Я под часами встал предельно в восемь,
Как часовой у входа к Мавзолею,
(Об этом мы частенько сами просим)
И я стою, нисколько не жалея.
Стою и жду, пусть и не било в темень,
Я с ней слегка шутя, договорился,
Я тратил драгоценнейшее время,
Когда впервые к вечеру побрился.
Я весь хлестал дешёвым ароматом
И сам себя ценил по мере высшей,
Но время шло, и вкрадчивовым матом
Я проходился по ближайшим крышам:
Я, как лунатик тот (глаза за шторкой),
Я жертвой стал сомнительного счастья.
Избавь меня, прошу мой разум зоркий
От этой не оформившейся страсти.
Но время шло. А что для сердца разум?
И шаткими решенья становились…
Я глянул на часы. И понял сразу,
Что для меня они остановились…!
Богословский Николай Дмитриевич, 8 августа 1991 г.