НИЦ «Курчатовский институт» предполагает открывать в африканских странах совместные лаборатории и филиалы НИЦ, по примеру того, как это уже сделано с Беларусью
Чёрно-белая наука
На встрече с лидерами африканских стран, прошедшей в рамках форума «Россия-Африка», Президент НИЦ «Курчатовский институт» Михаил Ковальчук отметил, что сегодня невозможно достичь независимости и настоящего суверенитета без развития фундаментальной науки.
Урок СССР
В самом начале, чтобы сразу обозначить глобальное влияние фундаментальной науки на судьбу каждой отдельно взятой страны, учёный привёл в пример СССР:
– В Советском Союзе в середине прошлого века была, несмотря на общую бедность и военную разруху, мощная фундаментальная наука. И только благодаря этому мы смогли в короткий срок создать ядерное оружие и восстановить паритет, благодаря которому мы все сегодня живём в мире без большой войны. И до сих пор, на протяжении вот же почти 80 лет этот паритет существует и работает. Если бы у СССР не было бы ядерного оружия, на этой земле давно уже ничего бы не было, всё это была бы американская колония. Ядерный суверенитет, «ядерный зонтик», он очень важен сегодня. И ещё 10-20 лет он нам поможет.
Но главной угрозой для независимости Президент НИЦ назвал вовсе не угрозу ядерной войны, а угрозу войны биологической. Причем войны скрытой, когда линия фронта проходит ни по той или иной территории, а по здоровью людей. Тут нужно проявлять особое внимание в деле повышения продовольственной безопасности, лекарственной, медицинской и так далее:
– Сегодня есть две основные опасности. Это киберопасность, это микроэлектроника и компьютерные вычисления. И биоопасность.
С киберопасностью всё обстоит очень просто. Вы должны отчётливо понимать, что внедрение электронно-вычислительных технологий – это расслоение мира на богатых и бедных. Причём на богатых энергетически. Ведь что такое искусственный интеллект? Это чистая, сублимированная электроэнергия. Больше ничего. Сегодня 30% мировой выработки электроэнергии идёт только на поддержание сетей. Wi-Fi, интернета, без промышленного производства. То есть, если вы говорите о цифровизации вашей страны, вы должны подразумевать резкое, значительное развитие энергетических возможностей. Те, кто не могут это сделать, уже оказываются на обочине. Но тут всё решается достаточно просто: даже если вы имеете энергию, встали на чужие вычислительные технологии и почувствовали, что там есть опасность, вы просто выключили электрический рубильник и всё, этой опасности больше нет.
А с биологической опасностью так поступить нельзя. Вы задумайтесь: вот вы сегодня берёте любые продукты, допустим хлеб. Там дрожжи, живые организмы. Кондитерские изделия, молочные и кисломолочные продукты, вино и так далее – всё это продукт деятельности живых организмов. То есть, весь продуктовый ряд, всё, что мы едим – это всё живые организмы. Благодаря развитию генетики, в рамках которой мы научились редактировать и модифицировать генетический код, мы с этими живыми организмами можем делать практически всё, что угодно. И если вы не владеете системой контроля, детальным знанием, то вы заложник ситуации. Вы покупаете продукты, а какие бактерии их делают, вы не знаете. И может через поколение ваша нация, которая эти продукты ест, будет бесплодной. Или ещё что-то потеряет.
Поэтому фундаментальные знания сегодня – это основа безопасности, которая постоянно усугубляется, потому что раньше знания были простые. Знания вычислительные – они сложные, но они проще биологических. А биологические и информационные технологии делают мир очень интересным, вариабельным, перспективным, но крайне опасным для тех, кто не понимает, что там внутри.
Дело мегаважное
Ковальчук считает, и он сказал об этом африканским лидерам, что развитие фундаментальных знаний не только в нашей стране, но и во всём мире сегодня определяется научными прорывами, связанными с мегаустановками. И в первую очередь с теми, что могут помочь в развитии "природоподобных технологий":
– Это технологии, которые копируют живую жизнь, не нарушая её. Я вам приведу пример. Современный компьютер это больше не вычислительная машина, а тепловая. Он потребляет огромное количество энергии, выделяет тепло и он очень малоэффективен. А человеческий мозг потребляет всего лишь 10 ватт, а в пиковые минуты – до 30. И этот орган, почти не потребляющий энергию, произвёл всё, чем гордится наша цивилизация. И наша первая задача – создать приборы, машины, компьютеры, которые будут потреблять минимум энергии. И мы над этим активно работаем.
В основе природоподобных технологий лежит генетика. Это то, как мы работаем с природой на молекулярном уровне. Это раз. И второе. Мы должны видеть на молекулярном и атомном уровне, что и как мы с этой природой делаем. Например, генетически.
Поэтому у нас, указом Президента, запущены две крупных программы. Одна – программа генетических исследований, и вторая – инфраструктурная по созданию мегаустановок. Это мощнейшие синхротронные рентгеновские источники на основе ускорителей, это рентгеновские лазеры на свободных электронах, это нейтронные исследовательские реакторы.
Через 10 лет Россия будет иметь самую совершенную в мире исследовательскую инфраструктуру.
- Мы уже вводим в эксплуатацию в Гатчине, это Ленинградская область, самый мощный в мире полнопоточный исследовательский реактор ПИК.
- Мы строим не имеющий в мире аналогов синхротронный источник с рентгеновским лазером под Москвой, в Протвино.
- Мы строим рентгеновский синхротронный источник для биологии СКИФ в Сибири,
- ещё одну установку, РИФ («Российский источник фотонов»), строим на Дальнем Востоке, на острове Русский.
- Мы восстанавливаем и запускаем под Москвой рентгеновский источник для рентгеновской литографии для микроэлектроники.
В течение 5, максимум – 8 лет мы будем обладать самой современной в мире исследовательской инфраструктурой. А она является основой развития.
Вот на базе этих мегаустановок Михаил Ковальчук и предложил учёным наших стран, а вместе с ними, и самими странам объединиться:
– Эти мегаустановки – сублимация междисциплинарных исследований. На них собираются вместе люди разных профессий, вместе учатся, работают и создают новые продукты, новые материалы, новые лекарства, новые методы ядерной медицины, новые энергетические технологии и так далее.
По указанию президента, на базе этих установок созданы международные центры. Например – Международный центр нейтронных исследований в Гатчине.
Сначала надо научить
Сейчас, по словам лидера "Курчатника", мы создаём эти центры путем активного вовлечения в них наших бывших советских республик. Беларусь и Узбекистан уже стали членами гатчинского Центра. Целый ряд других стран уже подал заявки. И среди ни не только постсоветские, например Иран подал заявку в Центр нейтронный и в Синхротронный центр СКИФ.
– Мне представляется, – отметил Михаил Валентинович, – что наиболее оптимальный вариант развития наших научных отношений в этом ключе мог бы быть следующим. Мы могли бы сформировать с теми государствами, у кого будет интерес, парные совместные лаборатории. Как мы сделали с Беларусью. У нас есть белорусская лаборатория в России и лаборатория Курчатовского института в столице Беларуси Минске. Мы здесь готовим людей, которых потом отправляем туда, и это непрерывный процесс.
Установки класса «мегасайнс» в каждом государстве построить нельзя, они стоят миллиарды долларов. Поэтому, понятно, их число ограничено. И мне кажется, что это один из очень важных образовательно-научных трендов, которые мы могли бы сформировать с нашими африканскими коллегами.
Более того, мне представляется, что если это вызовет у вас поддержку, можно в дальнейшем говорить о создании единой исследовательской инфраструктуры Россия-Африка. Так, как мы сегодня действуем с бывшими нашими союзными республиками, а ныне – независимыми государствами. Создаётся единое научно-технологическое пространство на базе этой сложно и дорогостоящей инфраструктуры.
Мегасайнс – важная вещь, поскольку она аккумулирует в себе практически всё: и ядерные технологии, и медицинские, и энергетические и так далее. Новые лекарства, сельское хозяйство, биологическая безопасность. Поэтому мы предлагаем вам рассмотреть такого рода предложение.
О фундаментальной науке в Африке
В завершении Михаил Ковальчук озвучил опасения многих людей, считающих что "Африка" и "наука" – понятия максимально далёкие:
– Меня недавно, вот перед этой нашей встречей, один журналист спросил: «Зачем вам Африка? Известно, что в Африке нет фундаментальной науки!» Я говорю: «Кому известно? Вам? Мне известно другое». Когда я учился в Ленинградском государственном университете, а это было много десятилетий назад, первый мой учебник по моей специальности «рентгеновские методы исследований» это была книга, выпущенная в 1939 году в Южной Африке, «Оптические принципы дифракции рентгеновских лучей», написанная Джеймсом. Англичане у вас вообще неплохо поработали в своё время, но в ЮАР была одна из лучших в мире рентгеновских школ.
Второе. Несколько лет назад я выступал в ЮНЕСКО на 50-летии Международного союза кристаллографов. И там были отдельные доклады о том, как развивается кристаллография на африканском континенте. Там тоже серьёзные успехи и хорошая инфраструктура. Я это знаю не понаслышке.
Поэтому, я думаю. что если мы найдём возможность объединить усилия, то у нас, как говорится в поговорке, run together to win together («Бегущие вместе вместе побеждают»).
Гастарбайтеры от науки
А теперь позвольте мне сказать пару слов от себя. Подозреваю. что весьма многие, прочитав материал, сразу по привычке полезут "в отрицалово": "Опять будем кормить Африку! На что она нам нужна. Не нужны нам африканские учёные..."
А вот нужны. И не только африканские, но и вообще любые. Дело в том что мегаустановки выдают просто колоссальные объёмы информации. И если вы считаете, что результаты проводимого на них эксперимента проявляются сразу после его завершения, поспешу вас разочаровать: анализы некоторых занимают месяцы, а порой и годы. Найти среди терабайтов информации тот единственный мегабайт, что тебе нужен – труд вполне сопоставимый с поиском иголки сами знаете где.
А в поисках иглы, чем больше людей им занимается, тем скорее будет достигнут результат. И при этом совсем не обязательно быть академиком или доктором наук. А поэтому в деле создания действительно фундаментальной науки на мегаустановках, требуется очень много учёных. И нет особенной разницы, будут они белыми, чёрными, жёлтыми или красными.
Главное, чтобы были умными.
© "Белорус и Я", 2023
Дочитали до конца? Было интересно? Поддержите канал, подпишитесь и поставьте лайк!
