В начало книги: https://dzen.ru/a/ZMiVFGTONzBcFrRR
Мы успели замаскировать позиции, когда по дороге, виляя, на большой скорости проскочили две «полуторки», а за ними, стреляя на ходу двигалось с два десятка тяжёлых немецких мотоциклов с колясками и пулемётами. Стреляли пулемётчики на двух передовых мотоциклах. За ними шло несколько бронетранспортёров, я семь насчитал и шесть танков, дальше за пылью не видно, но танки лёгкие, всего одна «тройка» была. Как мы и договорились с Медведевым, тот первым открыл огонь, станковый пулемёт с поста его поддержал, но противотанковая пушка пока молчала, не выдавая свою позицию. Мои пулемётчики с «ДП» открыли огонь вместе с бойцами Медведева, такой у них приказ от меня был, так что плотность огня довольно неплоха, шесть ручных пулемётов и станковый «Максим» с поста, хорошо проредили мотоциклистов, несколько байков кувырком пошли. Два вспыхнули. Но некоторые из мотоциклистов успели залечь. Мои крупнокалиберные пулемёты молчали, я устроился у одного, именно он первым откроет огонь, как я прикажу, а для остальных это будет сигналом.
Тут хлопнула «сорокапятка», и один бронетранспортёров как будто запнувшись, начал медленно дымить, пока не вспыхнул. Потом пушка зачастила выстрелами, немцы, разъезжаясь, покидая дорогу, выстраиваясь на полях начали атаковать нашу позицию. Вот тут можно и нам открыть огонь.
- Давай, - приказал я командиру расчёта, поправив свою каску, что сползла на лоб, фуражка в вещмешке осталась, и приложился к прицелу винтовки.
И почти синхронно три крупнокалиберных пулемёта открыли огонь по наземным целям. Командиры расчётов самостоятельно выбирали цели, так что довольно быстро все бронетранспортёры или замерли расстрелянные, или заполыхали, тоже-самое ждало и лёгкие танки. Среднюю «тройку» тоже остановили, совместно сбили обе гусеницы и заклинили башню. Сейчас бы добить снарядом «сорокапятки», но её уже накрыли. Однако немцев всё прибывало и атаковать те не прекращали. Пулемёты мои стихли, расчёты, снимая их со станков, меняли позиции. Всё как я и приказал, как ленты закончатся, менять позиции, иначе накроют. Стрелки пока держались и активно стреляли. Правда куда? Уже плохо видно было, дымы от горевшей вражеской техники для нас как дымовая завеса, и немцы пользовались этим, перегруппировывая силы. Мы занимались тем же, меняя позиции. Тут засвистели мины и вокруг начали рваться мины. Работали явно ротные и батальонные калибры. Раненые появились, я приказал перевязать их и отправить с сопровождением в тыл. Пулемёты установили на новых местах и почти сразу открыли огонь, в дымах появились приближающиеся немецкие танки и цепи пехоты. Чем бой закончился, я не знаю. Рядом рванула очередная мина, моё тело бросило о стену частного дома и темнота.
***
Очнулся я в сортировочном лагере для военнопленных. Врач, что среди пленных оказался, осмотрев меня, сообщил, что контузия средней тяжести, лечиться двумя неделями постельного покоя, и хорошим питанием. Хорошо ещё только одна контузия, никаких ран, лишь синяки и ссадины. В лагере все вперемешку были, и простые бойцы, и командиры, но на то он и сортировочный, так что быстро стали распределять и уводить. Моих бойцов среди пленных не оказалось, я послал одного бойца, шустрого, из новобранцев, тот оббегал территорию, опрашивая, но никого не было. Меня осмотрел лагерный санитар, немец, и дал пять дней покоя, отлежаться, так что я большей части на нарах лежал, приходил в себя. На четвёртый день слышать стал лучше, хотя головой трясти всё же не стоит, отдавало. Говорил я без заикания, шум в ушах постепенно стихал, в глазах перестало двоится. Питание конечно так себе, жидкие супы, но хоть сухари давали, мочить в супе можно, видимо с наших складов. Дня четыре давали, потом прекратили, стали пустой суп выдавать.
И вот на шестой день меня включили в очередную колонну пленных командиров, сорок три нас набралось, восемь со мной лежали на нарах, тоже отходили от контузий, остальные новички, их недавно привели. Кстати, в лагере нам приказали спороть петлица и шевроны, сдавая их, так что где какой командир стало непонятно. Я думал по дороге поведут, состояние конечно так себе, но куда лучше, чем было, на рывок можно попытаться уйти, однако повели к железнодорожной станции Кобрина, а нас в городе содержали, на территории того самого автохозяйства. Станцию видимо починили и уже активно использовали. Охраняли серьёзно, довели до состава, туда и обычных бойцов грузили, только в другие вагоны, а для командиров три было, их приводили видимо с разных мест содержания, и вот так плотно набивали. Так плотно, что не то что лежать, присесть было сложно. Хорошо ещё я одним из первых залез и успел занять сидячее положение на нарах. Потом состав тронулся и повёз куда-то в сторону Польши. О побеге даже и думать не стоит, тут до параши дойти проблема, не то чтобы бежать. Везли больше двух суток, и то потому что часто вставали, высаживали часть военнопленных. Когда нас высадили, в вагоне воняло как в общественном туалете. Вздохнув воздух, я пробормотал:
- Море?
Ошибки не было, когда нас выстроили в колонну, на глаз тут было около полутора сотен командиров, и повели по городу, многие жители с интересом на нас глазели, я рассмотрел море, что голубой гладью блестело вдали. Кто-то из командиров опознал город и по колонне прошёл шёпот, это оказался немецкий Щецин. Нас вывели из города, провели около трёх километров и завели через открытые ворота на территорию лагеря. Причём мы оказались первыми тут, лагерь только-только был отстроен, специально для содержания пленных командиров, выделена охрана, и мы тут первые ласточки. Нас начали на медосмотр вызывать, помывка произошла, я форму постирал, в отличии от других командиров фуражки у меня не было, да и шинели тоже, а вместо сапог, они ещё в сортировочном лагере пропали, были боты без шнурков. Врач, что меня осмотрел, диагностировав контузию, освободил от работ на неделю. Кроме меня ещё два десятка командиров получили такое освобождение. О да, просто так сидеть никому не давали, командиры или нет, немцев не волновало, работы всегда для пленных хватит. Говорили, раз мы партия крестьян и рабочих, то и работайте. А вообще меня удивляло что немцы заботятся о нас, ведь я прекрасно знал их отношение к военнопленным. Думаю, такое на первых парах, потом оскотинятся, и будут творить жуткие вещи, пользуясь полной безнаказанностью. А пока я отлёживался, и строил планы побега, расспрашивая других командиров, которых водили в город на работу.
Это недолго продолжалось, на четвёртый день пленные напали на конвой, перебив его, и поразбежались. Условия содержания сразу изменились, на более жёсткий, даже расстрел произошёл, двоих беглецов поймали и привели обратно, расстреляв перед строем. Лагерь пополнялся, понемногу доставляли пленных, сейчас уже почти четыре сотни, хотя лагерь рассчитан на восемьсот, как я услышал от охраны.
- Зря они на рывок пошли, да ещё разбегаясь, надо было группой в порт прорываться, и угнать какое судно, - сказал я, когда мы стояли строем и наблюдали за расстрелом.
- Как будто это так просто, - сказал сосед справа, лётчик из бомбардировочного полка.
- Проблем не вижу. Я, например, на море вырос, знаю навигацию, могу суда водить. Да и с боевыми тоже справлюсь. Например, я срочную на подлодке начинал, на Северном флоте, потом меня на курсы командиров отправили, но почему-то не на флот попал, а к армейцам, на Западный фронт.
Мы стояли в третьем ряду шеренги, говорили шёпотом, но как я понял, соседи к нам прислушивались. Что интересно, среди пленных были только армейцы, ни одного военного моряка я не обнаружил. Возможно их отправляют в другие лагеря. Подальше от моря. А что, вполне может быть, сортируя ещё в первичных лагерях. Другого ответа, почему их нет, не было.
- Что-то ты на армейца не особо похож, взгляд характерный, как у моего полкового особиста, - сказал сосед с другой стороны.
- Официально я младший лейтенант Агапов, командир зенитного пулемётного взвода. Пусть так и остаётся.
- Хм, ясно.
Мне нужны были помощники для побега, вот я и отбирал их. Этот бывший майор, командир стрелкового полка, тоже с нашего фронта, вполне подходил, здоровый как чёрт и пока лагерная жизнь не подточила его силы, нужно использовать того. Я уже ходил, ну и посещая разные бараки, общался с командирами, постепенно наша группа формировалась, я с ними общался и получал горячее одобрение и полную поддержку. Генералов у нас в лагере не было, но семнадцать полковников имелось, адекватных я уже вычислил, их трое, и вышел с ними на контакт, так что те вошли в нашу группу, приняв командование над силовыми группами. Также я вычислил шестерых, что работали на немцев, их по-тихому удавили в бараках. Пять дней мы готовили побег, и перед операцией, а она на ночь запланирована, я подошёл к троим вновь поступившим командирам, что сидели во дворе отдельно, внимательно поглядывая по сторонам. У одного голова забинтована, у другого рука, третий отходил после контузии.
- Доброго вам в хату, - сказал я, подойдя и без разрешения сев рядом на корточки. - Я знаю кто вы. Вы двое типичные армейские особисты, а вы явно из госбезопасности. Более того, точно из Минского управления. Я вас там встречал, когда направление на службу получал. Не дёргайтесь так, меня страхуют трое парней. Я сам из особистов, официально я тут в лагере числюсь как младший лейтенант Агапов, зенитчик, но на самом деле сержант госбезопасности, полковой особист.
- А когда вы меня видели? - уточнил тот, у которого рука была перевязана.
- Двадцатого июня, - улыбнулся я. - Я за пять дней до этого получил сержанта и прибыл для дальнейшего прохождения службы. Вы по коридору с папкой шли. Кроме меня там ещё несколько молодых командиров было, один вас знал, сказал, что это тот самый Иванов-Три-Четверти.
Тот это прозвище получил, когда выкушал три четверти литра чистейшего медицинского спирта и спокойно пошёл домой. Прозвище уважительное, хотя тот похоже его не любил.
- Про это мог и не вспоминать, - буркнул тот. - Ладно, верю, что ты из наших. В каком из училищ учился?
Спасибо за ваши лайки и подписку. Очень благодарен.
Следующая прода. https://dzen.ru/media/id/6246af1994462b74a401eca7/kniga-pervaia-seriia-osobist-popadanec-v-vov-proda-28-64cbc8201aa9a366aa68f8e7