1
— Денис, — прошептала я, прекрасно понимая, что он меня не слышит, — Денис, ты что?
Как он мог смеяться в такой жуткой ситуации? И это был не истерический смех человека, которого загнали в угол. Такая реакция мне бы была понятна, но нет. Денис прекрасно себя контролировал.
— Прости меня, — со смехом говорил он, стоя на коленях и глядя на Олега Сергеевича снизу вверх, — прости, что так и не смог сделать из тебя того, кем ты так хотел… нет, мечтал быть. Твое прощение так важно для меня…. и для неё.
Он кивнул в мою сторону.
— Правда, она вообще не в теме, но какая разница, да?
— Что ты несёшь? — со злостью проговорил Олег Сергеевич. Но помимо злости я почувствовала кое-что ещё: лёгкую панику.
— Прощения прошу, всё как ты хотел, — ответил Денис, — ты так напугал меня своими угрозами в адрес Дины, — он усмехнулся. На секунду мне показалось, что Денис достанет сейчас из кармана пачку сигарет и закурит. Но этого не случилось.
— Я же не в состоянии защитить любимую девушку, — продолжал Денис, явно издеваясь над человеком, который поставил его на колени. Мне захотелось плакать. До сегодняшнего дня я понятия не имела, насколько жестоким и расчётливым может быть Денис. Мои детские иллюзии рушились на глазах, оставляя после себя непонимание и разочарование. И страх.
раньше надо было думать. когда он ударил тебя. теперь поздно
Но думать надо было о другом, на самом деле. Что бы со мной было сейчас, если бы не ударил.
— Денис, — прошептала я, — пожалуйста… не надо.
Он не услышал меня.
— Чего молчишь, Смирнов? Прощаешь или нет? Я понимаю, как это сложно… Детские обиды… на самого себя, которые ты перекладывал на других. Которые до сих пор перекладываешь на других. Но я осознал, как был неправ. Твоей вины нет, в том, что ты рос забитым, никому не нужным ребенком. Родители… Их вина, — Денис посмотрел на меня, — кстати, я своим тоже был не особо нужен. И Дина… Её мать вообще мечтала избавиться от неё, представляешь?
Олег Сергеевич молчал. Я боялась смотреть на него, поэтому смотрела на Дениса, отказываясь верить в то, что человек может быть настолько циничным. И жестоким. Что это было? Жизненная философия Дениса или просто вынужденная мера?
— Отвлёкся, — продолжил Денис, — так ты прощаешь меня или нет? Или позовем сюда ещё кого-нибудь? Или я могу прийти на пару и точно так же встать перед тобой на колени и молить о прощении. При твоих студентах. Студентках. Могу повторить всё, что сказал сейчас. Про твое несчастливое детство, про комплексы, про родителей, которым был не нужен, про парней, которые тебя избили… хочешь?
Олег Сергеевич молчал.
Зачем ты всё это делаешь? — подумала я, — Денис, зачем?
— Что молчишь? Мне всю ночь перед тобой на коленях стоять? Извиняешь или нет? — спросил Денис, — или что ещё мне сде… — он не договорил.
Олег Сергеевич подскочил к Денису и ударил по лицу. Я машинально прижалась к стволу дерева, у которого стояла. Денис упал на спину и рассмеялся.
— Бьёшь, как девушка, но хоть полегчало немного? Теперь я прощён, и ты отвалишь от меня? Хочешь, ударь ещё раз.
— Ты пожалеешь об этом, — прошептал Олег Сергеевич, тяжело дыша, — пожалеешь.
— Ага. Уже.
Олег Сергеевич ушёл.
Я подождала немного, вслушиваясь в ночную тишину, спрашивая себя, вернется мой преподаватель или всё закончилось.
Он не вернулся.
Я подошла к лежащему на земле Денису и опустилась перед ним на колени, не зная, что сказать.
— Вообще не понял, что это было, — сказал Денис, — больной. Да?
Я молчала. На самом деле, я ждала от Дениса каких угодно слов, но только не этих. Неужели он, на самом деле, не понял, что случилось?
— Испугалась? — спросил он.
— Я…. Я вообще не поняла.
— Вот и я о том же.
— Я… Я не то не поняла. Я о другом.
Денис привстал, оперся на локти и закурил.
— По-моему, ты сделал только хуже, — сказала я.
— Блин, Дина, я не понимаю, за что должен просить у него прощения! — воскликнул Денис, — он придумал себе какую-то ерунду, что-то решил для себя…. Я вообще ничего не понял.
— Я тем более.
Денис поднялся.
— Знаешь, что я поняла?
— Что?
Он как-то напрягся.
— Ты узнал, что твой друг был убит. И что? Повеселился?
Я тут же пожалела о своих словах, но
было поздно. Первый раз за вечер в глазах Дениса появилась боль. Не растерянность, не злость. Боль. Настоящая. Не наигранная. Я не стала просить у него прощения за свои слава. Мне надо было знать, что Денис способен чувствовать и переживать.
— Солнышко, — тихо сказал он, — у тебя никогда не было лучшего друга #@ркомана. Ты понятия не имеешь, что чувствуешь, когда понимаешь: ты ничего не можешь сделать. Ничего. Совсем. Лучший друг… Любимый человек, который утверждает, что начал принимать наркотики из-за тебя.
Я молчала.
— Не тебе меня судить, — продолжил он тихо и серьёзно, — он может. Ты нет.
Что я могла ему на это ответить? Только одно.
— Извини.
— Извиняю, — его голос прозвучал холодно и безразлично, — пошли домой.
2
Надо ли говорить, что в эту ночь я лежала без сна, глядя в темноту за окном?
— Не спишь? — спросил Денис, но прозвучало это как утверждение, не вопрос.
— Не-а. Ты тоже.
— Я тоже, — согласился он.
Мы помолчали, слушая стрекот ночных насекомых за окном. Где-то вдалеке лаяла собака. Я понимала, как тяжело Денису, но ещё я понимала, что сейчас он не готов обсуждать случившееся.
— Когда тебе было плохо в прошлый раз… помнишь? В этом же лесу…
— Ну.
— Ты пришел к Ане.
— Я понял.
Опять помолчали.
— Теперь ты знаешь, какой я, — сказал Денис, но его голос звучал спокойно, —и я не изменюсь. Не передумала быть со мной?
— Нет.
Он сделал то, о чем я его попросила.
(продолжение 👇)