Жив Господь Бог Израилев, пред Которым я стою! (3-я Царств 17:1; 18:15)
Именно этими словами, запечатленными неоднократно в тексте Писания, пророк Илия начинал свою речь - либо о том, что определил Бог, либо о том, что намеревался сделать сам.
Нам, конечно же, в первую очередь бросаются в глаза события, связанные с этим человеком. Воскрешение умершего мальчика. 3,5 года засухи на огромной территории по его слову, огонь с неба на жертву в противовес никчёмным жрецам Ваала, целый день прыгавшим перед своим жертвенником и коловшим себя до крови, чтобы быть услышанными. Собственноручное умерщвление потом этих жрецов (850 человек)... Ну и, конечно же, огненная колесница, забравшая живым на небо Илию. Эти, понятные образы и поступки, сделали память этого пророка актуальной для людей - в деревнях есть храмы в его честь, даже мне довелось послужить в таком (а вот о храмах в честь пророка Иеремии, Иезекииля, Елисея не слышал). Шестеричную службу, обычную для ветхозаветных пророков, заменяем на торжественное бдение ему. Сегодня в храме причащалось 18 человек, а вчера, на Серафима Саровского, 9. Да и ВДВ назвали его своим покровителем, а не ещё какого-либо святого.
Но думаю, что самым важным, то есть, наиболее воспроизводимым, для нас являются не все эти дела и чудеса, а полное, тотальное доверие Богу этого человека. "Бог мой Господь" дословно переводится имя этого пророка. И слова, которыми он начинал свою речь - Жив Господь Бог Израилев, пред Которым я стою! - это не приём из квентиновских диалогов, как у Джулса из Криминального чтива, для красного словца, а признание пророком, что для него является самым главным. Предстояние перед Богом всей своей жизнью.