Некогда грозный южный противник, который в конце XVI века едва не установил над Россией новое иго, к середине века XVIII-го утратил былое могущество. В русско-турецкой войне 1735-1739 гг. войска Миниха и Ласси изрядно похозяйничали в Крыму, достаточно легко преодолев сопротивление прежде непобедимого ханства.
Впрочем, указанная война в стратегическом отношении практически ничего не изменила. Крым остался верным вассалом Османской империи и надежно преграждал России выход к Черному морю. В борьбе России с Крымским ханством главная проблема состояла в расстояниях. Русские владения лежали далеко на севере и полоса безлюдного «дикого поля», преодолевать которую русским войскам было крайне сложно, по-прежнему служила надежным залогом существования ханства, которое все так же жило за счет пиратско-набегового хозяйства – торговли захваченными в России или в иных землях пленниками.
После указанной войны в Крыму был поставлен от русского императора консул, который должен был сдерживать хана от опрометчивых действий против России. Но получалось это не особенно хорошо. В частности, первый из таких консулов – Никифоров - оказался лишен политического таланта, да и не чист на руку. В конце концов, после ряда провалов он был отозван, а в Крым как и ранее угоняли сотни и тысячи пленников.
Однако кое-что важное стало происходить в России. Речь идет о хозяйственном освоении северного Причерноморья, то есть о создании Новороссии, которая фактически стала плацдармом для дальнейшего продвижения на юг, то есть в Крым. Поскольку освоенные крестьянами земли подошли практически вплотную к полуострову, проблема со снабжением в значительной степени решалась, а всерьез противостоять русской армии, как мы уже упоминали, крымские войска теперь были не в состоянии.
Очередным витком развития событий стала очередная русско-турецкая война (1768-1774 гг.). Русское правительство видело свою задачу в том, чтобы «отворотить» крымцев от турок. Поскольку уговоры да увещевания действовали на татар слабо, было решено «показать им опасность от меча и огня», для чего предпринять поход «во внутренность их полуострова». Сегодня сказали бы, что это был ход ради улучшения переговорных позиций. В июне 1771 года армия Долгорукова вторглась в Крым через Перекоп, достаточно легко преодолев сопротивление защитников – татар и турок, которые бежали во главе с ханом Селим-Гиреем. Князь Щербатов и его воины взяли Арабатскую крепость, без боя сдался Кезлев (Евпатория). Вскоре, узнав о том, что в Каффу (Феодосию) идет турецкое подкрепление, Долгоруков захватил и ее, а также Керчь и Еникале.
В конце июля из Карасу-Базара к Долгорукову прибыла делегация знатных татар, которая привезла прошение об избрании ханом Сагиб-Гирея – сторонника союза с Россией. Все это вызвало восторг императрицы, и Долгоруков был щедро вознагражден.
Но это была лишь предварительная часть дела, за радостью от которой скрывалось много серьезных проблем. Одной из них были пленные христиане, каковых в Крыму имелось много тысяч. Было освобождено более 10 тысяч рабов, причем татары поднимали вопрос об уплате за их освобождение, от чего Долгоруков, естественно, категорически отказался. Другим неприятным для местного населения моментом было повеление русского главнокомандующего открыть православные греческие церкви, каковых на полуострове насчитывалось тогда двенадцать. Кроме того, русский поверенный при хане вел дело к тому, что хан должен дать обязательство Екатерине не вступать в союз с Турцией, а также подготовить прошение о том, чтобы императрица взяла под свою власть города Кафу, Керчь и Еникале. Все это вызвало возмущение татарской знати, и текст прошения был сильно изменен. Заносчиво и высокомерно вел себя крымский посол в Петербурге калга Шагин-Гирей, содержание которого обошлось русской казне в колоссальную сумму.
В 1772 году генерал Щербинин перехватил письма крымцев к султану и к очаковскому паше, в которых было явно видно, что татары лишь только создают видимость признания власти русской короны, а на самом деле жаждут полностью восстановить турецкое владычество. Вековая политическая зависимость, прочные культурные и религиозные связи Крыма с Турцией делали свое дело. При переговорах с русскими крымцы исходили из того, что формально они признают и подпишут независимость от Турции, но, как только русские войска будут выведены, все вернется на «круги своя». Современник событий прусский король Фридрих II писал об этом так: «Предположим, что татары будут объявлены независимыми; может ли Россия надеяться привязать их к себе? Нельзя предположить, чтобы этот народ чувствовал какую-нибудь благодарность к России за освобождение от турецкого ига, потому что ига не существует».
В 1774 году, после долгой борьбы и переговорной возни между Россией и Турцией был все же подписан Кючук-Кайнарджийский договор. По его букве Россия получила контроль над Керченским проливом, а значит, Азовское море становилось российским. Крым же был объявлен полностью независимым, и Турции (впрочем, как и России) запрещалось вмешиваться в его внутренние дела. Все бывшие турецкие владения в Крыму были объявлены владениями хана. Но даже по букве договора Турция сохранила влияние на Крым в религиозной области, недооценивать значение которой не стоит. Так, султан был верховным халифом и утверждал назначение хана, кроме того, все крымские судьи назначались константинопольским муфтием.
Уже в 1774 году в Крыму начинаются столкновения между сторонниками турецкого влияния (Девлет-Гирей) и русского (Сахиб II Гирей). Обе стороны опирались соответственно на силы турецких и русских войск. В одном из сражений русских войск с турецким десантом у города Алушта летом 1774 года командир гренадерского батальона Московского легиона подполковник Голенищев-Кутузов «получил рану пулею, которая, ударивши между глазу и виска, вышла на пролет в том же месте на другой стороне лица». При этом оба глаза будущего великого полководца сохранили зрение, но правый все же «искосило».
Ни Турция, ни Россия не собирались уступать друг другу в борьбе за полуостров, и противостояние обещало быть долгим и тяжелым. К тому же, зная о болезненности вопроса для турок и важности его для России, им часто спекулировали европейские державы, например, Австрия и Франция. Вопреки подписанному договору, турки оставались на Тамани, что ставило азовско-черноморское судоходство под большой вопрос. Кроме этого, часть очаковского гарнизона перебралась в крымские крепости, в частности, в Каффу, а когда русское правительство указало на это нарушение договора, турки заявили, что они не причем, и что это либо купцы, либо беглые. В ответ на это русский корпус генерала Прозоровского вошел в Крым и занял Перекоп.
В 1776 году начались боевые столкновения между русскими войсками под командованием генерала А. В. Суворова и крымскими, возглавляемыми Девлет-Гиреем. Последний был горячим сторонником возвращения к прежним порядкам, и его поддерживала большая часть крымской знати и простолюдин. Он даже требовал от султана расторжения договора с Россией, но последний не мог на это пойти, так как новую войну Порта бы не осилила. Этим обстоятельством и пользовалась Екатерина, давшая добро на введение русских войск на полуостров. Довольно быстро, к марту 1777 года войскам Суворова удалось разгромить противника и Девлет-Гирей, вместе с потерпевшим неудачу турецким десантом, покинул Крым. Ханом был провозглашен лояльный России Шагин-Гирей, о котором говорилось выше. Есть сведения, что он вынашивал грандиозные планы создания великой крымской державы, а помощь России рассматривал лишь как способ освободиться от опеки султана. Правда это или нет, но сбыться этому было не суждено и Шагин-Гирей вошел в историю как последний крымский хан.
С весны 1778 года командовать русскими войсками в Крыму и на Кубани стал А. В. Суворов, который наладил успешное противодействие туркам.
Кроме того, при нем и при одобрении князя Потемкина началась переселенческая политика христиан (греков, армян) из Крыма на азовское побережье. Это сильно ослабило Крым экономически. Турки неоднократно посылали десанты к крымским берегам, но грамотные действия Суворова и его подчиненных сделали их бесполезными.
В 1779 году Турция признала Шахин-Гирея крымским ханом, но это не означало, что она отказывалась от борьбы за полуостров. Крымская знать и население по-прежнему тяготели к Турции, что облегчало ей реализацию здесь своей политики. Так, при участии Турции в 1781 году в Крыму вспыхнуло восстание против Шахин-Гирея, возглавленное его братьями Батырем и Арсланом. Подавление восстания потребовало привлечения значительных сил и средств. Но это по-прежнему не означало полного успокоения. В целом, хорошо осознаваемая ненадежность «независимости» Крыма вызывала необходимость строительства на юге оборонительных рубежей, размещения здесь значительных воинских контингентов, так как все хорошо понимали, что при следующей войне Крым вновь станет турецким плацдармом. Не говоря уж о том, что «независимый» Крым по-прежнему не позволял России иметь надежный выход в Черное море. Словом, нарастало осознание, что «независимый» Крым – это сплошная проблема.
Первым сформулировал мысль о необходимости полного присоединения Крыма к России и изложил ее в записке Екатерине Великой генерал-губернатор Новороссийской, Азовской, Астраханской и Саратовской губерний – князь Г. А. Потемкин в декабре 1782 года. Императрица согласилась и в начале следующего, 1783 года Потемкин отправился в Крым, чтобы лично руководить принятием его в состав Российской Империи.
28 июня 1783 года в годовщину восшествия на престол императрицы Екатерины князь Потемкин лично принял присягу крымской знати и простого населения, которая торжественно проходила на плоской вершине скалы под Карасубазаром. На следующий день Потемкин отправил императрице письмо, в котором сообщал, что «Все знатные уже присягнули, теперь за ними последуют и все…». Все, конечно, не последовали. Многие татары покинули Крым, а на их место пришли из России совсем другие люди, и демографический облик полуострова чрезвычайно поменялся.
Вскоре после этих событий началось строительство русских черноморских городов – Севастополь, Херсон, Николаев, Одесса и др., а Крым стал плацдармом для дальнейшего усиления России на Черном море, Кавказе и Балканском полуострове.
Рассуждать о справедливости или несправедливости применительно к тем событиям довольно бессмысленно. История не знает что такое мораль и нравственность. В исторической борьбе больших социальных общностей всегда побеждают те, которые проявляют большую силу, гибкость, ловкость, изворотливость, способность к противостоянию внешним и внутренним угрозам. Присоединение Крыма к России в XVIII веке было не более и не менее справедливым, чем сжигание крымцами русских городов и обращение в рабство сотен тысяч пленников в XVI – XVIII веках или, например, победа патрициев над плебеями в Риме.
