Во все времена, столетия и эпохи судьба России - защищать мир от нечисти. Ликвидировать Иуд России. Век за веком на наши границы накатывают то орды кочевников, то танки с крестами. А позади родная земля.
Врагов много, а пограничников мало. Именно российские пограничники защищают Пограничье от сорока вражеских вселенных. Ничего не напоминает?
Продолжаю поглавную публикацию романа "Пограничники Эфы". Удивительно, но с каждым годом он звучит все актуальней, хотя книге 15 лет. Достаточно привести название частей романа: "Пограничье" и "Против всех миров".
Периодичность публикации - одна глава в 10-15 дней. На обложке публикации - фото книжки "Пограничники Эфы" или фото наших пограничников. В названии указан номер главы. Все главы собраны в подборке "Пограничники Эфы".
Имя и фамилию главного героя взял у своего друга, героя Новороссии. Ведь Новороссия это тоже граница миров.
Сегодня публикую аннотацию и 8 главу.
Поехали! На Эфу! Спасать мир!
Глава 8
В учебном корпусе начинался урок; аудитория пылесосом втягивала в двери опаздывающих солдат. Большой светлый холл опустел. Оскар обошел моющую полы уборщицу и очутился возле расписания занятий, короткого и выразительного, как выстрел из двустволки.
Теория: эфография, кабинет №4
Практика: русалка Штольца, кабинет №2
Инспектор двинулся по кругу, он изучал висящие на стенах фотопортреты знаменитых пограничников и выдающихся деятелей Эфы, долго и внимательно вчитывался в напечатанные под портретами биографии. Отвлекла Оскара от его занятия уборщица.
- Допрыгался, дурашка. А не надо было Гришку сердить, под горячую руку попадаться. Че теперь озеночки таращишь? - приговаривая, она с табурета протирала тряпкой глаза громадной драконьей башки, скалившейся десятками сахарных клыков с дальней стены. В малахитовых тарелках драконьих глаз навеки остекленел ужас неминуемой погибели, в них так и остался страх зверя, заглянувшего в лицо своей смерти. Видно, осерчал Гришка тогда не на шутку.
Портретный круг закончился. Оскар постучал, не дожидаясь ответа, вошел в класс и занял место на последней парте.
Вел урок уже знакомый Оскару бородач с разбойной физиономией. Одет он был на этот раз в рясу, но и фиолетовый крест, и трехствольный пистолет никуда не делись, оставались на своих местах – на мощной груди и за поясом соответственно. В правом верхнем углу помещения висел иконостас, на классной доске – большая карта Эфы, с изображением ее единственного материка. Перед картой и расхаживал бородатый учитель эфографии, а басил он так:
- …всеми этими порталами, фракталами, портально-фрактальными структурами космоса вас еще замучат на уроках физики. Зачем вас, дети мои, пичкают физикой, я не знаю, лучше бы мне эти часы отдали. Но это к слову, а вам одно нужно знать: каждый космический портал сингулярно связан с тридцатью девятью такими же порталами, что и обеспечивает сверхсветовые полеты по вселенной. Но за бесовскую легкость передвижения по космосу надо платить. Кому? Да нам с вами! Ибо диавол не дремлет, и именно на Эфе диавол нанес самый страшный удар божьему миру. Именно здесь творится главный сатанинский заговор. Да, я говорю о Раме, об этих воротах в ад, отворяющих ход в тридцать девять соседних вселенных. Оттуда к нам прется всякая нечисть, и ради защиты от нее мы и запечатали здешние рубежи три века тому назад. Теперь я спрошу, а вы мне ответьте, почему именно нам строит козни бесовская сила? Что есть на Эфе такого, чего нет во всей галактике? Сюда смотрите!
Бородатый эфограф выхватил пистолет и как указкой заколотил им по карте. Класс напрягся, притих.
Широкие окна наискось перечертил взлетающий автоэр.
- Отец Афанасий, можно?
На первой парте поднялась рука, но бородач на нее не обратил внимания, а ткнул дулом в сторону здоровяка, сидевшего перед Оскаром.
- Ну, Рама есть у нас на Эфе. Мета, как его, портал, - не очень уверенно ответил солдат.
- О Раме я говорил. Пусть редко, но метапорталы встречаются и на других планетах. Не этим уникальна Эфа. Что здесь имеется такое, чего нигде нет?
Здоровяк поднапрягся, разобрал, что ему шептал паренек с соседней парты и выдал:
- На Эфе есть говорящие собаки.
Класс грохнул от хохота.
- Сообразил, - отец Афанасий с укоризной посмотрел на отвечавшего и прицелился «указкой» в сторону первой парты: - Давай, Серега.
Поднялся ладный белобрысый солдат и бойко доложил:
- Уникальность Эфы заключается в наличии двух порталов – вселенной и Метавселенной, находящихся в оперативной близости друг от друга. На прочих планетах сочетания портал – Метапортал нет.
- Молодец, садись. Здесь, - отец Афанасий дулом ткнул в карту, - хорошо видна сия оказия. На юге, ближе к океану, расположен обычный наш космопортал, рядом с ним - космопорт Дварика. А вот на севере, в отрогах Гиркангара мы видим алое пятно Метапортала. Попади в него – и гуляй душа по всем вселенным. Между порталами, между Дварикой и Рамой – мы, гала, здесь зона ответственности нашего отряда. Именно нам следить, чтобы гуляли по галактикам те, кому положено. Ясно?
Пока склонившиеся над конспектами солдаты быстро записывали, отец Афанасий зафилософствовал:
- Все в мире связано божьим промыслом, так и языки людские. Метапортал у нас Рамой называют, санскритским якобы словом. А я скажу, что слово «рама» исконно русское. Ибо, что есть рама? По-нашему, по-русски - это окно без стекол. Поэтому и получилось, что слово «Рама» у нас женского рода, да и переводится оно как темнота, Великая Темнота. Темень стоит в этом окне без стекол, вот и прется через сие окно к нам всякая дрянь. Как пограничники вы, конечно, обязаны учить санскрит, но ей-богу, лучше бы эти часы мне отдали…
Прервал мечтания отца Афанасия звонок на перемену.
Застучали ботинки, все торопились на улицу, но только не Оскар. Он отправился гулять полутемным коридором, по пути заглядывая в пустые аудитории. В одной из них он задержался, тихо присев у выходившего на курилку окна. Высокий первый этаж не позволял видеть солдат, зато все было слышно.
- …навел я на пахава автомат, а тот давай дурманить – сокровища метать из-под листвы. Смех. «Я тебе не таможенник, я пограничник», - говорю, да как шарахну из всех стволов!
- Поговаривают, «Андромедей» странно грохнулся, какая-то необычная вспышка на Раме была.
- Брось, всегда одно и тоже: напорталят в Дварике, а потом на Раму списывают.
- Инспектор-то с «Андромедея» - сам горбатый, а любит, чтоб все ровненько было.
- Да не уберут наш отряд, не бойся. Куда ж без него. Триста лет здесь стоим.
- Ты на практике был?
- Не-а, сегодня в первый раз.
- Тогда молчи, обтесок. Только практика покажет, годишься ли ты в гала. Многие в теории…
Звонок оборвал треп, голоса стихли. Оскар перестал морщиться от сигаретного дыма, поднялся и отправился к выходу. На второй час эфографии он уже не пошел.
Закатилось рубиновое солнце, потускнела эмаль небес, посуровел военный городок в сумерках. До практического занятия время еще оставалось, и Оскар присел на знакомую лавочку возле памятника Баргузинова.
У входа в учебный корпус толпились пограничники, но без обычных в таких случаях разговоров. На голове – зеленые шлемы, в руках вместо конспектов - внушительных размеров трехствольные автоматы; в полумраке, да при полной боевой экипировке солдаты выглядели грозно.
Указанный в расписании час наступил, но занятие почему-то не начиналось, так что у Оскара появилась возможность повнимательней рассмотреть Железного Полковника. Он того стоил.
В искусстве самые простые приемы производят самое сильное впечатление. Видимо скульптор, ваявший легендарного командира, хорошо знал этот закон, раз он без стеснения использовал знаменитый фокус Леонардо да Винчи. Правой стороне лица скульптор придал серьезное, строгое выражение, а вот левая - чуть усмехалась. В результате на лице железного героя навеки застыла загадочная, всезнающая улыбка Моны Лизы. Днем улыбка статуи выглядела ласковой, отеческой, но сейчас, в вечерней полутьме, с догорающей кровавой зарей за плечами, усмехался железный начальник совершенно зловеще.
Прозвучала команда. Солдаты потянулись в корпус.
Аудитория номер два оказалась наклонной, университетского типа. На этот раз Оскар направился к первому ряду, но дежурный, сославшись на инструкцию по технике безопасности, проводил инспектора на самую верхотуру зала. Стучали каблуки, гремели автоматы - пограничники занимали свои места.
Врубили яркий, резкий свет. Благодаря самой настоящей сцене с занавесом и отсутствию кафедры для лектора, вторая аудитория скорее походила на театр, чем на класс для занятий. Впрочем, стальные ширмы, закрывающие глубину сцены, подсказывали: театр здесь особенный. За ширмами завозились, что-то грохнуло, кто-то придавлено охнул. На сцену медленно выкатился большой ящик, накрытый светлой материей. Появился и преподаватель, офицер в чине лейтенанта. Он махнул рукой, драпировка отлетела в сторону, и от удара мелькнувшего хвоста брызги полетели в потолок. Струя хлестнула офицера по фуражке, но тот и бровью не повел. Аквариум этот, темного стекла, с кружащей в нем массивной тенью, Оскар уже сегодня видел.
Вдруг из аквариума поднялись белые, молочного цвета руки и исчезли. Появились снова, ухватились за верхний край. Над стеклом возникла косматая, громадная и почти человеческая голова с круглыми, смоляными, чуть ли не с блюдце величиной, жуткими глазами. Всплеск, и чудовище ухнуло в воду.
Забубнил преподаватель. Лекция началась. Офицер рассказывал об анатомии русалок Штольца, их повадках, особенностях, но на этот раз никто ничего не записывал. Солдаты сидели будто окаменев, зато на сцене все кипело. В аквариум забросили толстый шланг, затарахтел мотор, за спиной преподавателя двигали и устанавливали стальные ширмы. Громко включили музыку. Офицер продолжал читать лекцию как ни в чем ни бывало. Резкий нестерпимый запах докатился до самых верхних рядов. Массивная тень в темноте стекла кружила все быстрее. Свет в аудитории померк, а на сцене замигал. Сидевшие перед инспектором пограничники выглядели на фоне яркой сцены контурами мишеней.
Перемена действия произошла мгновенно.
Перекрыв музыку, с грохотом поднялся весь последний ряд, и пограничники роботами замаршировали вниз. Аквариум развалился, русалка на локтях поползла к ширмам, а потом – вдоль них.
Пограничники выстроились вдоль сцены. Прозвучала команда, и солдаты разом вскинули автоматы. Шарахнул залп. Вверх полетела чешуя, какие-то ошметки. Отстрелявшиеся возвращались на место, а им на смену маршировал очередной ряд зеленоголовых роботов.
- Огонь!
Обезумевшая, но все еще живая русалка уже не пыталась спрятаться, а ползла прямо на своих убийц. За собой она оставляла широкую голубую полосу.
- Огонь!
- Огонь!
- Прекратите!
Аудитория поплыла, закачалась перед глазами Оскара. Он пробивался вниз, толкался с темными фигурами, чьи-то сильные руки хватали его, но он вырывался и, захлебываясь криком, что-то орал, стучал кулаком по скользким шлемам, кусал чьи то пальцы. Вдруг страшная аудитория отвалила куда-то в сторону, замелькали лестничные пролеты, решетки, похожие на тюремные, а за спиной звучали голоса погони и громыхали армейские ботинки.
Начались повороты подвального лабиринта: кирпичные стены, желтый, тусклый свет. Ни на что не похожий, резкий, животный, сводящий с ума запах. Проход между клетками, и с обеих сторон – беснующиеся твари, бросающиеся на прутья клыкастые чудовища, ревущие утробно монстры, и снова – клетки, повороты, клыки, мохнатые морды, рев, и не было этому безумию конца…
- Плюнь! У, какой молодец. Еще плюнь, не стесняйся. Вот так.
Чьи-то заботливые руки приде6рживали Оскара за талию. Струя воды била в лицо, вода стекала прямо на туфли. Все равно. Лишь бы смыть всю эту липкую гадость.
- Хорошо, что тебя стошнило, теперь легче станет. Носом воду набирай. Молодец!
В голове Оскара прояснилось. Он прополоскал саднящую глотку, выпрямился, и руки отпустили его. Перед собой инспектор увидел незнакомого старика. Бородка клинышком, крючковатый нос. Старик походил на состарившегося дьявола.
Стояли они под одиноким фонарем возле уличной колонки. Дьявол отпустил рычаг, перекрыл воду, подхватил Оскара под локоток.
- Оскар, ты же интеллигентный молодой человек, ну зачем тебе практика? Ничего, сейчас легче станет, потерпи. Я тебе чудо покажу, чудо тебя вылечит, - и ласково приговаривая, что-то бубня под нос, дьявол потащил Оскара в ночную темень.
Конец главы 8
Аннотация
Триста лет российские пограничники на далекой планете Эфа стоят на страже Махатрамы - портала в иные вселенные. И все триста лет беспощадно уничтожают любую нечисть, которая пытается прорваться в наш мир. Однажды начинается чрезвычайно мощное извержение чудовищ из Махатрамы. Но даже это оказывается пустяком по сравнению с той угрозой, что наслала на Эфу и весь наш мир Махатрама, второе имя которой - Великая Темнота.