Одна из самых известных картин Уильяма Холмана Ханта, английского живописца, одного из основателей Братства прерафаэлитов, называется "Пробудившийся стыд".
На картине изображена женщина, встающая с колен мужчины. На первый взгляд обычная житейская сцена. Но само название картины заставляет заподозрить, что не все в ней так просто, и вызывает вопросы. Почему стыд? И почему пробудившийся?
Отчасти объяснение можно найти в книге «Прерафаэлитизм и Братство прерафаэлитов» Ханта, где он писал, что изначально идею для композиции картины ему дал роман «Дэвид Копперфилд» Чарльза Диккенса.
Хант не планировал воссоздавать какую-либо конкретную сцену из романа. В его планах было создать общий образ некой "падшей женщины".
Что он и сделал, выбрав в качестве натурщицы Энни Миллер, на которой даже планировал жениться.
Но свадьбы так и не случилось. Энни Миллер не стала женой Ханта. Как и героиня картины не является женой мужчины, у которого она совсем недавно сидела на коленях. На её пальце нет обручального кольца. Она всего лишь его содержанка.
Что же заставило женщину подняться с колен мужчины? Музыка! На фортепиано стоят ноты.
Можно прочитать название песни, которую они только что совместно исполняли. Это произведение «Часто в тихую ночь» Томаса Мура, поэта-романтика, песенника и автор баллада. В песне говорится об упущенных возможностях и грустных воспоминаниях о счастливом прошлом.
Это и заставило молодую женщину встрепенуться, задуматься о своей жизни.
Её взгляд устремлен вперед, в залитый солнцем сад, который отражается в зеркале позади нее.
Девушка словно вся в движении, в стремлении к светлому будущему. Ей хочется вырваться из тесных рамок своей жизни. Таких тесных, как и комната.
Да, она хорошо обставлена, вполне богата. Но она не её. А мужчины, который может появиться в ней, когда пожелает, бросив небрежно шляпу на стол.
Она всего лишь игрушка в его руках. А после ухода "благодетеля" ей остаются только слезы. Как на других нотах, брошенных на полу.
«Слезы, пустые слезы» – музыкальная адаптация Эдварда Лира к поэме Теннисона.
Девушка как птица в когтях кота, расположившегося под стулом.
Сломаны крылья, лапа прижимает к полу. И не вырваться, и не улететь.
Вся её жизнь как запутанный клубок нитей. Не распутать.
И в этом доме она одинока. Словно одинокая перчатка, брошенная на пол.
А время уходит. И потраченное впустую время символизируют часы, спрятанные в закрытом сосуде.
Сам же мужчина доволен. На лице ни тени раскаяния.
Он вполне самодоволен. Ему даже не приходит в голову, что "купленная" им красотка может быть недовольна. Кто платит - тот хозяин.
Хант и его картина не дают ответа на вопрос: сможет ли девушка вырваться из этой тесной комнаты, начать новую жизнь. Лишь лучик света, почти незаметный в нижнем правом углу картины, дает маленькую надежду.
