– Сто процентов.
– Что?
– Таков процент положительных исходов собеседований на эту должность, так что не волнуйтесь, Дмитрий.
А Дима и не тревожился, несмотря даже на подозрительно неудобный стул. Дико скрипучий, с ножками разной длины и низкой, кривой спинкой. Специально, чтобы вывести из равновесия. Эти их психологические штучки.
– Это обнадеживает, – улыбнулся он. И четвероногий снова пискнул под ним.
Нет-нет, и заставить комплексовать из-за веса у них тоже не выйдет. Еще бы! Уже больше года – не больше девяноста пяти. Повод для гордости. Да будет им известно, между прочим, что четыре года до этого он жил со ста десятью килограммами. Хотя эти, вероятно, в курсе. Не вероятно – точно.
– Разумеется. И нам совсем не сложно сказать вам «да» – с вашими показателями эффективности. Восемь месяцев подряд с четким выполнением планов. Вы определенно засиделись в консультантах, Дмитрий.
Саныч, зам. руководителя их отделения «Р-банка», с локтями забрался на крепкую столешницу и, кивая, натянул хитрую улыбочку. Санычем он не был ни в коем разе, скорее Алексом или Лексом, симпатичный, опрятный молодой человек, всего на пару лет старше Димы. Однако сотрудники неизменно величали его Санычем.
– Да как бы… в принципе… пожалуй, – заскромничал Дмитрий.
Он готовился продавать себя менеджеру по персоналу или, максимум, начальнику HR. Но ехать никуда не пришлось, его просто пригласили под конец смены в просторный «аквариум» Саныча.
Еще большей неожиданностью стали соломенная шляпка, цветастая гавайская рубашка, короткие шорты и вьетнамки, в которых тот его встретил. «Не обращайте внимания, улетаю в отпуск сразу, как определимся с вашей судьбой», – и протянул ладонь. До этого Диме не случалось здороваться с ним за руку, и вот теперь он убедился — слухи правдивы. Этот стильный мужчина не брезговал маникюром: имел длинные, остроконечные молочно-белые ноготки.
Странновато, конечно, но и красиво в какой-то мере.
– И то, что вы проявили инициативу и сами подали заявление на менеджера по продажам, лишь доказывает, что все у нас с вами будет хорошо, – Саныч развел руки, словно хваля небеса, и следом заглянул в «яблочные» часики на запястье.
А вот в такой благосклонности начальства как раз ничего удивительного. Эд постарался. Сам Дима, может, на новую должность и не рвался: подвижная работа в зале казалась интереснее и привлекательнее, чем насиживание жира на заднице в стойле за компом. Да и привык уже. Однако цепляться за позицию консультанта все равно, что сидеть на печи в одноэтажной избушке посреди мегаполиса. Чем дальше, тем ярче проступает клеймо лузера.
Особенно сложно его скрывать на свиданиях. В студенческие годы даже учеба на престижном экономфаке не прибавляла привлекательности его рыхлой массе. Вообще, Дима и в детские годы дрыщом не был, но лишь в старших классах его раслипидило по-жесткому. Секрет виделся в прозаичном: умер отец, а мама продолжала готовить на троих. Замечать не хотелось, но, когда в привычных перепалках с задирами он уже не успевал парировать банально из-за одышки, все-таки намекнул маме на это. Она сперва рассмеялась, а потом весь вечер проплакала.
Но сейчас, в период весовой константы, Диму на свидании могли потопить скорее не килограммы, а вопрос: «Кем ты работаешь?» Консультант по банковским продуктам звучит неплохо ровно до того момента, пока в рассказе не появится старушка, тупящая у терминала. Дима пробовал добавлять для весу «внештатный», и однажды прокатило. Правда, потом выяснилось, что девчонка и сама по старушкам, матом кроющим банкоматы. С Олей они по-прежнему дружат.
Так вот, на прошлой неделе вдруг (последний мем в их переписке – пять месяцев назад) звонит Эдик, приятель, одногруппник, который своим обаянием натаскал Диму с первого же курса выручать с учебой. И без церемоний:
– Ты ж у нас КБП в «Р-банке» на Гороховой, 8?
– Ну, да.
– Больше полугода?
– Типа того.
– Значит, так, Димыч, завтра подаешь на менеджера у себя, и без всяких мне тут, я добро помню.
– Но…
– Никаких «но», смотри, не просри все, братан.
– Эм… ладно.
– Не благодари.
Решил, похоже, отплатить за фиаско с наушником. Во время пересдач на последнем курсе Дима надиктовывал ответы Эдику через микронаушник, пока на вопросе «Элементы аудиторского риска» его не спалил препод Кашкаев А.Ю. Гречка – такое прозвище тот получил от древних студентов – по итогу подпортил зачетку Диме и лишил красного диплома. А Эд заложил айфон и пересдал экзамен по проверенной расценке.
Дима помнил, что Эдик сам работал менеджером по продажам в более статусном офисе. Но это было много месяцев назад, и за это время он, несомненно, мог забраться и повыше.
В любом случае, когда Дима пожимал руку Санычу, то уже знал, что сработало.
– Задача проста: продавать мечты в кредит, обещать горы золота по вкладам, – зачастил Саныч, умудряясь улыбаться Диме, а глядеть в айфон. – Ну и по мелочи: автоплатеж, страхование жизни, здоровья и страховку от мошенников. План обычно 4 УП, 2 УКП, премия так же по системе «5+». С ней ты уже знаком. Из нового… если только две бабки в месяц.
Он оторвал глаза от экрана убедиться, что Дима не поплыл. А Диму, честно говоря, слегка размыло. Несмотря на то, что он успел кое о чем расспросить нынешнего менеджера.
– Хм, ясно, да. Но… ведь обучение будет?
– Разумеется, Дмитрий, – замрук убрал телефон в карман, развернулся в кресле, всем видом показывая, что разговор подходит к концу. – Когда готов приступить?
Вот так просто? Как-то скоро даже. Может, погодить?
– На след… – Дима осекся. Разум выловил наконец с задержкой деталь, что закралась безотчетной тревогой. Как бывает, когда с опозданием понимаешь, что в кармане не хватает веса кошелька. – А почему… бабки? Что за две?
– Бабки, бабушки, бабули. Ну, тетки в морщинах, лет за шестьдесят, – разъяснял Саныч уже на ногах. – По две мертвые бабки в месяц. Только, сам понимаешь, чтобы квартира в ипотеку или в залоге под кредит. Можно, землю, дачу. На крайняк – авто. Ничего, объяснят, научат, какие активы банку нужнее. Лучше залоговые, они сразу нам переходят…
– В смысле, мертвые? – перебил Дима и подался вперед, позабыв о кряхтящем стуле. – Типа фиктивные, что ль?
– Почему фиктивные? Принимаешь живых, делаешь работу – и они мертвые: инфаркт, инсульт, несчастный случай – на выбор. Скрипты почитаешь, у нас есть. Дальше «скорая», а с квартирами и наследниками мы разберемся. Обычно они не горят желанием выплачивать чужие долги, и мы с радостью избавляем их от этой обязанности, ну и от наследства заодно.
Мысли судорожно заметались. В чем подвох? Должна быть разгадка. Какая-то простая, безобидная разгадка.
И Дима рассмеялся.
Шутка. Розыгрыш. Ну конечно! Очередная проверка – на чувство юмора: подходит ли он, вольется ли в коллектив. Кривой стул, оказывается, это только цветочки. Неплохо, неплохо.
Однако смеялся он один. У Саныча, наоборот, пропала всегдашняя улыбочка. «Серьезно?» – вопрошал его взгляд. Дима рискнул:
– Ну, да, бабки на бабках, – изобразил «воздушные» кавычки. – Понял иронию.
– Именно, – оттаял Саныч. – Позиция в задачах менеджера новая, по крайней мере, в нашем отделении, в других – практикуется уже более полугода. Зато дополнительный вклад в премию, как скоро заметишь, причем весомый. А за особые заслуги могут и в очередь поставить, и одна из тех квартир станет твоей.
Дима осторожно кивнул и усмехнулся. Все ждал, когда замрук взорвется хохотом, довольный приколом. Но тот, похоже, решил играть до конца.
– Так это же работа мечты, – ответил тем же Дима, – если честно, эти старушки всегда меня подбешивали.
– Ну-ну-ну, – встревожился Саныч, – во-первых, помним: к клиентам с уважением, во-вторых, важна хладнокровность. Все должно выглядеть как естественная смерть или несчастный случай. И чтобы ни намека на насилие!
Дима театрально вскинул руки, мол, ни в коем случае. Подыграл. Он, может, не фанат пранков и черного юмора, но и отвращения к ним не испытывает.
Но Саныч тут же сдулся. Видно, спешил все-таки:
– Ладно, начало неплохое, Дмитрий. Завтра тебя ждут в офисе на Беговой, 12 для обучения и практики. Набирайся мастерства. Через месяц вернешься, я к этому времени как раз отпуск кончу, и мы начнем с тобой отъемной недвижкой ворочать, запасаться.
Они снова пожали руки. Дима придумал было еще шуточку напоследок, но в нужный момент так и не вспомнил.
***
На третий день стажировки Дима разучился смеяться.
А ведь так хорошо все шло. Наставником оказалась приветливая и отзывчивая Мария, не слишком симпатичная, чтобы он чувствовал себя неловко, но достаточно, чтобы клиенты с доверием глазели на нее, а не в бумаги. Она призналась даже, подтвердив его опасения, что была стройнее, пока бегала от терминалов к банкоматам. Много объясняла по ходу, но могла и придержать очередь, чтобы подметить нюансы конкретных случаев и поделиться хитростями.
В конце первого дня Мария распечатала руководство для менеджеров, и Дима с облегчением не нашел в нем пункта «Как избавиться от бабки, не вызвав подозрений». Не то чтобы он серьезно боялся его там найти…
Но самое шикарное было то, что в этом офисе работала Оля. Вдвоем они обедали, а после смены он провожал ее до дома. Причем не напросился, а само как-то вышло. И вроде бы это одинаково нравилось обоим. Дима узнал, что на досуге она развлекается рисованием. «Нет, не на бумаге, – улыбнулась она, – на графическом планшете». И следом рассмешила историей, как спросонья перепутала однажды его с рабочим и поняла это только в офисе.
Месяца три они не виделись, лишь переписывались, и с момента последнего «свидания» – они всегда заключали его в кавычки, ведь с первых встреч сошлись на дружбе, – Оля заметно похорошела. Наверное, встречается с кем-то, смекнул Дима и успокоился. Хотя – он боялся это признавать – было бы крутое комбо: подняться до менеджера плюс завести наконец девушку.
А затем, на третий день стажировки, Мария вырубила шокером клиентку. Тетку в морщинах, лет за шестьдесят. А точнее – вдову шестидесяти трех лет с имплантированным кардиостимулятором. Диме известны такие подробности, поскольку за пару минут до того, как клиентка подошла ко времени, Мария сама все разъяснила, ссылаясь на базу:
– Сейчас будет, что называется, идеальный случай: ипотека на квартиру вблизи центра плюс страховка жизни и здоровья. Из данных по страховке узнаем о значимых заболеваниях: видишь, у этой бабки кардиостимулятор. Обычно с хрониками страховая не связывается, но тут исключение: наследник наш человек, банковский. Так что все схвачено, и он дал добро.
Тут-то Диму и обдало жаром:
– Погодите, что значит «дал добро»?
– Конечно, дал. Страховка покроет остаток по ипотеке, и квартира перейдет ему.
– На что «добро»? – выдавил пересохшим горлом Дима. – Нет. Нет-нет. Это же шу…
В этот момент в дверь постучали.
– Запоминай, – кинула ему Мария, заглядывая в ящик стола.
Затем метнулась к двери. Распахнула. Приветствуя, пропустила клиентку в кабинет. Дима было раскрыл рот, но женщина опередила, поздоровалась. На последнем слоге осеклась. Мария со спины ударила ее шокером в шею.
Бедная женщина не успела даже вскрикнуть. Рухнула на пол с глухим ударом, подобно мешку, набитому пачками банкнот. На краткий миг вспомнился один из первых дней работы консультантом: инкассатор запнулся о порог, и пухлый мешок с похожим звуком отлетел в ноги Диме.
Секунды две бабка еще подергалась на полу. И затихла.
Не смог вскрикнуть и Дима. Вскочил было на ноги. Но тут же резкая слабость повалила обратно. Задышал тяжело и часто. Будто вернулись, как в кошмарном сне, все те десятки килограмм. Ладони, спина взмокли. Внезапную пустоту в голове невольно заполняли поучения Марии:
– Если гасишь кредит в офисе, как я сейчас, обязательно убедись, что у заемщика не осталось претензий.
Она опустилась к женщине, держа шокер наготове. Протянула руку к ее шее. Пальцы выискивали пульс.
Тишина убивала. Даже голоса из-за тонких стенок вязли в ней как в вишневом желе. И окончательно терялись в пульсирующем шуме в висках. Дима молился, чтобы женщина выжила, одновременно страшась, что так и будет. А значит, его осудят, посадят, запрут. Но Мария довольно кивнула:
– План есть. Фух, в этом месяце не без премии, – выпрямилась. – Я сильная! Я сильная! – провозгласила с суровым лицом, затем перешагнула через женщину и схватила с рабочего стола айфон.
Димы зацепился глазами за рамочки, что стояли на краю. На одной фотографии счастливая Мария крепко обнимала хрупкую седовласую старушку – любимую бабушку, по всем признакам. Со второй слегка растерянно глядела медовыми глазками пушисто-пепельная милаха, шотландская вислоухая.
– Подержи-ка, – бросила Мария, и в него полетел шокер.
И он на инстинктах поймал эту увесистую штуковину. Тут же вскрикнул наконец и отбросил ее. Задышал, как загнанный беглец.
– Полегче. Если поломал, будешь платить, – пригрозила Мария, а секунду спустя нервно, испуганно затараторила в трубку: – Скорая? Тут женщине плохо. Упала ни с того ни с сего. Без сознания. Да, не реагирует. И, кажется, это… пульса нет. Шестьдесят три. Да, точно. Моя клиентка… Офис «Р-банка», улица Беговая, 12… Хорошо.
Дима метался, готовый разорваться на части. Нужно стереть отпечатки на шокере! Нет, спасти женщину, пока не поздно! Или сбежать? Что, как, куда?
Рывком поднялся, но, так и не решив, застыл. В нос ударил запах. Такой бывал в зале с круглосуточными банкоматами зимними утрами. Глянул на пол. Точно. По бежевой плитке под бабкой растеклась желтоватая лужица мочи.
Это плохо! Очень плохо! Волосы встали на затылке.
Она же мертва! Его помутило.
– Шокер с «сердечниками» очень удобно: слабое сердце, аритмии, все дела. Но помни, всегда есть кривые ноги бабки и острый угол стола, – невозмутимо делилась мудростью Мария. Подобрала свою игрушку и спрятала в ящик. – Если не естественное погашение, то несчастный случай. Ну, споткнулась, голова закружилась – с кем не бывает, так ведь?
– Вы… да как вы… Это же… Господи, вы же… убили ее. Просто так!
Дима промок уже весь. Брюки, рубашка, этот гребаный форменный пиджачок. Хотелось скинуть все это. Не то, что жарко – противно, мерзко. Это не для него! Нет, он не с ними!
– Она все равно бы умерла, – бросила Мария, словно речь шла о забитой больной корове. Не глядя на Диму, уже что-то оформляла в компьютере. И эти будничные клики мышкой и шелест клавиатуры никак не вязались с безумием в каком-то метре от них.
– И почему «просто так»? От этого зависит размер премии. И твоей тоже, между прочим. У меня у самой, знаешь ли, ипотека.
Дима скинул пиджак, бросил поверх мочи и нагнулся к женщине. Попробовал повернуть на спину, но, полная и грузная, она не поддавалась. Случайно коснулся запястья – рука оказалась ледяной.
– Что ты делаешь? – лениво прозвучало за спиной.
– Что? Как это «что»? Хоть что-нибудь! – в отчаянии огрызнулся Дима. – Нельзя же просто… Я не могу, не могу я просто…
– Можешь. И должен. Послушай, тут тряпкам не выжить. – Мария глянула на часы. – Почитай скрипты в руководстве: «Отработанного заемщика настоятельно рекомендуется оставить в покое. Не трогать. Не перемещать. Не разыгрывать роль спасателя перед приездом бригады “скорой помощи”».
Она встала из-за стола.
– Почитай вечерком, завтра поспрашиваю, какие растворчики подмешать в бесплатный чай гипертоникам или как лучше спровоцировать анафилактический шок у аллергиков. – Указала на стул: – «Скорая» приедет, можешь ничего не говорить, типа шок у тебя, все дела. Но за мной следи и запоминай.
Дима разогнал гул в кипящей голове, напрягся и уловил: сирена надрывалась уже близко. Вновь перехватило дыхание. По спине пробежался холодок. Дима попятился. От очередной волны ужаса. Только теперь он боялся не за бедную, ни в чем не повинную женщину, а за себя.
Он кинулся к двери, распахнул. Услышал позади искреннее:
– Ты чего? Куда? – и бросился прочь.
Пролетел полупустой коридор. Выскочил, едва не сбив мужика, в банкоматный зал. Сирена уже разрывала череп. И, задыхаясь, помчался мимо удивленной Оли к выходу.
К крыльцу уже бежали врачи, оба в синем, второй с рыжим кейсом. Опустив голову, Дима посторонился и немедля поспешил скрыться среди прохожих. На ходу достал смартфон и, секунду подумав, набрал полицию.
***
– Слушаю, что у вас случилось?
– Да. Это… Х-хочу заявить… о преступлении «Р-банка».
– Обращайтесь в отдел по экономическим преступлениям. В личном порядке.
– Нет-нет-нет, постойте. Я… про убийство.
Повисла пауза. Дима испугался, что его не расслышали, но гудков не последовало. Он стоял посреди тротуара, вертел головой, сам не представляя, что высматривает. Ничего необычного. Никакой погони. Люди спокойно обходили его и шли дальше по своим делам.
– Уточните, пожалуйста, причем тут банк? Кто кого убил? – заговорил дежурный. Показалось, уже другой.
– В отделении «Р-банка» по адресу: улица Беговая, дом 12, – менеджер… убил кли…
– Погодите, – прервал оператор. – Чтобы не случилось ужасное, ответьте на вопрос: вы сами работаете в «Р-банке»?
– Да.
– Тогда для вашего же блага хочу уточнить: разве вы не подписывали соглашение о неразглашении?
Дима опешил. Он что, серьезно?
– Да причем тут это. Я… я вам про убийство, а вы мне о каких-то профсекретах?
– Послушайте, я же о вас беспокоюсь, – возмутился дежурный. – Уточните у руководства, дозволено ли вам нарушать соглашение, а затем перезвоните. До свидания.
– Стойте! Не сходите с ума! – воскликнул Дима, и пару прохожих обернулись. Дальше он почти зашептал: – Женщину убили ради квартиры. У меня на глазах.
– Так, я же сказал – без подробностей, молодой человек… Хорошо, может, есть свидетели, не связанные соглашением? Другие посетители?
– Нет, нет никого. Только я. И считайте, если вам так будет проще, что я уже не работаю в этом гребаном банке.
Дима огляделся вновь. Вдали еще маячила машина «скорой»: пока не уехали. Но сам стоять на месте он больше не мог.
– К сожалению, соглашение о конфиденциальности распространяется и на пять лет после увольнения, – по тону дежурного становилось ясно, что убийство его мало интересует. – Ситуация не из простых, молодой человек. Вы сильно рискуете. Уверены, что все правильно поняли? Может, вам показалось? Может, клиенту банально стало плохо?
Дима слушал и не верил. Разве так бывает? Сперва безумие в офисе, теперь ересь от дежурного. В банке не должны убивать клиентов! А полиция не должна внушать свидетелю, что ему все привиделось! Разве не так устроен мир?
Или кому он вообще позвонил: полицейским или службе безопасности банка?
А ведь тогда он действительно рискует. Что, если это проверка, и они дают ему последний шанс не завалить ее? Но кто эти «они»?
– Знаете, у нас совсем недавно был похожий случай: тоже звонил один и, кажется, тоже из банка. Коллеги разыграли его, новенького, а он поверил. Через пять минут перезвонил – извинялся, мол, дурак, не догадался, глупо вышло, – оператор усмехнулся. – А мы уж ребят хотели отправить. Это я к чему: может, вы для надежности убедитесь, что не ошиблись, ну с кем не бывает.
– Хорошо, – сдавшись, процедил Дима и нажал «отбой».
Тут же смартфон выдал пропущенный звонок от Оли и сообщения в «телеге».
«Что случилось? Куда ты так несся?» – писала она. И следом:
«Если за помощью, возвращайся. Врачи сразу после тебя вошли, как ты не заметил?»
И еще одно – минуту назад:
«Увезли. Говорят, обошлось. Что-то с сердцем. Нет, серьезно, что у тебя там стряслось?»
Обошлось?..
Ну нет. Он же видел. Все видел. Своими глазами. Наяву. Был шокер. Были слова Марии, однозначные и ясные. Причем тут «обошлось», причем тут сердце!
Потерянный, он снова замер. Теперь на аллее сквера. Замученный сомнениями опустился на скамейку. Это была вполне понятная скамейка. На другом конце сидела вполне адекватная девушка. Кажется, она листала ленту в инстаграме. И это тоже было вполне понятно. Шелест листьев над головой. Парочка на электросамокатах. Аромат сдобы и ванили, ветром разносимый от пекарни. И обрывки смеха. И плач ребенка в коляске, на пике перекрывающий все, и ворчание матери. Все кругом было понятно.
Понятно. Правильно. Привычно.
Так же, как и «что-то с сердцем», как отказ кардиостимулятора и… Нет, так же, как розыгрыш. Глупо, жестоко, но… понятно. Вполне ведь?
Так, видел ли? Да, видел. Но что?..
Дима захотел позвонить Оле. Она могла все разрешить. Успокоить, с абсолютной уверенностью, легко и просто заявить: «Это глупое совпадение, сердце не выдержало, сбился ритм, но все обошлось».
Или нет, она рассмеется: «Ну ты и дурачок! Повелся. Они так новеньких посвящают, ха-ха. Меня тоже, но со мной не прокатило, даже я не купилась».
В школе дети издевались над Димой, дразнили и поколачивали. Отца убили в пьяной драке в Димин день рождения. Мать вышвырнула его любимого кота Зорика. В универе старшекурсник зарезал профессора. Оля рассказывала, что ее дядя погиб в теракте. Да, мир бывает зол и ужасен. Но и после всего Дима никогда, кажется, не допустил бы возможности столь циничного и аморального зла. Бабки на бабках. Разум отказывался верить и в панике как заведенный подкидывал бестолковую версию с розыгрышем.
Но нет, он видел. Его пальцы. Подушечки по-прежнему ощущали холод мертвого тела. Если он закроет глаза, то услышит треск шокера, удар безвольного тела. Она обоссалась! И этот запах. Он тоже до сих пор с ним. Опять же, «скорая». Что, и врачи в сговоре ради прикола? Чушь.
Он видел убийство. Видел, несомненно. Ему не показалось. Не приснилось. И не приглючилось. Он точно это видел.
Дима повторял это, убеждая себя. Девчонка рядом внезапно вспорхнула со скамьи и затрусила прочь. Похоже, повторял к тому же вслух.
Вспомнил вдруг. Оля как-то пошутила, еще когда они работали по разным офисам, мол, «Р-банк» настолько поднял процентные ставки, что клиентам уже плохо становится: что ни неделя, так «скорая» кого-то увозит. Тогда он посмеялся, потому что в его отделении такого не случалось вообще.
Но если все правда… то что ему делать?
Рассказать.
Но кому?
Высшему руководству? Нет, они знают. Конечно, знают. А если не знают, то не позволят, чтобы такое всплыло.
СМИ? Не поверят. И даже если захотят, что у них есть, кроме его слов. Чушь. Да и купить их недолго.
В прокуратуру?.. Или в правозащитные организации?
У него есть только слова. Если он хочет вывести тварей на чистую воду, то должен вернуться и собрать улики, доказательства. Записать разговоры, заснять на камеру, стащить руководство. Придурок! Почему он его не захватил!
Однако от одной только мысли о возвращении скрутило живот. Как он вернется?! Он же прокололся!
Нет, не сможет. Он не шпион. Пускай и мечтал об этом в детстве целый год, посмотрев однажды друг за другом «На гребне волны» и «Миссия невыполнима». Он позвонил в полицию. И готов позвонить еще. Это их дело.
Только нужен другой номер, конкретного районного отделения. Дима полез в сеть. Не успел вбить запрос, как волосы зашевелились на голове. Ведь не может же быть он один, кто это знает? Столько офисов по городу, по стране – неужели все до единого свидетеля молчат? Неужели никто не отказался от этой шакальей должности?
Вспомнилось упоминание Саныча о стопроцентном отборе кандидатов.
Нет, нет, он не один. О таком невозможно молчать…
И первая же ссылка на запрос «Р-банк убивает людей» это подтвердила!
Ладони вспотели. Спина вдруг ощутила на себе десятки глаз. Дима огляделся. Аллея оказалась внезапно пуста. И словно искусственна, как съемочный павильон. Как обманка в ловушке.
Но длилось это лишь пару секунд. Ужасно длинных секунд. А затем из пекарни вышла девчонка с розоватыми волосами, в одной руке у нее был стаканчик кофе, в другой круассан. Следом два парня в спортивном вынырнули из-за деревьев и, свернув с тропы на аллею, пробежали мимо, шаркая подошвами и тяжело дыша. И защекотавший было нос аромат кофе сшибло волной пота.
Дима с опаской ткнул на синее «Р-банк убивает люд…» сразу под строкой поиска. Страница прогрузилась.
«Р-банк убивает людские страхи перед ипотекой», – гласил заголовок статьи.
Дима расхохотался бы, если бы мог. Просто реклама, говорили глаза. И в сердце вновь вползала безнадега. Вместо разоблачающей статьи наглая ода лицемерной заботе банка о клиентах.
Пяти минут хватило, чтобы убедиться, – никаких следов, слухов и намеков. «Странные смерти в офисах Р-банка» – ноль совпадений. «Сотрудников Р-банка заставляют подстраивать смерти» – ситуация та же. Только ложные мимолетные надежды вроде отзыва на форуме: «Менеджеры в Р-банке бесспорно вежливы, но очереди в отделении убили…»
И подумалось опять: он идиот. Господи, да пранк же, пранк! Расслабься уже.
С другой стороны, убив человека или будучи лишь соучастником, станешь ли ты об этом всем рассказывать, постить, как минимум, так чтобы это легко гуглилось?
Крайне. Мало. Вероятно.
Смартфон тренькнул. И Дима, подскочив, едва его не выронил.
Сообщение от Оли.
Нет, о том, как классно его разыграли, она не писала.
«У тебя все хорошо? Напиши».
Он быстро набрал ей первое, что пришло в голову:
«Все норм. Мама в больнице. Ничего страшного».
Едва отправил, поежился от внезапного предчувствия. Мама... У них ведь тоже кредит, но на ее имя. Ей пятьдесят пять, и она гипертоник. Тут же успокоил себя: банк другой. И все же…
С тревожным сердцем побежал к остановке.
***
Мама трубку не брала…
Еще на работе. В их конструкторском бюро смартфоны под запретом.
Только оставив попытки, Дима признался, что, в общем-то, понятия не имел, что сказал бы, если бы она ответила.
Автобус катил, и совсем не хотелось, чтобы он куда-то приехал. Пока он движется, все понятно, сойдешь с него – решай, действуй, спасайся. Но что решать, если за тебя уже решили: работа твоя. Куда действовать, если каждый ход грозит: «Съем». И как спасаться, если шагнул в ловушку. Как ни странно, автобус подсказал единственный путь – уехать, не оставив следов. Рассказать – не поверят. Уволиться не значит раствориться. Да и не дадут. Гнить ему консультантом – если помилуют.
Из раздумий вырывали лишь мелькавшие за окном отделения банка: Дима высматривал фургоны с красным крестом на капоте. Их не было…
Да, снять все сбережения, карточку банка выбросить и на попутках уехать с мамой в захолустный городок. А кредит, взятый на строительство дачи… Так он в другом банке: погасить и переехать снова.
Хоть какая-то ясность баюкала сердце. И Дима, шагая к дому, намеренно не думал о еще одной маленькой детали плана: уговорить мать оставить все, ничего не объясняя. Вот это и есть реально невыполнимая миссия.
– Здравствуй, Дмитрий, – окликнули его с лавочки у подъезда.
Словно нож вогнали промеж лопаток. Дима вспомнил вдруг, с каким клацаньем срабатывает капкан на медведя. Отец показал однажды: они опоздали тогда на обратную электричку, и он повел его прогуляться по окрестному лесу.
Пускай это будет хоть призрак отца лишь бы не… Дима обернулся.
– Мы же так хорошо с тобой побеседовали, сошлись вроде во всем. Так в чем же дело?
Саныч откинулся на спинку, закинув ногу на ногу. В руке держал кокос с торчащей из него трубочкой. Плетеную шапочку сменила бандана с ананасами, гавайскую рубашку – просторная маечка-безрукавка со стильным принтом: пальмы, пляж и воткнутая в песок доска для серфинга. А глянцевито-белые ноготки желтовато помутнели.
– Я не убийца, Юрий Саныч, – единственное, что Дима мог ответить.
Замрук сдернул с глаз черные очки, повесил их за вырез майки и развел руками, выражая непонимание:
– Ну конечно. Разумеется. Убийцы, они в нашей стране за решеткой. А у нас с тобой путь к вершинам, а не за колючую проволоку.
Он поймал трубочку и всосал коктейля.
– Разрешите мне уволиться.
Саныч поперхнулся. И пока кашлял, мотал головой.
– Я никому не расскажу. Можете продлить обязательство молчать хоть до момента смерти, – крохотную надежду договориться Дима хранил до последнего и просто не мог не попытать удачу.
Замрук, отдышавшись, уселся прямо.
– Дмитрий, ты слишком хорош, понимаешь. Начальство меня сожрет, если я потеряю отличного работника, делающего план.
– Но я отказываюсь, – выдавил Дима. Казалось, твердо, но прозвучало будто обиженно.
Зато разговор он продолжать не станет! Отвернулся и направился к двери.
– Погоди, стой! – позвал Саныч, словно уговаривал не людей умерщвлять, а спасти целую компанию. – Не хочешь менеджером, давай операционистом. В консультанты вернуть не могу.
– А можно? – вырвалось у Димы.
Выход оказался настолько неожиданным, что на секунду он упустил: это ничего не меняет. Премия за две погашенные бабки в месяц все так же в силе, и менеджеры продолжат рисовать себе галочки по этой позиции, параллельно набирая номер «скорой».
– Конечно, разумеется, – заулыбался Саныч. – Придется только… досрочно погасить кредит Курочкиной Розе Викторовне.
– Кому? – выдохнул, лишаясь сил, Дима. Сердце ухнуло в пропасть, в глазах потемнело.
– Курочкиной Розе Викторовне, шестьдесят шестого года рождения, третьего мая. Кредит на строительство дачного дома. Остаток двести тысяч.
– Она не ваша клиентка! Вы блефуете!
– Рефинансирование, Дмитрий, – подмигнул Саныч и потянулся к трубочке. Не поймав с первого раза, передумал и вернулся добить: – И поделюсь еще секретом, который узнал, войдя в руководящий состав: не существует других банков. Названия не создают границ и различий в сути. Мы одна порода, единое целое. И, надеюсь, ты с нами, иначе…
Тут он выкинул убегавшую от него трубочку и жадно осушил кокосовую черепушку
***
– Алло?
– Мам, ты где?
– Дим, представляешь, а я в банке, в твоем банке.
– Где? – не хотел верить Дима. Прижал телефон к уху сильнее, будто есть еще надежда, что ослышался.
– То есть не там, где ты работаешь, – мама посмеялась, – нет, в отделении рядом с моей работой.
Не там, где ты работаешь… А вдруг! Вдруг мама всего-навсего в привычном «Офком-банке»! Забежала в офис, что на первом этаже их предприятия, даже, может, просто к банкоматам.
– В «Офком-банке»?
За спиной послышался смешок Саныча.
– Да нет же, Дим, в «Р-банке», тут рядом. Представляешь, они позвонили мне и предложили перевести наш кредит к ним под более низкий процент. Господи, как его… рефинансирование. Да ты сам лучше знаешь.
Дима, придерживая дыхание, вслушивался в малейшие звуки на фоне. Жаждал гудков машин и жужжания шин по асфальту: она только на пути к банку. Или пиканья банкоматов, оповещений, с каким номером талончика в какое окошко: она еще в зале. Но мама продолжала рассказ, и ни одного из этих позывных так и не прозвучало.
– …подумала, а чего не зайти хотя бы на консультацию, послушать, что предлагают. Знаешь ведь, что хочу уйти на другую должность – зарплата меньше, зато спокойнее. Процент-то и останавливал, ну а если пониже, как обещают… И ты тем более теперь менеджер…
– Мам, д-давай домой, тут все обсудим, проверим. Не сиди там, иди домой.
– Какой уж! – посмеялась мама. – Я тут уже. Сижу. В кабинете.
Дима ждал, что разломает смартфон, швырнет от отчаяния в железную дверь подъезда. Но нет, все же он был готов. Надеялся до последнего, но в глубине знал: он в капкане. Осечки у них быть не может.
– …трубку не взяла бы, а говорю сейчас с тобой, знаешь, почему? Это главный сюрприз! Представляешь, меня консультирует, ну, угадаешь?.. Твой давний друг студенческий. Видела его тогда всего пару-тройку раз, и то запомнила.
В трубке послышался смех. Двухголосый.
– Эдик?! – обрадовался было Дима. Но в ту же секунду весь похолодел от догадки: Эд его и втянул… – Мама, уходи оттуда. Ничего не пей, не трогай. Беги!
– Здарова, Димыч, – раздался голос Эдика. И вот тут-то смартфон едва не полетел в асфальт.
– Ты ублюдок, – процедил Дима.
– Не за что, братан. Я тут подготовил для вас предложение, от которого у Розы Викторовны может и давление подскочить.
Снова дружное хихиканье.
– Сволочь ты!
– Думаю, ты все… понял. Послушай, ты смотришь не с того угла, друг. Как без пяти минут зам. руководителя говорю тебе, глупо, более того самоубийственно, отказываться от этой вака… предложения. Давай, не подводи меня, соглашайся – и нас ждет завидное будущее.
– Эдик, ты же не такой… – Дима пролистал кадры, обрывки их студенческой жизни. Знал ли он друга по-настоящему… – Зачем? Опомнись, Эд… Ты же не… не надо, не тронь ее!
Господи! Загнали! Он в углу! И все щели перекрыты. И только один манящий палец.
– Решай, – бросил Эдик. И оставил добивать его гудкам.
Дима тупо уставился в экран.
Позвонить! Прямо сейчас позвонить в полицию: мою мать взяли в заложники, угрожают убить!
– Дмитрий, – позвал Саныч. Он снова развалился на лавочке и махнул рукой на место рядом.
Дима побежал взглядом вокруг, ища… А чего, собственно?
– Не надо, – погрозил когтистым пальцем Саныч.
Обреченный, полумертвый Дима присел на скамейку. Саныч закинул увесистую, накаченную руку ему на плечо.
– Тебе страшно, я понимаю, – заговорил он свободно и открыто. – Ты ненавидишь себя, и это тоже понятно… Отец не научил тебя, как быть мужчиной, не закалил. Нет, я не упрекаю его. Он мог, я думаю. Но ведь он умер… Да, наверно, правильно сказать – не успел. Всё? Так я не задеваю твою светлую память о нем?
Дима не ответил Санычу. Но не потому, что презирал его и не желал играть в его игры. Неожиданно… но буря в нем улеглась.
Впервые за последние часы он ощутил покой. И покоем этим было... смирение, дарующее облегчение. Его впихнули в автобус, и не за чем больше метаться. Он не ответил, пускай логика и долг обязывали не соглашаться, противостоять, перечить. Но он устал.
– Ты мягок, а мечтаешь быть твердым. Ты слаб и мечтаешь быть сильным. Но ты боишься, – продолжал Саныч, блуждая взглядом вокруг по новостройкам с квартирами в ипотеку, по парковкам с автомобилями в кредит…
По своим владениям, понял Дима.
– Боишься, что не получится. А потому убедил себя, что эти стремления – измена, предательство… Тебя никогда не любили красивые девушки, это очень больно. Больнее даже, чем быть не любимым всеми. И это я тоже понимаю. Ты не богат, но мечтаешь закупаться не по акциям, а по желаниями, вплоть до самых диких. Но вместо добычи денег ты научился не привязываться к ним, презирать их. И веришь, что победил их, но правда в том, что на такие победы всем глубоко плевать. Ты научился не завидовать, а затем и вовсе разучился. Это плохо, ты сам пришел к поражению. Но, пока не поздно, взгляни на меня.
Саныч отодвинулся. Выпрямился, выпятил мощную грудь, поиграл мышцами. И в один миг стал тем, кого Дима всегда ненавидел.
– Я хочу, чтобы ты сказал сейчас, что завидуешь мне…
Дима молчал. Тоненький голосок пищал, что человек свободен выбирать, в каком теле ему комфортно, что зацикленность на внешнем виде и атрибутах успеха убивает душу, что карьера это онанизм всех наперегонки со всеми. Ты — это не твоя работа, ты — не количество денег в банке, ты… и бла, бла, бла…
– Смотри сюда.
Саныч достал IPhone 14 Pro Max в корпусе оттенка «тихоокеанский синий», разблокировал и развернул. С экрана в 6,7 дюйма улыбалась модельной наружности фитнес-богиня в просвечивающих кружевах Agent Provocateur. Истинно Богиня. На краткий миг ее затуманил образ Оли. В их улыбках не угадывалось ничего общего.
Он пролистнул на более откровенное фото:
– Когда мы определимся с твоей судьбой, я поеду к ней, – затем указал на глянцево поблескивающий на солнце Lexus LC 500 оттенка «пылающий сердолик». – И поеду на этом… Просто скажи, что завидуешь. Кончай обманывать себя.
Дима сглотнул.
– Вот, я почти услышал. По глазам прочел. Потому что ты слаб. Будь человеком – признайся, что хочешь.
Сердце заколотилось, перекрывая голосок. Живот заныл в тревоге. Глаза защипало. Почему все так просто, так дешево и пошло?.. Он годы цементировал свои принципы верой и одиночеством. И теперь оказывается, лишь баловался в песочнице – не больше. Развлекался платоническим самолюбованием, маскируя им слюнки, текущие на беспринципных и предприимчивых.
– Признайся, что хочешь.
И как же легко он читаем. Саныч видит в нем то, что он сам предпочел бы не знать. Наверное, потому, что он не первый у него такой Дима-деньги-ничего-не-решают. Не наверное – точно. Все просто. Сто процентов положительных исходов собеседований.
– Не отводи глаз, Дима, не убегай. Как минимум, это не культурно, – внушал Саныч. – И вытрави к черту стеснение. Ты только хочешь, а я уже имею. Скажи же: завидую.
Дима, покоряясь, заглянул в его глаза. И нашел понимание, чужую веру в него. Нашел утраченную силу.
– Да, хочу. Да, завидую, – прогремел он. Тут же застыдился было.
Но Саныч схватил его за шею.
– Слышал?.. Запомни: это голос мужика. Так звучит скала, а не сахарная вата.
Он отпустил Диму.
– И вот я говорю тебе: возьми, что хочешь… Мы с тобой, бери. Возьми себе, возьми нам – и так мы возьмем все. Пора выбирать силу, падаван.
Мелькнули улыбки, как отражения.
– Пойми, в голом мире не существует выбора между добром и злом, можно и нельзя, – Саныч щелкнул очками Tom Ford, расправляя дужки, и ловким движением усадил их на переносицу. – Здесь выбирают между силой и рабством. И если не ты, то за тебя. Запомни, а лучше отработай.
Оправив футболку на великолепном теле, он поднялся с лавочки.
– Если ты не дурак, то сейчас смотришь на себя через пару лет. А если умный не в меру, то на глупых мертвых старух.
И Дима совершенно внезапно, на пустом месте, раз и вспомнил, как хотел пошутить в тот странный вечер, на роковом собеседовании.
Юрий Саныч, а в соцпакет менеджера включена страховка на случай преследования призраков этих самых бабок?
Убогая шутка.
Автор: Женя Матвеев
Больше рассказов в группе БОЛЬШОЙ ПРОИГРЫВАТЕЛЬ