Есть режиссеры и фильмы, писать о которых очень трудно, не впадая в банальность. Вот и редкая статья о Куросаве и его шедеврах обходится без упоминания о том, как сильно впечатлили будущего классика американские вестерны 1930-1940-х и как он сам спустя десятилетия впечатлил американских режиссеров, вдохновив их и на «Великолепную семерку», и на «Звездные войны» (легендарная франшиза выросла из «Трех негодяев в скрытой крепости». Фильма, честно говоря, не лучшего у великого японца. А теперь, если не смотрели Куросаву, представьте, какие же лучшие!)
На западе открытие Куросавы началось с «Расемона», мрачной и одновременно человечной истории о поиске истины. Триумф «Семи самураев» еще больше закрепил за ним титул «императора кино».
Этот 200-минутный фильм смотрится на одном дыхании, несмотря на внушительный даже для Японии хронометраж. Куросава с удивительным мастерством смешал в одном котле горькую социальную драму, захватывающий приключенческий фильм, комедию и романтическую историю. В итоге вместо «ирландского рагу» получилось великое кино
А ведь его могло не быть. Куросава собирался снять историю об одном дне из жизни самурая, показать и проанализировать все его поступки, вплоть до рокового промаха, из-за которого герой был вынужден совершить харакири. Но оказалось, что найти информацию о бытовой стороне жизни самураев слишком трудно. Тут раздосадованному режиссеру и подвернулся исторический факт о жителях деревни, которые за еду наняли воинов, чтобы те защищали их от бандитов.
И этот сюжет позволил Куросаве, ненавидевшему войну и насилие и очень скептически относившемуся к жестокой философии кодекса Бусидо, сказать свое важное слово. Защитники крестьян в его фильме – достойные, смелые, великодушные люди, неравнодушные к чужим страданиям. Но крестьяне относятся к ним с не меньшим страхом, чем к бандитам. От бандита знаешь, чего ожидать. А чего ждать от самурая?
Измученных нуждой крестьян жаль, но Куросава их не идеализирует. Эти запуганные люди боятся большой объединенной силы, будь то самураи или бандиты, но сами запросто могут расправиться с враждебными одиночками. В фильме есть сцена, где в хижине одного из жителей деревни находят доспехи, снятые некогда с раненного в бою самурая. Очевидно, добили его уже крестьяне. Безжалостно расправятся они и с взятым в плен разбойником, умолявшим о пощаде.
Максимально исчерпывающе о крестьянской «философии» выскажется один из защитников, Кикутиё, сыгранный любимым актером Куросавы Тосиро Мифунэ:
«Крестьяне — лжецы, хитрецы и трусы. Они злые, глупые, кровожадные. Но кто, кто сделал из них зверей? Это вы, вы, чертовы самураи, вы сделали это! Где бы вы ни сражались, вы всюду сжигаете деревни, уничтожаете урожай, уносите пищу, насилуете женщин, уводите мужчин в рабство. А если они сопротивляются, вы убиваете их».
Замкнутый круг: одни самураи не дают житья крестьянам, другие помогают им дать отпор от бандитов за жалкие крохи, но жители боятся и затаенно ненавидят всех.
Кикутиё, строго говоря, не самурай. Это бывший крестьянин, подавшийся в город от голода и беспросветной жизни в надежде на лучшую судьбу. Он смел и смешон, добр и буен, хитер и наивен, как ребенок. Один критик назвал его «Санчо Пансой с душой Дон Кихота», и это очень точное определение.
Роль Кикутиё великолепно написана, но не менее тщательно Куросава прописал и остальных персонажей – например, великолепного стратега Камбэя, имеющего, по собственным словам, «большой опыт проигранных сражений», искусного фехтовальщика Кюдзо, бесконечно оттачивающего свое мастерство, балагура и весельчака Хэйхати… В финале от «великолепной семерки» в живых останутся лишь трое. А перед этим будет последняя, самая тяжелая битва под проливным дождем, когда убитые будут падать в грязь, а потоки воды будут смывать ее.
В этом последнем бою погибнет и Кикутиё (жестокая ирония – покинуть родную деревню, выдавать себя за самурая, чтобы вместе с настоящими самураями погибнуть за жителей безвестной деревушки).
В финале выживший Камбэй скажет: «У крестьян осталась их земля. А что получили мы?»
Ответа нет, на этих словах фильм заканчивается, а камера на время задерживается на холме с четырьмя могилами с воткнутыми в них мечами.