Я действительно не знаю, почему Москва уничтожает историческую память. Буквально чудом моим товарищам по партии удалось отстоять монумент погибшим в Великой Отечественной войне, который в послевоенные годы был установлен на территории бывшего Московского жирового комбината. А вчера увидел, как обращаются с наследием завода ЗИЛ - тоже уже бывшего...
Мы с командой хотим сохранить историю этих мест через рассказы жителей, рабочих, москвичей. Потому что человеческую память и благодарность нельзя стереть гидромолотами и бульдозерами.
Она все равно будет жить.
Моя собеседница Галина Сергеевна Майорова - коренная "зилчанка". На просьбу поучаствовать в общественной инспекции по проблемам сохранения культурно-исторического наследия ЗИЛа откликнулась сразу же. Место, где прошло ее детство, уже трудно узнать - нет ни цехов, ни тысяч спешащих к станкам рабочих. Заброшенное здание проходной и несколько памятников - вот всё, что пока еще напоминает об одном из самых великих заводов когда-то могущественной страны.
"Я родилась после войны. Мои родители познакомились на ЗИЛе. Мама работала там недолго, только до моего рождения, а отец проработал до самой смерти. В положенные 60 лет отказался выходить на пенсию, и от самой пенсии отказался. "Мне и так хватает". Вот и весь разговор.
С детства ЗИЛ был не просто папиной работой. Мы жили в квартире, которую получили от завода. С отцом часто ездили на рыбалку на Плещеево озеро, сначала на ЗИЛе-130, потом на ЗИЛе-131. Ребенком ходила во Дворец культуры ЗИЛ, до сих пор помню эти прекрасные новогодние елки! Детей своих возила в пионерский лагерь ЗИЛ, они были очень довольны, там ведь даже бассейн был!
Для меня ЗИЛ - это жизнь.
Отец меня звал на ЗИЛ, чтобы я тоже там работала. Я хотела бы пойти, но сейчас мне стыдно об этом говорить, я не могла так рано вставать, как вставал он. Он вставал очень рано, и мы с мамой удивлялись, как можно каждый день так рано просыпаться. Сейчас я понимаю, что секрет простой. Папа просто очень любил свою работу и свой коллектив. Когда заболел, показывал на свой завод и говорил: "Похороните меня вот здесь, под окном".
Однажды я видела, как получают деньги рабочие. Отец уже был смертельно болен, я приехала на завод получить его зарплату. В кассу на проходной стояла очередь. Все тихо стояли, не как у нас на работе, без вот этих "давай, отдавай скорее!". И когда считали каждому деньги, товарищ рабочий брал бумажные купюры – и медленно отодвигал кассиру мелочь. Я сделала так же.
У отца в трудовой книжке только две записи. А работа одна - и на всю жизнь.
Сейчас мне грустно об этом говорить и больно видеть все, что происходит. Но прекрасные воспоминания детства остались - спасибо за них государству тому и советской власти".