Несколько лет длился роман темпераментной полячки и не привыкшего выставлять на показ свои чувства будущего императора России.
Матильда Кшесинская испытывала по-настоящему сильные чувства к Николаю. Она даже считала, что эти их отношения являются неким знаком судьбы: и он, и она были «отмечены» цифрой два: он должен был стать Николаем Вторым, а её на сцене все звали Кшесинской Второй, так как в Мариинке также танцевала её старшая сестра Юлия.
Когда их отношения только начинали развиваться, Кшесинская восторженно написала в своём дневнике: «Я влюбилась. Влюбилась без памяти. Я совершенно потеряла голову, потому что влюблена в Наследника, как девчонка. И это случилось с самой первой нашей встречи с ним! Какой же он особенный! Он ни на кого не похож! Он чудный! Я люблю, люблю, люблю его!» И дальше она пишет в том же дневнике: «А всё самое восхитительное между нами возникло как-то само собой и сразу! Буд-то между нами прошла искра! И это случилось после летнего сезона в Красном селе, когда я стала встречаться с ним, и когда смогла с ним говорить наедине. Моё чувство к нему заполнило всю мою душу, и я только о нём и могу думать. Я просто сгораю в пламени любви. В любви к нему, к моему Никки!»
Встречались они чаще всего в доме семьи Кшесинских и особенно не таились ни перед кем. Да и при дворе никакие секреты невозможно было утаить. Ну и сам император Александр III прикрывал глаза на любовную интрижку сына. В чём-то он этой интрижке даже потворствовал.
Был, к примеру, такой случай, когда в дом Кшесинских нагрянул столичный градоначальник, спешивший сообщить, что государь спешно требует сына к себе в Аничков дворец.
Однако вскоре, для соблюдения некоторого приличия, для Кшесинской был приобретён особняк на Английской набережной, где она могла видеться с цесаревичем уже без всяких помех.
***
Роман Матильды и Николая продлился несколько лет и закончился в 1894 году.
Кшесинская была готова к такому исходу с самого начала их отношений, и поэтому не плакала, не билась в истерике. Они сдержанно и очень спокойно расставались. Матильда при этом держала себя с достоинством, и это привело к положительному для неё результату.
Уже после прекращения их отношений, Николай всегда с теплотой вспоминал свою прежнюю подругу. И в ту встречу, когда у Матильды сердце рвалось на части, но она как могла себя держала в руках, Николай попросил её и дальше обращаться к нему на «ты». Также он разрешил ей называть его по-прежнему домашним прозвищем «Никки», и в случае беды готов был к ней в любую минуту прийти на помощь.
К помощи Николая Матильда позднее действительно обращалась, но это касалось исключительно её театральных дел.
***
Вначале Кшесинская хотела Надю принять у себя, в особняке, находившемся в самом центре Санкт-Петербурга, на Английской набережной, но затем передумала, и вот утром ей позвонили из Мариинского театра и сообщили, что Матильда Феликсовна её ждёт в своём рабочем кабинете в 12 часов дня.
- Только не опаздывайте, - прозвучал немного взвинченный и со своеобразным акцентом женский голос секретаря Кшесинской, - Матильда Феликсовна очень пунктуальна и требует этого же от всех, кто назначает или просит у неё встречу.
- Я буду ровно в двенадцать, - пообещала Надя секретарю.
Еремей Надю уже ждал у парадного. Они поздоровались, и Надя уселась в экипаж.
- Куда сегодня едем, Надежда Адриановна? - спросил паренёк.
- Едем в Мариинку. Но по дороге мне надо где-нибудь купить приличный букет цветов. Знаешь где это можно сделать?
- А-а-ага! - кивнул вихрастой головой Еремей.
- Ну, тогда трогай, - сказала Надя, - а то мне не желательно опаздывать. У меня встреча с очень серьёзной дамой.
***
Уже без двадцати двенадцать Надя подъехала к театру и прошла в фойе. Там она сообщила, что у неё назначена на двенадцать встреча с Матильдой Кшесинской.
К ней в фойе спустилась секретарь. Это была женщина средних лет в строгом бардовом платье и в пенсне.
- Это вам назначена встреча? - спросила она Надю.
- Да.
- Подождите минут пятнадцать, так как ещё нет двенадцати, и у Матильды Феликсовны в кабинете посетитель. Ровно в двенадцать она вас примет.
- А какой у неё кабинет? - спросила Надя секретаря.
И женщина ей ответила:
- Я за вами спущусь и вас в её кабинет проведу.
***
Без пяти двенадцать к Наде подошла секретарь Кшесинской и произнесла:
- Следуйте за мной.
Они поднялись на второй этаж.
Надо сказать, что Матильда Кшесинская в 1913 году уже редко выходила на сцену в качестве танцовщицы. Ей ведь на тот момент исполнилось сорок лет, и она по большей части занималась преподаванием и постановкой спектаклей, но будучи бывшей пассией государя-императора, а в настоящем являясь подругой великого князя из фамилии Романовых, Андрея Владимировича, она имела такой вес в балетных кругах, что все с ней вынуждены были считаться. И Матильда (кстати, в 1911 году ей присвоили фамилию Красинской, так как по семейному преданию Кшесинские происходили от графов Красинских, и её также внесли в реестр дворян Российской империи) занимала в театре огромный кабинет, едва ли не больший чем был у директора Мариинки.
Когда Надя вошла к Кшесинской, та сидела за большим столом из морёного дуба и читала какую-то корреспонденцию. Над Кшесинской висел портрет императора в полный рост. Это был канонический портрет. Его часто можно было видеть в присутственных местах и в кабинетах высоких начальников.
Кабинет у Кшесинской был не только огромный, но и роскошный, и обставлен он был дорогой мебелью. По всему было видно, что его хозяйка любила роскошь и комфорт.
Матильда оторвалась от корреспонденции и жестом показала Наде, куда ей сесть.
- Чаю не желаете? - спросила она гостью.
- Не откажусь, - ответила Надя.
- С молоком предпочитаете?
- Если можно.
- Зо-о-ося! - позвала Кшесинская своего вышколенного секретаря.
Та тут же появилась.
- Приготовьте, Зося, нам два чая, а также принесите сахар и печенья.
Секретарь вышла исполнять указание, и буквально через несколько минут всё было внесено и поставлено на стол.
Кшесинская первой отпила из фарфоровой чашечки чаю и произнесла:
- Не скрою, перед тем, как с вами увидеться, я прочитала некоторые ваши публикации, и они мне понравились. У вас простой язык, достаточно лаконичный, но при этом вы пишете сочно, образно и очень неплохо! А я люблю профессионалов. И поэтому я решила с вами посотрудничать. Мне уже сказали о вашей серии очерков, которые вы готовите… А скажите, с кем я буду в этой серии соседствовать?
- Я заканчиваю два первых очерка, и они уже скоро выйдут в печать… Один из них посвящается певице Анастасии Вяльцевой.
- О-о… Вяльцева? Знаю, знаю! Замечательная певица! - одобрительно поддакнула гостье Кшесинская. - Моя любимая! Я неоднократно посещала её выступления, и мне она очень нравилась. Жа-а-аль, очень жаль, что Анастасия Дмитриевна рано ушла из жизни. Я считаю её не только профессиональной певицей, а и великой! Она чудно исполняла романсы! Очень душевно! И всегда её исполнение меня брало за душу! Особенно мне нравились те её романсы, которые для неё написал влюблённый в неё Николай Владимирович Зубов. А героем второго очерка кто станет?
- Лавр Георгиевич Корнилов.
- Ко-орнилов… Ко-орнилов…- задумчиво произнесла Кшесинская. - Это, кажется, военный?
- Да.
- Генерал? Я права?
- Вы правы, Матильда Феликсовна. Это боевой генерал. Герой Русско-японской войны.
- Что-то я его не припомню… А-а-ах, вспомнила! Как-то меня с ним тоже знакомили. Его мне представил Андрей Владимирович (Кшесинская имела ввиду своего близкого друга, великого князя). Он действительно боевой генерал, а ещё разведчик, он же был нашим резидентом в Британской Индии. И, к тому же, путешественник. И большая пребольшая умница! Написал несколько книжек и знает - если я не ошибаюсь - семь или даже восемь языков! Ну, что ж, с ними рядом находиться не зазорно. - Кшесинская вновь отпила чаю и продолжила, - но у меня будет одно условие, Надежда Адриановна! В очерке, в котором я буду героиней, не должна затрагиваться моя личная жизнь…Ну, вы понимаете о чём я?
- Да, понимаю, - кивнула головой Надя.
- Ну и прекрасно! А о творчестве своём и о нашем Мариинском театре, и о российском балете в целом, я готова вам рассказать всё без утайки! Так что можете меня спрашивать! Вы приготовили вопросы?
- Я их уже составила, - и Надя передала Кшесинской аккуратно написанные на трёх листках двенадцать вопросов.
Кшесинская их просмотрела и начала обстоятельно на них отвечать. Их беседа затянулась на три с половиной часа. Наконец, прозвучали напольные часы, возвестившие четыре дня.
- О-ой, - спохватилась Кшесинская, - я уже сегодня больше не могу на ваши вопросы отвечать! У меня на пол пятого назначена встреча с директором Императорских театров Теляковским. А затем мне необходимо провести переговоры с Дягелевым.
- Вы будете с Дягелевым обговаривать очередной сезон в Европе? - уточнилась Надя.
- Разумеется.
- И опять намечаются гастроли нашего балета во Францию?
- Думаем их провести в Париже, и на этот раз не только в Париже. Скорее всего ещё будет и Монако. Ну, всё, Надежда Адриановна, я не могу опаздывать. Продолжим завтра!
Надя поблагодарила Кшесинскую за то внимание, которое она ей уделила, и они договорились встретиться ещё раз, но уже на следующий день.
- Да-а-а! - остановила на пороге Надю Кшесинская. - А знаете, что? Я думаю, что нам лучше будет завтра встретиться не днём, а после спектакля. Завтра в Мариинке будет показываться одноактный балет «Бабочки», поставленный Михаилом Фокиным, но при моём содействии. И я, кстати, в нём буду танцевать. Приходите на него. А после этого спектакля мы ещё с вами поговорим. Вы не возражаете?
- Мы с мужем придём, - ответила Надя.
- Приходите оба!
***
Николай вернулся из штаба опять поздно. В девятом часу вечера. Надя заждалась его, и поэтому встречала мужа в коридоре. После того, как Николай разулся и поцеловал её, он спросил:
- Ну что, сегодня чем ты занималась? Куда-то съездила?
- Мне пришлось проехать в Мариинку. Я встречалась с очень серьёзной дамой, - ответила Надя.
- О-ого! И кто же эта серьёзная дама?
- Бывшая прима-балерина Мариинского театра. А сейчас она педагог и хореограф.
- Понял, ты встречалась с Кшесинской?
- Ты угадал.
- По твоему описанию это не сложно было сделать. И каково твоё впечатление от общения с ней?
- Двойственное.
- Поясни…
- Она, безусловно, умна, знает себе цену, умеет добиваться поставленной перед собой цели. Про таких говорят, что они нигде не пропадут! И чего бы не стоило, но своего добьются!
- А, кстати, сегодня наш штаб посещал великий князь Андрей Владимирович, это её нынешний покровитель и прямо уж скажем, её любовник. Он знакомился с курсантами, и я, в том числе, был представлен ему. Его государь отправил с инспекцией к нам. Так что каждый из нас с этой парочкой познакомился… только получается по отдельности.
- Ну и как тебе показался Андрей Владимирович? - спросила Надя.
- Он воспитан. И он очень интеллигентный человек. И даже внешне чем-то походит на государя-императора, и в следствии этого, я полагаю, что он находится под влиянием Кшесинской. А приезжал он в штаб - повторюсь - по поручению государя. В детали его посещения я не был посвящён, но ради него всех курсантов выстроили на плацу, и мы перед ним промаршировали. А потом нас ему представляли. Ну а ты же хотела ещё сходить и на балет, как я понимаю?
- Кшесинская мне предоставила два пригласительных! На спектакль, где она часть номеров ставила как хореограф и ещё сама в этом балете танцует. Я собралась писать про неё, и мне надо посмотреть её как говорится в деле…Дорогой, ты сможешь мне составить кампанию?
- Боюсь, что нет, - сокрушённо вздохнул Николай. - Осталось три дня, и я загружен до нельзя.
- Спектакль будет в шесть. И после него мы сможем пообщаться не только с Кшесинской, но и с великим князем…
- С Андреем Владимировичем?..
- Думаю да.
Надя видела, что попала в точку.
Николай на какое-то время задумался, а потом произнёс:
- Я попробую что-нибудь придумать…
- Значит, мы пойдём вместе? - обрадовалась Надя.
- Во всяком случае, я постараюсь! - заключил Николай.
***
В Мариинку Надя и Николай приехали за полчаса до начала спектакля. Они сразу же прошли в ложу, которая являлась персональной и предназначалась только для великого князя Андрея Владимировича и его подруги Кшесинской, но так как у Соколовских были пригласительные на эту ложу, то её им открыли.
И тут же возле её дверей встала два охранника.
Ложа располагалась не далеко от сцены, и из неё всё было прекрасно видно. Совсем рядом находилась и особая императорская ложа.
Зрительный зал постепенно заполнялся.
- Интересно, а государь на сегодняшнем представлении появится? - тихо спросила Надя, осматриваясь по сторонам. - Я бы так хотела его близко посмотреть! Может даже и ему быть представленной… А что?!
- Я этого не знаю, - пожал плечами Николай.
Надя развернула программку и ознакомилась с ней, и после этого заметила:
- Впрочем, спектакль «Бабочки» уже не премьерный, э-эх… Значит государь вряд ли его посетит.
- Да, у государя очень много дел. Он не пропускает только премьеры, - откликнулся Николай.
Спектакль «Бабочки» был балетом, который поставил танцовщик Михаил Фокин, в последние годы уже больше работавший хореографом и прославившийся своим новаторством. Он не то что всё дальше отходил от классических танцевальных канонов, разработанных для российского балета Мариусом Петипа, а прослыл ниспровергателем всех этих канонов и бесшабашным авангардистом, почти что революционером в балете.
Не все воспринимали его новаторство, но вот Матильда Кшесинская заинтересовалась его экспериментами. И даже решила поддержать Фокина, выступив в одной из заглавных ролей в одноактном его спектакле «Бабочки», поставленном на музыку Роберта Шумана в оркестровке Черепнина. Премьера этого спектакля состоялась 10 марта 1912 года и сейчас Кшесинская предложила его вновь включить в репертуар Мариинского балета уже на 1913 год.
В оркестровой яме расселись все музыканты, через пару минут появился дирижёр. Он подошёл к своему месту, поднялся, постучал своей палочкой о пюпитр и взмахнул рукой.
В огромном зале наполовину был приглушён свет, и полилась музыка Шумана.
Тяжёлый красный занавес ожил и затрепетал.
(Продолжение следует)
Сайт автора: vbartash.kz
Одноклассники автора: ok.ru/...443