1933. Август, 3
Инструктор Нарымского окружкома ВКП(б) В.А. Величко написал письмо на имя Генерального секретаря ЦК ВКП(б) Сталина, 1-го секретаря Западно-Сибирского крайкома партии Эйхе и секретаря Нарымского окружного комитета Левица о массовой смертности спецпереселенцев на острове реки Обь в районе поселка Назино.
Тогда на небольшой пустынный остров посреди реки Оби без еды и крова было высажено более 6 тысяч человек «деклассированного элемента», арестованных в центральных городах страны, преимущественно в Москве и Ленинграде, в ходе паспортных облав и отправленных в Сибирь в северные районы Нарымского края для размещения в спецально создаваеммые для этого спецконтингента трудовые поселки.
Сначала нечеловеческие условия транспортировки людей в эшелонах, затем в баржах по Оби, фактическое отсутствие для них пищи и неготовность местных органов власти и комендатуры принять и разместить одновременно такое количество людей привели к массовой смертности и десяткам случаев каннибализма. Через месяц пребывания на острове в таких нечеловеческих условиях из 6 тысяч человек в живых осталось чуть более тысячи...
В фондах музея «Следственная тюрьма НКВД» сохранились машинописные воспоминания сотрудника Александровско-Ваховской комендатуры Андрея Карагодина, который работал на острове охранником и полвека спустя записал по памяти сцену допроса одного из уголовников:
«В соседней комнате разместилась комиссия из Сиблага. Солидный голос сказал: "Садитесь!" и начался допрос. Я сразу же понял, что допрашивают кого-то из тех, кто жил на острове.
— Скажите, Гвоздев, это правда, что вы выбивали зубы больным и умирающим?
— Правда.
— Зачем?
— Чтобы добыть золотые коронки.
— Зачем?
— Поменять на махру. Курить же хочется. А у вахтеров за каждую коронку можно было бы получить спичечную коробку или целых две газеты, шоб цигарки крутить.
— Так... И много вы выбивали зубов?
— Сколько надо, столько и выбивал. В заначку не складывал. Все менял на махру, сам курил и друзей угощал.
— Ясно. А теперь вы, Углов. Это правда, что вы ели человечье мясо?
— Не, неправда. Я ел только печенку и сердце.
— Расскажите, как вы это делали, подробно.
— Очень просто. Как шашлык делают. Из ивовых прутиков делал шампурчики, нарезал кусочками, нанизывал на шампурчики, поджаривал на костерке.
— А у каких людей вы добывали себе мясо? У живых или у мертвых?
— Зачем же у мертвых. Это ж падаль. Я выбирал таких, которые уже не живые, но еще и не мертвые. Видно же, что доходит, через день-два все равно дуба даст. Так ему ж легче умереть будет... Сейчас, сразу, не мучиться еще два-три дня».
Примечательно, что так называемая «Назинская трагедия» стала объектом разбирательства партийных и советских органов в том же 1933 году благодаря письму инструктора Нарымского окружного комитета партии В. А. Величко на имя секретаря крайкома ВКП(б) и лично И.В. Сталина. Состоялось несколько проверок, оставшиеся в живых на острове люди переведены в другие места.
Однако подлинные масштабы и обстоятельства трагедии, случившаяся на острове в 1933 году сразу же были засекречены. Подлинная правда об «острове смерти» стала достоянием гласности только с конца 1980-х годов в результате открытия и публикации архивных документов, воспоминаний старожилов.
В июне 1993 по инициативе Томского «Мемориала» установлен шестиметровый памятный крест с табличкой: «Жертвам политических репрессий. 1933–1993 гг.» (впоследствии утрачен). В 2006 миссионерским отделом Томской епархии РПЦ установлен новый крест, надпись на табличке: «Со святыми упокой Господи души всех здесь невинно убиенных в годы безбожия».
Подборку материалов читайте на сайте музея в разделе «Тематические расследования»: Назинская трагедия 1933. (Остров людоедов).
1937. Август, 3
Директива ЦК ВКП(б) об организации «в каждой области по районам 2–3 открытых судебных процессов над врагами народа — вредителями сельского хозяйства».
Предписывается «широко освещать ход судебных процессов в местной печати».
[Директива ЦК ВКП(б) об организации показательных судебных процессов. 3 августа 1937 г. РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 57. Л. 26. Машинописный текст с правкой рукою И.В. Сталина.]
1937. Август, 3
Арестован Трофим Никанорович Митрофанов,1901 г.р., бывший секретарь Кожевниковского райкома ВКП(б). Освобожден 16 сентября 1939 «за отсутствием фактов контрреволюционной деятельности».
1942. Август, 3
Приказом НКВД СССР № 00603 утверждено «Положение об Управлении НКВД СССР по делам о военнопленных и интернированных».
Управление занималось организацией и руководством деятельностью приемных пунктов, лагерей-распределителей и производственных лагерей для военнопленных и интернированных, а также лагерей для бывших военнослужащих Красной Армии, находившихся в плену и окружении противника (так называемых «спецконтингентов»).
[Лубянка. С.304–305.]
1951. Август, 3
Арестован Рувим Ерухимович Кугель,1895 г.р., заведующий кафедрой истории нового времени Томского госуниверситета. 17 ноября по обвинению в антисоветской агитации был осужден на 10 лет ИТЛ и 5 лет поражения в правах.
Уроженец города Минска, из семьи лесопромышленника, еврей. В свое время был активным участником «Бунда», но после его ликвидации в 1921 году быстро переориентировался и в начале 1920‑х вступил в РКП(б), став активным участником общественно-политической жизни, на протяжении 1920 – 1930‑х годов работал «по партийной линии».
В начале 1930-х как выпускник Института красной профессуры по направлению партийных органов «для укрепления кадров» был направлен в Томск. Его взяли на работу на исторический факультет Томского пединститута (ТГПИ был открыт в 1931 году, с 1932 — в нем было открыто историческое отделение, с 1934 года преобразованное факультет). Там он преподавал всеобщую историю, изучал историю международных отношений в период Первой мировой войны.
Кугель в силу своего характера всегда был активным участником идеологических кампаний, идейным борцом с проявлениями всевозможных отклонений в среде своих коллег, борцом «за чистоту партийной линии». Он всегда был активным участником дискуссий на собраниях и заседаниях кафедры, факультета, университета, критиковал при случае своих коллег, но в итоге сам пал жертвой сложившейся и активно поддерживаемой им самим системы взаимного уничтожения, сам стал жертвой этих кампаний на завершающем этапе своей научной и общественной карьеры.
Большой террор, по счастливому стечению обстоятельств, затронул Кугеля в минимальной степени. В 1937 году он был исключен из партии «как выходец из буржуазной семьи и за связь с врагом народа», был уволен «за ряд политических ошибок», но вскоре был восстановлен в партии и на работе в прежней должности исполняющего обязанности заведующего кафедрой всеобщей истории ТГПИ. Однако спустя год, в начале 1938 года, против него было организовано «персональное дело», рассмотренное на расширенном заседании кафедры всеобщей истории и проходившее в форме разбора статьи «При содействии гнилых либералов», опубликованной в газете «Красное знамя» группой студентов-историков. Кугель был обвинен в приверженности «буржуазной историографии», в отрицании марксистских научных основ при чтении курса новой истории, где он, по мнению «авторов» статьи, давал неверные толкования и оценки ключевым событиям мировой истории, прежде всего европейским революциям XVIII – начала XX вв., допускал существенные теоретические ошибки и прочее. Также Кугеля обвиняли в том, что он «не дал критики антиленинских концепций Покровского, Тарле, да и вообще, не занимался вопросом историографии».
По итогам разбирательства, Кугелю удалось избежать дисциплинарных, административных или, тем более, уголовных последствий. Но весной 1939 вновь в «Красном знамени» появилась заметка «Кто виноват», в которой Кугель обвинялся группой студентов исторического факультета ТГПИ в низком идейно-теоретическом и методологическом уровне чтения лекций (курсы «Новой истории (Послевоенный период)» и «Истории колониальных и зависимых стран») и в «невычитывании» важного лекционного материала (по периоду Коминтерна) в полном объеме, а также в откровенных антисоветских высказываниях. Сразу же состоялось совещание дирекции института с партийно-комсомольской группой 4-го курса исторического факультета по обсуждению статьи. После совещания директором ТГПИ Кугелю был объявлен выговор и он был снят с должности заведующего кафедрой, но на время оставлен на ней преподавателем.
В июле 1939 года он был уволен приказом директора ТГПИ, однако по решению специальной комиссии, выделенной бюро секции научных работников и месткомом ТГПИ, куда он обратился с письменным и устным заявлениями и опровержениями обвинений в свой адрес, был вновь восстановлен в преподавательской должности без каких-либо санкций в отношении него.
В 1951 году в качестве руководителя методологического семинара ИФФ ТГУ Кугель выступил на одном из собраний по вопросам языкознания в рамках развернувшегося преследования «марризма» и его последователей. Его позиция вызвала острую критику, после чего его «за искажение политики партии по национальному вопросу, за обман партии и непартийное поведение» решено было исключить из членов ВКП(б), кроме того, его еще обвинили и в антимарксистской позиции.
В «Справке о состоянии дел на историко-филологическом факультете Томского государственного университета им. В.В. Куйбышева», составленной заместителем заведующего Отделом пропаганды и агитации Томского обкома ВКП(б) говорилось:
«Тов. Кугель в своих лекциях не дает глубокого марксистского анализа историческим событиям. При чтении лекции 12 февраля 1948 г. “Венский конгресс, европейская реакция. Священный союз и его разложение” <…> тов. Кугель допускает переоценку роли немецкого народа в изгнании Наполеона из Германии и принижает роль русского народа».
Кугель был уволен из университета в 1951, а через некоторое время на него было заведено уголовное дело, арестован 3 августа 1951. Управлением МГБ по Томской области. Как «выяснилось» ходе следствия, «...он на протяжении 1946–1950 гг. в своих лекциях и выступлениях систематически высказывал клеветнические измышления на советскую действительность, с антисоветских позиций извращал учение классиков марксизма-ленинизма, клеветал на создателя Советского государства и восхвалял врагов народа».
Негативную роль в его судьбе сыграло также его буржуазное происхождение: сын минского лесопромышленника, он служил редакции газеты «Будильник» в период немецкой и польской оккупации города во время Гражданской войны, был активным бундовцем и т.д.
По воспоминаниям профессора Б.Г. Могильницкого (в 1946–1951 гг. — студент исторического отделения ИФФ ТГУ), Кугель мог пострадать и из-за особенностей своего непростого характера и вызывающего поведения:
Р.Е. Кугель, я думаю, пострадал, прежде всего, из-за своего, позволю себе сказать, тщеславия, из-за своего языка. Кугель был малоприятный человек <…> оказался в Томске, где сразу повел борьбу за чистоту партийной линии, боролся с Гриневичем, все время разоблачал его. Формально, на том основании, что тот не марксист, что он читает лекции, далекие от марксизма, вот истинный марксист это и есть Р.Е. Кугель. Читал он лекции очень ярко, хотя что он там говорил, по сути, мало чего полезного было сказано <…> Хотя, у него иногда бывали прозрения: когда, например, победила революция в Китае, он предрекал, что еще не известно, по какому пути пойдет Мао. Вот такими вещами были украшены все его лекции, и все это постепенно создавало ту гремучую смесь, которая и привела к его аресту, что было, конечно, несправедливо, и доля вины факультета здесь имеется» и в итоге он был осужден Томским областным судом по статьям 58-3 («Сношения в контрреволюционных целях с иностранным государством или отдельными его представителями, а равно способствование каким бы то ни было способом иностранному государству, находящемуся с Союзом ССР в состоянии войны или ведущему с ним борьбу путем интервенции или блокады»), 58-10 («Пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти или к совершению отдельных контрреволюционных преступлений, а равно распространение или изготовление или хранение литературы того же содержания» — так называемая «Антисоветская агитация») УК РСФСР и 17 ноября 1951 года приговорен к 10 годам исправительно-трудовых лагерей с конфискацией имущества и поражением в правах на 5 лет.
Отбывал наказание Кугель недолго. Вышел на свободу вскоре после смерти Сталина, некоторое время проживал в Томске, реабилитирован 4 сентября 1954 года. После реабилитации уехал в Москву, где защитил написанную еще в Томске до своего ареста докторскую диссертацию «Вступление Италии в Первую мировую войну». Дальнейшая его судьба нами не установлена.
[Электронная база данных «Жертвы политического террора в СССР»; Книга памяти Томской области; Д.В. Хаминов. Томские историки в горниле послевоенных идеологических кампаний.]
1961. Август, 3
В секретном сообщении уполномоченный по делам религиозных культов при Совете Министров СССР по Томской области В. Тютев доложил, что в область «на 1 августа отконвоировано 10 тунеядцев — руководителей и активных участников религиозных культов», представлены характеристики всех высланных.
[ГАТО. Ф.Р-1786. Оп.1. Д. 432.]
Полную информацию о людях, названных в этой публикации, вы сможете посмотреть в их личных карточках Томского мартиролога.
Музей располагает электронной базой данных более чем на 200 тысяч человек, прошедших за годы советской власти на территории Томской области через горнило «чрезвычаек» и «троек», раскулачиваний и массовых депортаций народов.
