В Курске вышла единственная в России монография о «Декадентской Мадонне»
Поклонники называли её Зинаида Прекрасная, Боттичеллевская Мадонна, Декадентская Мадонна, а враги не иначе как Белая дьяволица, Сатанесса, Чёртова кукла, Ведьма. Даже Троцкий был к ней «неравнодушен», высказываясь на её счёт вполне определённо: «Пора, товарищи, понять, что никакой нечистой силы нет, нет ни Бога, ни чертей, ни ангелов, ни даже ведьм… – здесь Лев Давидович прервал свою запись и в скобках добавил: «впрочем, одна ведьма всё же есть – это Зинаида Гиппиус».
Так получилось, что о столь незаурядной личности на русском языке до сих пор не было написано ни одной книги. Есть только на английском – две книги профессора Иллинойского университета Темиры Пахмусс. А на русском… для советских исследователей эта тема была закрыта, поскольку личность Гиппиус никак не вписывалась в прокрустово ложе советской идеологии. Но и в русском зарубежье, и в постсоветское время никто здесь не отметился, если не считать тоненькой брошюры в историка Сергея Савельева «Жанна д'Арк русской религиозной мысли», предназначенной в помощь лектору.
Но вот наконец лёд тронулся, и настоящий прорыв осуществлён в Курске! «Метафизика творчества Зинаиды Гиппиус» – так называется книга доктора филологических наук, профессора кафедры литературы КГУ Елены Криволаповой. И уникальность, таким образом, в том, что это первая и пока единственная отечественная монография, посвящённая знаменитой в своё время поэтессе, парадоксально выпавшей из поля зрения потомков.
О том, как рождалась эта книга, мы говорили с её автором, и первый наш вопрос был предопределён:
– Когда и почему вы решили заняться исследованием творчества Зинаиды Гиппиус?
– Всё началось с религиозно-философских обществ, – говорит Елена Михайловна. – Я начала заниматься Серебряным веком, а это были нулевые годы, когда училась в аспирантуре Института русской литературы РАН, более известного, как Пушкинский Дом. И мой научный руководитель академик Александр Михайлович Панченко предложил мне совершенно неисследованную тему. Она звучала так: «От религиозно-философских обществ к поместному собору».
Тогда я представления не имела, что такое религиозно-философские общества, как они появились, какую цель преследовали, кто в них входил… Начала разбираться, и оказалось, что главным организатором и вдохновителем была Зинаида Николаевна Гиппиус. Именно она сплотила вокруг себя своих единомышленников. Первый, разумеется, её супруг Д.С. Мережковский – с ним она постоянно обсуждала тему возрождения России на религиозной почве. И постепенно они пришли к выводу, что пора все волнующие их проблемы – взаимоотношения церкви, государства, интеллигенции –перенести в более широкую аудиторию.
Затем к ним присоединился В.В. Розанов. Как говорила Гиппиус, у него были тесные связи с церковниками, он знал архиепископов, многих простых священников. Так появились Религиозно-философские собрания. Постоянными участниками стали Н. Бердяев, А. Ремизов, друзья и коллеги из журнала «Мир искусства».
А чтобы понять, почему эти собрания инициировались именно Зинаидой Гиппиус, нужно было узнать о ней самой.
– А поскольку научных исследований о ней не было, то Вам и пришлось в этом вопросе стать первопроходцем…
– Да, скорее всего, это так. Правда, фотографии Гиппиус уже начали мелькать на страницах журналов. Если кто и слышал про такую поэтессу, то, как правило, ничего определенного о ней сказать не мог. Больше знали её мужа Дмитрия Мережковского, потому что он считался одним из вождей символизма, наряду с Валерием Брюсовым. В университетской среде о Гиппиус тоже знали очень мало. К тому времени было всего две диссертации по ее творчеству.
И я сказала Александру Михайловичу, что буду заниматься именно Гиппиус, потому что иначе я не выйду на религиозно-философские общества.
Начала я необычно: поехала в рукописный отдел Российской национальной библиотеки, там ознакомилась с письмами Гиппиус, Философова, Розанова. И картина для меня начала проясняться. Я поняла, что Зинаида Николаевна – человек очень интересный, незаурядный, сложный, во многом противоречивый, и мне захотелось её раскрыть.
Первые результаты этого «раскрытия» воплотились в моей книге «Преодолеть без утешения. Зинаида Гиппиус и её время», изданной в 2006 году в Орле. Она и стала прообразом и первоосновой сегодняшней монографии «Метафизика творчества Зинаиды Гиппиус».
– Когда вы исследовали её личность и творчество, возникла к ней чисто человеческая симпатия?
– Мне кажется, я её поняла. То, что у своих современников она вызывала два крайних чувства – либо обожание, либо неприязнь, – говорит о том, что Гиппиус была очень сложным человеком. Её современник Георгий Адамович, публицист и литературовед, который хорошо знал Гиппиус, не задумываясь, отводил ей особое, исключительное место. Он говорил, что можно её сравнить с другими женщинами-поэтами, например, с Ахматовой (которую он хорошо знал), или с Цветаевой (которую наблюдал, слушал). При этом он оговаривается: не будем сравнивать стихи, их сравнивать не следует. Но личность Гиппиус, включая её внутреннюю противоречивость, тягу к простоте и отталкивание от этой простоты, борьбу разума с чувством в её сознании, личность эта сложнее, крупнее и обаятельней всех других.
– Будете и дальше разрабатывать эту тему?
– Тут уже не всё зависит от моих желаний. Сейчас я перешла на исследование автодокументальной литературы, или, как ее называют, литературы non-fiction. Это дневники, воспоминания, письма… Заинтересовалась дневниками Пришвина – там неисчерпаемый исследовательский материал. Выпустила несколько монографий по дневникам русских писателей. А потом неожиданно познакомилась с Ренэ Герра. Это известный французский профессор-славист, обладатель многочисленных архивов русского культурного зарубежья. О нем еще писала Ирина Одоевцева в своих воспоминаниях «На берегах Невы» и «На берегах Сены». Так вот Ренэ Герра приезжал в Курск, выступал в нашем университете, и я подарила ему свою книгу о Гиппиус. Он очень заинтересовался, поскольку, как он сразу сказал, очень любит Гиппиус и имеет в своем архиве её неопубликованные письма. Он попросил оставить свои координаты. Месяца через три я получила от него письмо. Книга ему очень понравилась, чему я была несказанно рада. А ещё через некоторое время он предложил мне прокомментировать имеющиеся у него письма Гиппиус и нашел возможность передать мне их. Это были письма к поэтессе Екатерине Таубер (кстати, это имя тоже нужно раскрывать) – она была учительницей русского языка у Ренэ Герра. И к этим письмам он ещё добавил переписку Гиппиус с Галиной Кузнецовой, Ниной Берберовой и Борисом Зайцевым. И я всё это комментировала. Было очень интересно работать!
Вот так и получается: я только-только хочу заняться кем-то другим, но Гиппиус не отпускает…