Люся была моей подругой детства. Озорная, смелая, эффектная. О ней часто говорили, что она многого добьется в жизни. Такая красота и характер в одной девчонке! На ее фоне я была серой мышкой, которая просто тихо радовалась тому, что у нее такая подруга. Завидовать я не умела, поэтому с каждым годом наша дружба только крепла.
Люся ценила меня за мою преданность и умение всегда прийти на помощь. А я любила ее как родную сестру, о которой всегда втайне мечтала. В старших классах у Люси была уйма поклонников. Каждый более-менее симпатичный мальчишка считал подарком судьбы хотя бы раз пройтись под руку с Люсей. Моими же поклонниками были книги, которые я с упоением читала дни и ночи напролет.
— Мил, да брось ты эти дурацкие книги! — частенько повторяла подруга. — Пойдем лучше с мальчишками мороженое поедим.
— Ох, Люся, — вздыхала я, — они же не меня на мороженое приглашают!
— Ну и что, — смело заявляла она, наспех поедая пирожные, которые искусно пекла моя мама. — А какая разница? Ты — моя лучшая подруга! И ты со мной.
— Спасибо тебе, — робко говорила я. —Но я такую книженцию интересную начала читать... Как-нибудь в другой раз.
Так и пролетели наши детские годы. Мы окончили школу, Люсе родители помогли переехать в столицу и поступить в престижный вуз. Мне тоже повезло — я стала студенткой, правда, не такого крутого института, но зато поступила на бюджет.
Единственное, что огорчало мое сердце, — наша разлука с Люсей. Но в один прекрасный день, вернувшись из столицы, Люся радостно забежала ко мне и вручила маленькую белую коробочку, перевязанную розовой лентой.
— Это что? — удивленно спросила я
— Это тебе мой подарок!
Я торопливо открыла коробку и увидела в ней мобильный телефон!
— Ух ты, Люсь! — оробела я.— Но это
же баснословно дорого!
— Для моей лучшей подруги в самый раз. Ты же понимаешь, что мы теперь будем учиться в разных городах. А мы ведь дружим больше десяти лет!
— Спасибо, Люсь! — сказала я и, обняв ее, расплакалась.
— Ну вот, — заметила она с улыбкой, — снова рыдаешь. Начиталась классиков- сентименталистов.
Признаться честно, подарок Люси был замечательным. Моим родителям мобильник был не по карману, а впереди — годы учебы, поэтому о полноценной работе пока и думать не приходилось.
Так мы и продолжали дружить: по телефону. Люся делилась со мной своими главными достижениями — новыми поклонниками. Благодаря связям родителей сессии она сдавала легко. Звезд с неба не хватала, но ей это и не нужно было. Главное, со слов Люси, для нее было найти подходящую партию. Ведь она знала: институт окончит, а там папа ей престижную работу подыщет.
Так что жила в свое удовольствие. Люсины рассказы меня всегда забавляли, в душе я радовалась легкости ее бытия.
«Ну не может же каждому из нас быть трудно!» — думала я. Спустя два года Люся удачно вышла замуж. Ее возлюбленным стал перспективный молодой человек из зажиточной семьи.
— Ты представляешь, — делилась она, — мой Виталик называет меня «душа моя»!
— Ну это же здорово! Прямо как в романах. Какая ты, Люся, счастливая! — искренне радовалась я за подругу.
— Ну а ты что, Мил? — не отставала подруга. — Все так же книги — лучшие поклонники?
— Ох, Люся, если бы ты знала, как я хочу получить диплом и устроиться на хорошую должность! Начать зарабатывать деньги, увидеть хоть немного мир. Знала бы ты, как я устала от нищеты...
— Слушай, Мила, — выпалила подруга, — а давай я с Виталиком поговорю? Ты отлично владеешь английским, начитанна, грамотна. Может, он поможет с работой?
Конечно же, я согласилась. И Люся действительно помогла. Поначалу мне давали переводы на дом. Я стала зарабатывать хорошие деньги. Правда, спала по 3–4 часа, но теперь я позволила себе сделать первый в своей жизни маникюр в салоне, купила маме в подарок золотые серьги, а себе — красивое коктейльное платье, в котором пошла на выпускной в институте. К слову, благодаря этому платью у меня появился и первый в моей жизни поклонник. Как человека, оказывается, меняет одежда!
После получения диплома меня пригласили на постоянную работу. Теперь я стала надежной опорой родителям и понемногу откладывала на путешествия — свою детскую мечту. Замуж я не собиралась, поэтому длительных отношений не заводила. Зато Люся за это время успела стать мамой, а меня пригласила быть крестной ее Яночки. Виталик все так же любил Люсю и называл ее «душа моя». На что она даже иногда и злилась, говоря, что она не тургеневская девица и долго в няньках-мамках сидеть не собирается. Она обожала свою Яночку, но все эти пеленки-распашонки ее «душат», как она неоднократно повторяла.
— Так что, Мил, — заявила она после крестин, — посижу полгодика и побегу на работу. Затяжной декрет — не для меня. Ты посмотри, в кого я превратилась: набрала лишний вес, недосыпаю, а маникюр, прическа... — жаловалась подруга.
— Люсь, ну ты умеешь насмешить! — пыталась я ее успокоить. — Ты же только после родов. Успеешь привести себя в форму. Главное, Виталик тебя любит!
— Да уж, — подмигнула она, — я же «душа его»! Нет, Мил, через месяц нахожу няню и сразу на работу.
Виталик был категорически против этого, обещал подыскать няню, чтобы та помогала жене с дочкой, но Люся ничего и слышать не хотела и добилась того, что через семь месяцев вышла из декрета. Моя подруга снова стала яркой и боевой леди, готовой дать фору любой.
— Я словно из клетки вырвалась! — призналась она как-то мне за чашечкой кофе. К тому времени я уже перестала быть «серой мышью». Под четким руководством Люси сменила имидж. Зарабатывала я
достаточно, поэтому не скупилась себе на наряды. И начала путешествовать. Первым делом полетела в Париж —
мечту всех романтиков. Я давно хотела там побывать. Затем решила отдохнуть на Красном море. Еще через время
я побывала на экскурсии в Польше и Германии, после посмотрела Прибалтику...
Время шло, мою крестницу Люся устроила в детский сад, а летом всей семьей они много путешествовали. Да и я теперь была не одна — с Вадимом, поэтому виделись мы с подругой редко, но созваниваться никогда не забывали...
В один из зимних вечеров у меня было как-то неспокойно на душе. Люсю я не слышала дней пять, поэтому решила ее набрать сама. Как вдруг зазвонил мой мобильный. Я подняла трубку.
— Мила, приезжай, у нас беда! — раздался взволнованный голос Виталика.
— Господи, что случилось? — испуганно выпалила я. Мое сердце сжалось в нехорошем предчувствии.
Но в ответ прозвучали лишь короткие гудки. Я вызвала такси, затем набрала Вадима, объяснила все как есть и попросила не ждать к ужину. Всю дорогу я нервничала, думала-гадала, что же случилось. Уже на лестничной площадке подруги я услышала дикие крики. Из раскрытых дверей ее квартиры вышла бригада «скорой». На пороге стоял Виталик и смотрел на меня стеклянными глазами.
— Скажи, наконец, что произошло? — попросила я.
Меня перебил дикий Люсин крик. То, что я увидела, поразило меня настолько, что, кажется, я до конца своих дней никогда не смогу это забыть. Передо мной была не моя Люся. Обезумевшие глаза, распущенные поседевшие волосы, словно у вмиг состарившейся, как в сказках, старухи.
— Люся, Люсенька! — заплакала я и бросилась к подруге. Я так крепко ее обняла, что даже услышала, как судорожно бьется ее сердце.
— Ее больше нет! — прошептала Люся. — Ты слышишь, Мила! Моей Яночки! Нет! — И она упала на пол.
— Виталик! — позвала я на помощь.
В комнату вбежал Люсин муж и, пытаясь успокоить жену, которая, словно змея, извивалась в конвульсиях, сам зарыдал.
Я была в ужасе! Даже не помню, что происходило дальше, кто заходил в квартиру, кто выходил. Не знаю, как мы тогда дожили до утра. Но то, что я узнала в тот вечер, будет бередить мое
сердце вечно.
Оказывается, в то морозное утро Люся очень спешила на работу. А тут, как назло, няня Яночки задержалась, и Люся сама вынуждена была вести дочь в детский сад. Кое-как пробравшись с малышкой через сугробы до ворот садика, Люся, поцеловав дочь на прощание и указав ей на двери, убежала. Мол, Яночка не впервые сама приходит в группу. Вечером, когда подруга пришла в группу за дочкой, ее там не оказалось. Любопытная малышка решила сначала заглянуть в беседку на территории
детсада, заигралась там и замерзла...
Горе сломало Люсю. Из красавицы и умницы она превратилась в обезумевшую тетку с седыми волосами и угрюмым лицом. Я всячески поддерживала ее. Благо мой Вадим понимал меня. Я даже взяла отпуск на работе, чтобы быть рядом с подругой в это трудное для нее время. Когда-то веселый и любящий Виталик стал грубым и нетерпеливым. Теперь вместо ласковой фразы «душа моя» в их квартире все чаще слышались крик и нецензурная брань.
А однажды Виталик, обвиняя жену в смерти дочери, ударил ее по щеке. Хорошо, что в тот момент я была рядом и вмешалась. Но Люся только тихо прошептала:
— Не нужно, Мила. Не стоит, не защищай меня... Ведь действительно я во всем виновата. Я заслужила это!
К сожалению, Люся с Виталиком так и не смогли пережить горе и через полгода официально развелись. От общих знакомых я узнала, что Виталик начал пить.
Теперь мы вместе с Вадимом всячески поддерживали Люсю. Я очень переживала за подругу. Прокручивая в голове ситуацию с Яной вновь и вновь, я не могла понять, как такое могло случиться, что пятилетний ребенок не дошел до группы? Это какой-то рок! Люся же корила себя:
— Знаешь, ведь это я виновата. За своей карьерной гонкой потеряла
главное — своего единственного ангелочка! Ведь, если бы я тогда сама завела доченьку в группу, Яна была бы с нами.
От этих слов мне стало страшно. В тот вечер мы просто молча плакали.
Люся бросила работу. Родители хотели забрать ее к себе, но она не поехала.
— Со мной Мила, — повторяла она им в трубку. — Не нужно! Не приезжайте! — бросала она обрывки фраз и снова плакала.
— Люсенька, дорогая, — пыталась успокоить ее я, но в глубине души тоже понимала: это горе пережить невозможно.
Спустя три года Люся стала ходить в церковь. Она говорила, что ей нужно вымолить прощение — так становится легче. А еще через год мы вместе с ней отправились на Кипр по святым местам. Приехала из этой поездки Люся другим человеком.
А через полгода она ушла на послушание в один из женских монастырей. Поначалу ни с кем не общалась, даже со мной. Но через три месяца позвонила мне сама и попросила приехать.
— Ну вот! — протянула Люся. — Теперь здесь мой дом.
От обезумевшей тетки со стеклянным взглядом не осталось и следа. На меня смотрела женщина со светлым и спокойным лицом. Люся угощала меня монастырским чаем с выпечкой, рассказывала о своей обители, о новых сестрах, о жизни в монастыре. Я слушала ее и понимала: передо мной новый человек.
«Господи! — думала я. — Как горе меняет нас». Вместо озорной, смелой и веселой Люси передо мной была чистая, светлая, мудрая Людмила. Я рассказывала ей о себе, о том, что вскоре у нас с Вадимом будет малыш. Люся смотрела на меня спокойно, изредка улыбалась. Лишь когда она меня провожала, в уголках ее глаз я заметила слезы. Но Люся, не дав сказать мне и слова, обняла меня и
на ухо прошептала:
— Милочка, береги главное — то,
что даровано Богом!
Я шла к машине, где меня ждал Вадим,
думала о Люсе, о жизни других людей, о том, как вмиг все может измениться. Мне казалось, я теперь лучше осознавала, что каждый из нас должен относиться к жизни серьезнее... А в голове словно молния пронеслась Люсина фраза: «Ведь если бы я тогда завела мою доченьку в группу, Яна была бы с нами...»