все увидели, что по щекам Императора текут слезы, а тело обмякло и вздрагивает от тихих рыданий. Все замерли в безмолвном ожидании.
- Ответь мне, Цин-Ван, почему ты решил, что этот голодранец украл флейту? – очнувшись от потрясения, задал вопрос Император.
- Он утаил её от тебя, повелитель! Драгоценный инструмент по праву должен принадлежать только тебе, Владыка, - ответил дрожащий от страха мандарин.
- Скажи мне, Цин-Ван, должен ли обладать вещью человек, который не может использовать её по назначению? – обратился Император к своему советнику.
- Но, Повелитель, полезная вещь в руках умелого человека должна принадлежать тебе вместе с её владельцем, - ответил мандарин.
Император улыбнулся и воскликнул, - Ты прав, советник! Приказываю установить эту клетку вместе с музыкантом в саду возле окон моей спальни, пусть он впредь услаждает мой слух и днем и вечером, а по утрам будит чудесной мелодией. Всяк, да повинуется мне со страхом и трепетом!
О Феникс! О Феникс!
Прощай, добродетель!
Грядущее — в далях.
Прошедшее — где ты?
Есть путь в Поднебесной —
Мудрейших творенье.
Пути не обрящем —
Мудрейший в сторонке.
Ужасное время —
Спасайся от казни!
Пушинкою счастье —
Держи — улетает!
Но тяжести горя
Как скинуть — не знаю!
Оставь, о Мудрейший!
К чему добродетель!
Опасно! Опасно!
Оставь за чертою!
О страшные тернии!
Сгиньте с дороги!
Чжуан Цзы (1037 - 1101)
Прошел месяц. Сидя в тесной клетке, пленник покорно исполнял волю императора. Но звуки его инструмента с каждым днем становились всё печальнее и тише. Император тоже изменился. Он перестал слушать музыку и всё больше времени проводил за пирами и развлечениями. Про музыканта вскоре и вовсе забыли. Евнух, который должен был каждый день приносить пленнику немного риса и воды не приходил уже несколько дней. От голода и неподвижности Джимин ослаб, голова кружилась, а дыхание стало еле заметным.
Однажды ночью он лежал, устремив глаза к небу, смотрел на звезды и слушал. Звон ночных цикад неожиданно заглушили крики слуг и стражников. Шум не стихал, в окнах дворца метались огни. Из опочивальни императора в сад выбежала девушка и с ужасом в голосе закричала: - Император умер! Император умер!
Она остановилась возле клетки, посмотрела на лежащего без чувств музыканта и бросив ему заколку из своей прически, побежала в дальний угол сада.
Другого шанса у меня не будет, - подумал Джимин. Он на лету схватил костяную заколку и непослушными пальцами попытался разрезать с её помощью шелковые шнуры, скреплявшие бамбуковые прутья. Прочные нити не поддавались, но неожиданно одна из веревок лопнула, и юноша сумел раздвинуть прутья настолько, что бы просунуть через образовавшуюся щель свою голову. После нескольких отчаянных усилий, он оказался на траве среди персиковых деревьев императорского сада и, не дожидаясь, когда его заметят, поспешил вслед за убегавшей девушкой.
Пробираясь по саду, он уперся в каменную кладку высокой стены. Перебраться через неё было практически невозможно. Как загнанный зверь, он замер и прислушался. Где-то рядом раздавался тихий женский плач. Беглец, осторожно ступая по траве, направился на звук и увидел сидящую на траве девушку, ту самую, которая только что помогала ему выбраться из клетки.
- Кто ты? Шепотом спросил Джимин.
- Меня зовут Чуньшен, - ответила она, - Этой ночью меня привели к императору. За ужином с ним случился удар, и он потерял сознание. Я очень испугалась и сразу же позвала лекарей и стражу. В суматохе, мне удалось затеряться среди слуг и выбежать в сад.
Девушка горько всхлипнула и задрожала.
- Теперь меня наверно поймают, будут пытать и обязательно казнят. Я была рядом одна с императором. Это конец!
- Да-а-а. Ситуация – сложнее не бывает. Меня тоже скоро хватятся, - прошептал Джимин. Он понимал, что ничего хорошего для них обоих во дворце не предвидится. Надо было как-то отсюда выбираться.
Юноша снял с себя серую холщевую рубаху, разорвал её пополам и, связав два рукава крепким узлом, приказал девушке встать у стены. Затем он осторожно залез на её плечи и дотянулся до края каменной кладки. Собрав последние силы, он подтянулся и устроился на краю, затем спустил конец веревки и приказал девушке крепко ухватить её конец руками. Он осторожно поднял Чуньшен, и посадил рядом с собой. С высоты они увидели, как по саду мечутся стражники с факелами в руках. Не раздумывая, юноша спустил на веревке девушку по другую сторону стены и сам спрыгнул вниз. Взявшись за руки, они бросились в темноту. Вскоре беглецы очутились на берегу крепостного канала, окружавшего дворец.
- Я не умею плавать! – с ужасом в голосе воскликнула девушка.
- Прыгай в воду! - приказал Джимин. Он обхватил её шею левой рукой и, медленно загребая правой, поплыл на другой берег.
Выбраться из воды оказалось не проще, чем перебраться через высокую стену.
Завязав петлю на конце самодельной веревки, Джимин набросил её на выступающий из берегового укрепления камень и вскарабкался на берег. Чуньшен, крепко держась за спасительный конец, кое как выбралась следом. Беглецы спрятались в кустах и из укрытия внимательно осмотрели окрестности. У стены появились стражники. Они кого-то искали, освещая берег канала горящими факелами. Прошло немало времени, прежде чем погоня удалилась к дворцовым воротам. Джимин схватил девушку за руку и бросился туда, где теснились лабазы и мастерские городских ремесленников. Среди заставленных рабочей утварью узких проходов было невозможно бежать, не привлекая внимания. Поэтому они, оглядываясь по сторонам, осторожно пробрались сквозь тесноту городских улочек на дорогу, которая вела в сторону священных гор.
Беглецы, ускоряя шаг, уходили от погони. И только, добравшись до самого подножия гор, решились остановиться и взглянуть на покинутый город. Там внизу, среди тесных улиц то тут, то там метались факелы императорских стражников. Издалека доносились громкие крики и звон большого колокола. Их искали.
- К рассвету нам нужно добраться до моего дома, - сказал Джимин, - а там, заберем самое необходимое и уйдем в горы, где нас никто не сможет найти.
Он машинально нащупал флейту, которую привязал к холщевому поясу, и быстрым шагом направился в горы. Чуньшен коротенькими шажками еле поспевала. Она разбила в кровь свои маленькие ступни, но от страха не решалась остановиться.
Перед рассветом беглецы переступили порог фанзы. Воздух хижины был наполнен холодной сыростью и запахами опустения.
Всё осталось на прежних местах. На столе среди письменных принадлежностей поблескивала лаком коробочка из красного дерева. Мешочек с рисом, привязанный к стропилам возле потухшего очага, тоже был на месте. Джимин открыл коробку и отправил в рот добрую порцию зелья. Лицо парня просияло и зарумянилось.
Девушка удивленно спросила, - Что ты делаешь?
В ответ он протянул беглянке шкатулку и предложил попробовать снадобье. Чуньшен, проглотив щепотку, с удивлением почувствовала, как силы начали возвращаться в её тело, а желудок наполнился ощущением сытости.
- Что это за порошок? – спросила она.
- Давай поспешим, Чуньшен, помоги лучше собрать вещи, - ответил юноша, - Уже светает, и пожалуйста, надень эти туфли из воловьей кожи. Они хоть и старые, но босиком по горам далеко не уйдешь.
Девушка молча повиновалась. Она, послушно собрала нехитрые пожитки в холщевые мешки и связала веревкой циновки. С нелегким грузом на плечах беглецы спустились к ручью еще до восхода солнца, а к полудню преодолели около сорока ли. Затем они поднялись по скалам к истоку горного ручья и очутились в сосновой роще. Воздух в горах всегда чист, но здесь он был пропитан запахом смолы и солнечным зноем. В скале, вздымавшейся среди могучих деревьев, на высоте человеческого роста зияла дыра.
- Вот мы и пришли, - с облегчением сказал юноша. Он разложил на ровной площадке у входа в пещеру циновки и весь свой нехитрый скарб. Он впервые внимательно разглядел лицо девушки. Бледные щеки и высокий лоб её были покрыты свежими царапинами, краски прежнего макияжа стерлись, глаза ввалились и поблекли.
- Отдохни немного Чуньшен, ты еле держишься на ногах, а я пойду соберу хворост. Надо организовать очаг и подготовить ночлег.
Девушка прилегла на циновку и сразу же уснула.
Джимин трудился, не покладая рук, до самого вечера. И когда, наконец, он развел в пещере огонь, можно было спокойно приготовить ужин. Он спустился на поляну по лестнице, умело сплетенной из крепких лиан, и подошел к Чуньшен. Она не спала, а сидела на циновке, обхватив руками колени, и тихо всхлипывала.
- Ты почему плачешь? – спросил её Джимин, - Самое страшное позади. Пора подкрепиться и на всякий случай подготовиться к приходу незваных гостей.
Девушка попыталась встать, но тело её не слушалось – так она ослабла. Тогда юноша взял её на руки, отнес в пещеру, уложил на постель из хвои и сухой травы, укрыл своим халатом и бросил рис в закипающую воду. Когда ужин был готов, Джимин поднес девушке чашечку горячего риса, приправленного зеленым снадобьем. Сам присел рядом и, жадно поглощая горячее блюдо, внимательно наблюдал, как она ест. Чуньшен не спеша, по щепотке, брала благоухающую пищу и тщательно её пережевывала. На лице её начинал появляться румянец, а в глазах появился еле различимый блеск.
- Ну ка, покажи-ка мне свои ноги.
Джимин снял её кожаные туфли и ужаснулся. Ступни превратились в сплошную кровоточащую рану.
- Как же ты так? Всю дорогу молчала, бедняжка… Ничего, все раны скоро заживут. Я сейчас смажу их мазью и завяжу войлоком. Ты молодец, смело держалась, Чуньшен. Только не заболей. Выпей горячего отвара и постарайся успокоиться.
Юноша положил в костер смолистое бревно и загородил камнями часть входа в пещеру, что бы ночью огонь не был заметен. Закончив последние приготовления, он присел на циновку у самого входа, достал флейту и заиграл тихую печальную мелодию. Она медленно поплыла в долину, растворяясь в синих сумерках надвигающейся ночи.
Из пещеры открывался роскошный вид на уходящие вдаль горы. Утесы, заросшие вековыми соснами и кустарником, громоздились друг над другом. Горный ручей, сбегал по камням среди густых зарослей. В самом конце ущелья, в легкой дымке скрывалась долина реки Вэй с рисовыми полями и крестьянскими хижинами. Сиреневые тени сгущались, а на небе одна за другой зажигались звезды.
- Как ты себя чувствуешь, Чуньшен? – спросил музыкант, прервав свою мелодию.
- Я так благодарна тебе, Джимин! Ты спас меня от неминуемой смерти, накормил, согрел и утешил. Что же теперь будет с нами?
- Не печалься, здесь мы в безопасности. Как-нибудь проживем до зимы, а там что-нибудь придумаем.
Джимин положил в чашку остатки ужина, посыпал порошком, затем спрятал в небольшое углубление и закрыл тайник большим камнем, затем поправил в костре остатки догоравшего бревна и прилег рядом с девушкой. Он нежно провел ладонью по её щеке, поправил свисавшую на глаза прядь волос, а затем обнял за плечи. Чуньшен всем телом прижалась к юноше и тихо прошептала, - Ты наверно устал?
- Пустяки. Я же мужчина. Как твои ноги?
- Мне лучше. Я благодарна тебе! Ты просто волшебник. Когда ты научился так восхитительно играть на флейте?
- Это не я играл, а душа пела голосом флейты.
Девушка глубоко вздохнула и крепко прижалась к юноше. Джимин нежно обнял её плечи и поцеловал. Тела их содрогнулись, и вновь зазвучала волшебная музыка. Тлевшие в костре ветки вспыхнули синими искрами, а стены закачались и поплыли, словно лодка по речной глади. Жар вспыхнувшего огня, разлился вокруг и согрел измученные тела.
«Тот, в ком природное и человеческое не побеждают друг друга, и называется настоящим человеком…»
Лао Цзы
Прошла неделя. Джимин и Чуньшен перестали вспоминать недавние беды и начали обустраивать своё убежище. Им предстояло провести здесь всё лето, пока в городе их не перестанут искать. Девушка ловко собирала съедобные растения, молодые побеги и корешки, а юноша заготавливал впрок дрова, сено и утеплял пещеру. Он даже сложил очаг из камней с широким каном и глиняным котлом для приготовления пищи. Как-то в полдень у водопада они плели корзины для провизии и весело разговаривали. Чуньшен первая услышала, чьи-то незнакомые шаги и насторожилась. Из-за утеса появился седой старик. Он был худ, слаб и тщедушен, но глаза его были молоды и лучисты. Опершись о посох, старик снял с плеч легкую котомку и произнес хриплым голосом:
- Уже много лет я хожу среди этих гор, но ни разу не встречал ни одной живой души. Что вы делаете, дети мои, в этом забытом всеми месте?
- Мы здесь живем, дедушка. Строим свой дом и обзаводимся хозяйством, - ответила Чуньшен с волнением в голосе.
- Вы очень смелые ребята. Горы суровы и скупы для пропитания. Видно большая нужда заставила вас найти здесь кров и убежище.
- Да, у нас есть проблемы. А ты кто, уважаемый, и что здесь ищешь? – вступил в разговор Джимин.
- Меня зовут Чжуанцзы. Я иду к далекому перевалу в даосский монастырь. Годы мои преклонны, пора найти последнее пристанище перед тем, как отправиться в вечность.
- Ты наверно устал и голоден, дедушка? - спросила старика Чуньшен.
- Путь мой долог. Не откажусь немного отдохнуть с вами, друзья.
Девушка побежала готовить обед, а Джимин отвел старика к пещере и усадил на циновку в тени большого дерева.
- Как вы оказались здесь, в этой суровой глуши? – спросил старик.
Джимин в нескольких словах рассказал гостю их горестную историю и спросил, не знает ли он о том, что происходит в столице.
- Беда на равнине, - сказал Чжуанцзы, - Сразу после неожиданной кончины императора, с севера пришли гунны. Они, словно шакалы, почуяв раненого зверя, устремились в наши города и села. Вместе с врагами пришли горе и голод. Вам действительно лучше оставаться здесь.
Чуньшен принесла плетеный поднос с угощениями и поставила перед стариком. Он поклонился хозяевам, попробовал рис с соусом из молодых побегов бамбука и удивленно воскликнул:
- Что это? Я ничего вкуснее не ел в жизни!
- Это приправа Странника, дедушка. С ней буквально всё годится в пищу, ответила девушка. Кстати, вот возьмите с собой в дорогу этого зелья. Стоит обсыпать рис или измельченную кору, как через сутки всё превратится в этот удивительный порошок. Он сам по себе очень питателен, и восстанавливает силы, - С этими словами девушка вручила гостю бамбуковую коробочку с волшебным снадобьем.
- Это царский подарок! С ним я буду всюду желанным гостем.
- Я надеюсь, что ты поделишься этим со всяким страждущим, - добавил Джимин, затем достал флейту и заиграл.
Пока звучала музыка, старик сидел неподвижно, подняв глаза к небу, и внимательно слушал.
- Ты большой мастер, юноша! - воскликнул Чжуанцзы, когда флейта замолчала, - Ты напоил мою иссохшую душу, согрел сердце, а тело наполнил свежими силами. Еще раз благодарю тебя. Никогда не слышал музыки восхитительнее!
Закончив трапезу, старик достал из своей котомки сверток и протянул его юноше:
- Прими эту книгу и сохрани для потомков. Всю долгую жизнь я потратил на неё, а теперь вручаю тебе. Всякое может случиться в дороге, боюсь, что тогда мои труды пропадут навсегда. Храни эту книгу и передай её своим внукам или правнукам. Как зовут тебя, юноша?
- Я Джан Джимин, учитель, а это моя жена, Чуньшен, - юноша поклонился и принял у гостя бесценный дар. Старик медленно поднялся, поклонился хозяевам и, опираясь на длинный посох, неспеша двинулся в горы.
Прошло много лет. Был летний полдень.
Под вздыбившейся у водопада скалой, словно ульи, покрытые красной черепицей, теснились маленькие хижины. Ниже, вдоль горного склона, узкими змейками водных зеркал сверкали рукотворные террасы. Женщины в широких соломенных шляпах сажали рисовую рассаду, которую им в больших корзинах подносили мужчины. Легкая полуденная дымка прозрачными занавесками укрыла дальние горные вершины, поросшие хвойными реликтами и кустарником.
На краю деревни под широким навесом на подушке, набитой рисовой соломой, сидел старик и играл на флейте. Волосы его, собранные в тугую косичку, были совершенно белыми. Напротив него, на тростниковых циновках за маленькими столиками сидели дети. Они выводили свои первые иероглифы на гладко выструганных сосновых дощечках. Старик время от времени поглядывал в сторону малышей, но внешне оставался спокойным и безразличным.
Жизнь в затерянной деревушке текла привычной чередой, и никто из её жителей еще не знал, что неведомая страшная птица кружила где-то рядом над горами, высматривая свою кровавую добычу. Извергая пламя, и осыпая землю ядовитыми перьями, грозным клекотом она возвещала большую охоту.
- Смотрите, что это!? – закричал кто-то из работавших в поле.
Джимин обернулся и увидел, что все смотрят в небо, прикрывая ладонями глаза от яркого солнца. В этот миг небо потемнело, и солнце скрылось за тучей. Но это была не туча. Тяжело взмахивая огромными крыльями, прямо на них падала черная птица. Она сделала большой круг и вновь устремилась в сторону маленькой деревни.
Джимин быстро поднялся и приказал детям бежать в пещеру.
- Сюда, все сюда! Скорее! Прячьтесь в пещеру!– крикнул он.
Женщины с грудными детьми выскочили из хижин, крестьяне бежали с поля, бросая по дороге мотыги и корзины. А птица стремительно приближалась и была уже почти над их головами. Из её медного клюва вырывалось жаркое пламя, а окрестности сотрясал грозный клёкот. Словно тысячи отравленных стрел устремились к земле её смертоносные перья. Джимин не тронулся с места, он оставался под навесом, не спуская с птицы глаз. Затем поднес к губам флейту и начал играть песню Странника. С каждым аккордом воздух накалялся, поднялся сильный ветер, горячий стремительный вихрь поднял с земли клубы песка и небольшие камни. Птица резко взмыла в небо, затем развернулась и вновь устремилась к деревне. Старик не переставал играть. Горы сотрясались, камни срывались в ущелье, а струи жаркого ветра поджигали вековые сосны на склонах. Птица опустилась так низко, что языки пламени опалили её крылья. Она сделала отчаянный взмах, пытаясь подняться в небо, но пламя поднялось еще выше. Огромная смердящая туша со всего размаха врезалась в землю.
Старик не переставал играть. Небо разверзлось и ослепительная молния пронзила агонизирующее чудовище. Огненный вихрь поднялся ввысь, унося с собой белый смрадный пепел.
Флейта замолчала. Тишина разорвала окружающее пространство, а время остановилось.
Джимин вышел из укрытия. Деревня догорала. Несколько женщин и мужчин остались лежать на выжженной траве возле пещеры. Среди них была и его дорогая Чуньшен. Она лежала лицом вниз и своим телом прикрывала младенца. Из её спины торчало опаленное древко. Джимин опустился на землю, погладил трясущейся ладонью её седые волосы и взял плачущего малыша на руки. Люди по одному выходили из укрытия и с ужасом смотрели на мертвых. Вокруг на склонах догорали деревья, пепел кружился в раскаленном воздухе, а небо побагровело и покрылось тучами.
Печальные звуки флейты вновь разорвали ущелье. Они метались над горами весь вечер и всю ночь. К утру начался дождь, он не прекращался целую неделю, словно оплакивал невосполнимые утраты. А потом наступила осень с кровавыми закатами и туманными рассветами. Люди спешно восстанавливали дома и собирали остатки уцелевшего урожая.
- Дедушка, а это была страшная птица? - спросил маленький Дэшен.
- В Северном океане водится рыба, имя ей - Кит. - Начал издалека Джимин.
Он подбросил несколько сухих веток в костер и продолжил, - Сколько тысяч ли он величиной - неведомо. Этот Кит превращается в птицу, имя ей - Феникс. Сколько тысяч ли длиной его спина - неведомо. Феникс делает круг над водой и перелетает на Южный океан. Южный океан - это Небесный водоем. Когда Феникс перелетает на Южный океан, волны вздымаются на три тысячи ли. Обопрется он о вихрь и взлетает на девяносто тысяч ли. Пролетев, шесть лун отдыхает… Небо далеко, и нет ему предела. Феникс парит над землей и глядит вниз.
- Нет, дед, ты расскажи мне про ту страшную птицу, которая убила мою маму и бабушку, - прервал разговор мальчуган.
- Это была не птица, сынок, а страшный дракон Чжужун. Он многолик и хитер, и в тот раз принял образ черной птицы, - продолжил дед, - Давай лучше поговорим о чем-нибудь другом, или лучше возьми вот это, - С этими словами Джимин протянул мальчику серебряную флейту.
Дэшен с восторгом взял в руки драгоценный инструмент и неумело попробовал извлечь простой звук. Флейта издала чарующий стон. Мальчик повторил попытку. Новый звук, более высокий выплеснулся в темноту осенней ночи.
- Пробуй, пробуй, внучек, - подбадривал мальчика дед, - Ты не напрягайся, дружок, у тебя всё получится.
Они сидели у костра, флейта снова училась петь, а над горными вершинами в бездонном небе мерцали далекие звезды.
23 февраля 2015 года.