Когда люди решают вопрос, уехать или остаться в стране, они аргументируют это объективными обстоятельствами. Я не буду их отрицать, но за внешними событиями стоит еще какая-то внутренняя история, и она не всегда осознается.
На внешнем уровне мы видим такую последовательность событий: что-то происходит, человек попадает в тяжелые переживания и в итоге уезжает. В этой статье я не рассматриваю вариант, когда он уезжает из хороших условий в поисках лучшей жизни.
Интересно, что те же переживания, которые одного толкают к эмиграции, другого заставляют остаться. Чаще всего люди говорят о страхе за свою жизнь, чувстве вины и ощущении себя «плохим» (список неполный, только то, что лично я слышу чаще всего). Очень часто звучит фраза о том, что «не могу не уехать», т.е. решение принимается не рационально, а под влиянием бессознательных факторов.
Давайте порассуждаем, о чем это может быть.
Страх за свою жизнь.
Угроза жизни исходит от родительского объекта, а страна – это определенно родительский объект. На нее мы проецируем материнский или отцовский комплексы. Она может символически представать как разбушевавшийся отец-алкоголик, или мать, вдруг впавшая в ярость. И становится так страшно именно потому, что ребенок не может противостоять такому родителю. Мы беззащитны, беспомощны. А что делает ребенок в таких случаях? Прячется под кровать, допоздна гуляет на улице. В общем, пытается исчезнуть из поля зрения родителя. Будучи взрослым, он может убежать очень далеко. В другую страну. Или затаиться, замереть от страха в своей, чтобы не сталкиваться с «ужасным» родителем.
Что сломано – родительский комплекс или комплексы. Негативная его часть отщепляется, человек как бы говорит, что это не его мама/папа. Отъезд происходит в поиске «хорошего» родителя.
Чувство вины
В основе чувства вины – склонность к слиянию и ощущение всемогущества. Ведь если я виноват в чем-то, значит, я могу это контролировать. И очень много всемогущества в ощущении, что я могу быть виновен в войне. Отъезд – попытка вернуть себе всемогущество.
Ощущение себя «плохим»
В этом тоже проявляется склонность к слиянию. Я как будто одно целое со страной. Недостаток в ней – это мой собственный недостаток. Я из хорошего человека превращаюсь в плохого. Ломается моя Персона (социальное лицо, часть личности, которую мы предъявляем миру). В ней возникают «темные пятна». И отъезд – попытка склеить Персону и отказ сталкиваться со своими теневыми частями.
С другой стороны, я не могу отделиться, расставить границы между собой и другими. Если слияние – часть моего паттерна отношений, то отъезд – попытка «слиться» с тем, кто будет соответствовать моей «белой и пушистой» Персоне.
Елена Анатольевна Пуртова, преподаватель Московской ассоциации аналитической психологии, мой учитель, писала, что эмиграция – это воплощенный вовне внутренний разрыв.
Страна, в которой мы родились и выросли – часть нас. Глобальные перемены в стране вызывают глобальный перелом внутри. И психика пытается как-то его починить, полечить. При эмиграции в случае со страхом за жизнь – через попытку найти «хорошего родителя», в случае вины – через возвращение к ощущению всемогущества, в последнем случае – через восстановление Персоны.
Конечно, это отыгрывание. Но всем ли и всегда ли достаточно внутренних ресурсов, чтобы пережить такие глобальные изменения, не прибегая к эмоциональным действиям? Может быть, только эмигрировав, человек в состоянии справиться с жизнью.
Те, кто остался, тоже имеют дело с разрывом. Множество граждан нашей страны тоже совершило «переезд», внезапно очутившись в совершенно другой стране. Не в той, какой они себе ее представляли. Т.е. символически эти люди тоже находятся в ситуации эмиграции и лечат те же раны, пытаясь восстановить утраченную внутреннюю целостность.
Яна Фролова
Подписывайтесь на мои каналы:
на Яндекс.Дзен "Сознательно о бессознательном"
в Телеграм "Заметки о юнгианском"
Приходите на мой сайт😊.
Записывайтесь на консультации: +7 (905) 501-23-73.