Если бы Джемма не знала, что эта жуткая квадратная спина принадлежит их штатному психотерапевту, то она никогда бы не поверила, что такое тело может быть женским. Даже мужским - вряд ли, ну, если только этот мужчина рожден гиппопотамихой. Огромные, не широкие, а именно огромные жирные плечи нависали над столом, их свинцовая тяжесть была, похоже настолько неподъемной, что спина Иларии с ней не справлялась, выгибалась мощной дугой, и сутулость женщины была настолько сильной, что из-за опущенной вниз, неожиданно маленькой, очень коротко стриженной головы, был виден горб, возвышающийся над затылком. Джемма всегда чувствовала себя раздавленной, распластанной, как лягушка в восковой ванночке перед этим страшным туловом, а мутноватый взгляд узких змеиных глаз пришпиливал ее к стенке, на которую она опиралась похолодевшей от страха спиной не хуже булавок. Сегодня был последний сеанс, Илария ее и так выпотрошила, как ту вспоротую лягушку, и все, что Джемма ей выложила, было аккуратно записано в тонкую тетрадь с жесткой, стального цвета обложкой убористым мужским почерком - психотерапевт компьютеров не любила. Сегодня ее взгляд уже не был таким пронизывающим, все, что хотела, она узнала, сделала выводы, а Джемма уже почти не помнила, что она ейговорила.
- Ты, детка, относишься к тем немногим, кто не успокоится никогда. Нет такого инструмента, который бы заставил тебя жить в нашем мире спокойно и радостно, трудиться на благо Матерей, прожить назначенное, оставив о себе добрую память. Я это подозревала давно, теперь я это поняла окончательно.
Илария встала, вернее то, как она выросла над столом огромной черной горой назвать вставанием было сложно. Она вспучилась, надулась страшным пузырем над столом, и сейчас стала похожа на уродливого снеговика, которому скатали два невероятных размеров снежных кома, а на третьем, который должен был означать голову, устали, кое - как слепили неровно и грязно и влепили сверху. Джемма вжалась в стену, чувствуя, как ледяной пластик превращает ее в мумию, зажмурилась и замерла, ожидая приговор.
- С такими, как ты сложно. Они мешают, детка. От вас ведь нужно немного - работа и яйцеклетка, а ты не можешь дать качественно ни того, ни другого. И работаешь ты без огонька, и наследственность у тебя сомнительная. Потом девочки, зарожденные из твоего материала тоже будут с дефектом. А это вредит фирме.
Джемма видела, что Илария уже не стесняется, говорит прямо, и это было плохим признаком, она даже боялась думать, каким…
- Я ничего плохого не делала. Я просто люблю смотреть на закат…
Илария вздохнула, полистала тетрадь, ткнула корявым толстым пальцем в какую-то строчку, прозудела, как осенняя муха
- И запах Заката рождает в моем животе сладость и томление… Твои слова?
Джемма не помнила… Нет, то, что сейчас прочитала мерзкая тетка было правдой. Но чтобы она это ей сказала!!! Это просто глупость. Этого не может быть!
- Я … не знаю…
- Твои! Твои, детка! Закат уже забрал у нас пару - тройку таких, как ты. Этого допускать нельзя. Потеря генного материала, который является главной ценностью Матерей, утечка его на сторону - беда, которую я должна предотвратить. Это моя главная работа. Я же здесь тоже не зря хлеб ем… Поэтому!
Илария переместила свое тулово к старинному дубовому буфету, у нее в кабинете вся мебель была такой, достала тоненькую фарфоровую чашку, которая почти полностью утонула в ее лапе, подумала, вытащила вторую
- Кофе у меня отличный. Угощу. Да сядь ты нормально, прямо вот сейчас тебя никто не тронет, успокойся.
Змеиная головка Иларии чудно затряслась, и Джемма поняла, что она смеется. Страх не отпускал, но она постаралась расслабиться, глубоко вздохнула пару раз, опустила поднятые плечи. Илария подтолкнула к ней поближе чашку, завозилась около маленькой, почти игрушечной электрической плитки, а когда плеснула в чашку темную, густую, как расплавленный шоколад, жидкость, потрясающий аромат разлился по комнате, поглотив страх и боль. И уже после первого глотка стальные тиски в горле Джеммы разжались и ей стало легче дышать
- Я тебе могу предложить три варианта. Вот честно - на выбор. Мне так проще, я же не садистка, вы сами выбираете свой путь.
Джемма глотнула еще, у нее совсем пропал страх, и Илария вдруг показалась ей нормальным человеком, понимающим и добрым
- Илария, я не виновата ни в чем. Я просто хотела немного подышать воздухом, он там - за рекой - совсем другой. Он пахнет нежно и тепло, там птицы поют. Ты была там?
Козья морда Иларии вдруг сжалась, как будто кто-то натянул ее изнутри и внутрь, квадратные зрачки сузились и она с силой долбанула рукой по столу. От удара ее мощной длани подпрыгнула чашка, и Джемма поняла, как она ошиблась.
- Короче! Первый - я стираю в тебе тебя, заменяю испорченную программу на новую, и ты становишься простой делалкой - счастливо и тупо выполняешь свои функции. На мой взгляд тебе это подходит - ты будешь счастливой. И у тебя больше не будет болеть твоя беспокойная душа. А материал от тебя будут брать, правда он будет проходить специальную обработку - на всякий случай.
Джемма молчала. Она вдруг поняла, что ее действительно распяли, прикололи булавками руки-ноги, и теперь думают что бы такое интересное сотворить с ее телом и душой.
- Второе! Тебя стерилизуют во избежание заболеваний, и ты уйдешь в нижние этажи. Там лаборатории, много всякого, те кто там работает почти никогда не поднимаются наверх. Это ЭЛИТА! Потребуется обучение в течение пары лет, и ты станешь уникальной - золотом нашей фирмы.
Джемма молчала. Ей сейчас предстоял выбор, но страшнее этого ничего не было в ее жизни пока.
- Ну, и третье… Есть у нас такие девочки - они посредники. Они работают на перемещении готового продукта через Закат. Они ни там, не здесь, они снуют, как челноки, у них отдельный лагерь в лесу. Их не стерилизуют, а почему - это отдельная история. Но они почти свободны. Если не считать нюансы…
Илария странно похрюкала, отломила от пышного батона, невесть откуда взявшегося на столе, больше половины и затолкала кусок в рот. И когда она жевала его, то Джемме показалось, что она жует человеческую плоть, только вот кровь у этого несчастного превратилась в бесцветные крошки.