Одна женщина с супругом своим расставаться решила. Прямо так и заявила в отчаянии: “Подите, Геннадий, вон. Надоели так, что репа горькая в сравнении с вами - шедевр гурмана. Видеть не могу вас и слышать более”.
А Геннадий, конечно, никуда не пошел из дома. Чего он пойдет? Семейный человек и в браке права имеются.
А женщина эта, Таней ее звали, молча Гене вещи собирает. И в парадную их тащит. Уже два тюка вынести успела.
От меня сбежал муж. Надоело, говорит, в свинарнике с тобой жить. Он вообще нормальный?
А лодка семейного счастья разбилась по интересному поводу.
Геннадий психосоматикой крайне увлекался в последнее время. Проработками и поиском глубинных смыслов в разных болячках. Штудировал литературу соответствующую. Опрашивал знакомых, кто с хворями на больничных сидел. С приверженцами направления еще много общался. На шабаши их ездил. Захватила его буквально наука психосоматика. Чуть где кольнет - сразу в справочниках объяснение ищет. И прорабатывает самозабвенно. И Таню тоже прорабатывать упрашивает.
Вот, бывало, заболит у Гены ухо. Продует его где-то. Тут и начнется.
- Это, - скажет Геннадий, - все не просто так случилось с ухом-то. Это я сложно критику переношу. Не обучен с детства. Левое ухо болит - значит, плохо от женщин именно критику терплю. Ежели бы правое ныло - то от начальства разгоны не устраивают. Вон, намедни, ты меня за отсутствие мужского воспитания совместного сына Бори мурыжила. А я внутренне не соглашался. И даже кипятился! С Борей-то я зарядкой по утрам занимаюсь. Вот и получите: совсем больное ухо. Ты бы, Танюськин, меня как-то поласковее критиковала. Как-то понежнее бы. Ежели тебя здоровье супруга тревожит.
Декретные блогерши Маня с Дусей. История одного успеха
- Боря у нас двоечник и лентяй, - жена ему отвечает, - и одной зарядкой тут не отделаешься. Примера-то не видит парень положительного в жизни. Ты все по лекциям и шабашам бегаешь. Все травмы какие-то душевные ворошишь. И вид у тебя странноватый при этом. Боря хихикает, а я плакать готова.
- Ворошил, ворошу и буду ворошить! И как ухо-то заныло особенно, - Геннадий за больной орган хватался, - с таким подходом тут в жизни не вылечишься.
А к врачу с ухом не шел. Самостоятельно боролся - привыкал небольшую критику воспринимать. Дело, конечно, туго шло. Кому же нравится, когда ему критику разную высказывают? Вот и Геннадию не нравилось.
Или вот еще пятка у Гены иногда заболит. И долго Гена тогда на пятку глядит - копается и ищет смысл. Покопается как следует - и вспомнит вдруг: вот его, Гену, в малолетстве дворовые хулиганы однажды выловили. Выловили и отмутузили даже. От этого происшествия страх и засел в психике. А боль пяточная об этом страхе сигналит: прорабатывай, мол. И лучше бы со страхом хулиганов ему как-то поскорее управиться. Тогда и пятка уймется. Решил характер закалять - ночами по подворотням прогуливался, хулиганов искал самых отпетых. Окончилось тем, что шапку бобриковую у Гены сперли. И вторая пятка вдобавок разболелась.
И так уж эти причуды Тане поперек горла встали, что и решилась она мужа прогнать из своей жизни. Все равно толку нет - все ноет, смыслы ищет и литературу изучает. Надоела такая семейная жизнь. И даже голова от нее уже трещит.
А Геннадий не уходит.
- У тебя, - обижается он, - Танюськин, с отцом отношения не шибко проработанные. Потому ты и на весь мужской пол сердитая. Меня шпыняешь. И сыну Боре ремнем грозишь. Я тебе статейку из журнала вырезал - как отношения прорабатывать. Могу вслух зачитать, коли тебе на здоровье свое плевать.