Это было, как сон, как какое-то невероятное, волшебное наваждение, давшее ощущение настоящего женского счастья. А что для женщины счастье? По-настоящему любимый мужчина, который её боготворит.
Но счастье, оно ж, как мотылёк, который, только родившись, силою злого рока, тут же спешит сгореть в огне.
У Лены это был первый в её жизни случайный курортный роман. Но он, что называется, оказался тем самым, про который ты, даже если и захочешь, позабыть не сможешь никогда.
Вадим – удивительный мужчина. И дело тут вовсе не в его характере, не в начитанности, не в интеллигентности и порядочности. Всё гораздо глубже. То, когда ты понимаешь, что именно этот человек нужен тебе на всю оставшуюся жизнь, а почему именно он, и понять-то, объяснить самой себе не получается. Ну, мало ли на свете симпатичных, добрых парней. Но ты как-то сердцем чувствуешь, что именно этот суженый-то твой.
И всё было бы прекрасно, познакомься они друг с другом двумя годами раньше. Потому что тогда у Лены ещё не было Игоря и штампа в паспорте, свидетельствующего о её замужестве. Хотя дело то тут не вовсе и не в штампе. Понятно же, что дело в шикарном особняке, в классной дорогой машине и вообще в безбедном беззаботном существовании на деньги богатого супруга.
А что будет, если она решится бросить всё и останется с Вадимом? Любовь?! О, нет, Лена знает, что такое бедность – житие, когда едва сводишь концы с концами, считая гроши до следующей получки. Раньше она этого не понимала, потому что не видела другой жизни. И вот благодаря Игорю она теперь знает, какой на самом деле должна быть эта самая жизнь.
И всё-таки душа разрывалась между белобрысым голубоглазым парнем, стоящим сейчас на перроне перед поездом Симферополь-Москва, и благополучием, огромным московским домом, красным Мазерати, подаренным на год брака благодарным за всё мужем.
Но Игорь сам виноват. Не мог последние пять дней оставшиеся по путёвке остаться рядом, не уезжать обратно в Москву по каким-то срочным делам. Был бы он при Лене, Вадим не посмел бы к ней подойти тогда на набережной с этой своей обжигающей улыбкой и с предложением поесть вместе мороженое в ближайшем кафе.
Ах, эта его улыбка! И глаза, в которых так легко утонуть даже опытной девушке, научившейся правильно оценивать и мужчин, и их слова.
Конечно, Лена увидела в этом незнакомом красавчике, пытающегося подкатить к ней наглого ловеласа. Но всё равно в последний момент, почему-то не решилась послать его туда, откуда он явился. Или ещё дальше. За Леной не заржавеет, когда нужно она может и в гораздо более грубой форме выражаться.
Потом они с Вадимом ели мороженое. И какое-то странное мороженое. Оно, вместо того, чтобы охладить пыл, наоборот, разгорячило девушку. И недавняя мысль о том, чтобы сразу же после лёгкого флирта в кафе расстаться с парнем, вдруг стала абсолютно неприемлемой, настолько болезненной, что теперь и подумать об этом было попросту нельзя.
А когда они пошли гулять по набережной, держась за руки, сила влечения стала так и вовсе невыносимой. До санатория, в котором отдыхала Лена было так далеко – минут десять, если быстрым шагом, и до дома отдыха, в котором обосновался со своей мамой Вадим, примерно, столько же, только в другую сторону. Ну, к нему-то точно не получится, мама же. А у Лены муж вчера в Москву улетел…
Кажется, первая не выдержала сама же Лена, набросившись на своего спутника с поцелуями, когда они шли, почти бежали по приморскому парку, по какому-то его закоулку, закрытому со всех сторон от посторонних взоров аккуратно подстриженными кустами…
Всего пять дней они были вместе, но как тесно они сблизились! Люди порой годами живя вместе, такого единения не чувствуют.
Сейчас Лена сидела в своём люксе в поезде, готовящимся вот-вот отправиться в путь согласно расписанию, о чём уже сообщила дежурный диспетчер по громкой связи. Вадим стоял снаружи перед её окном. До этого не в состоянии наговориться друг с другом, они сейчас молчали. Боялись за разговором упустить лишнюю секунду любования друг дружкой. Сейчас был важен каждый миг для этого.
«Вот какой у него, оказывается нос смешной – одна ноздря больше, чем другая. И губы, когда он улыбается, сильнее растягиваются в правую сторону, чем в левую. А на лбу царапинка. Да вроде ж не было её. Откуда появилась? Рука подрагивает кончиками пальцев. На шортах шов сбоку начал расходиться. Если не зашить, шортам каюк, порвутся совсем…».
«Такая тонкая, такая изящная шея! Какой прекрасный, нежный взгляд! Ямка на подбородке. Густые чёрные волосы, заплетённые в озорной конский хвост. А вчера и позавчера у Лены были косички. Вчера она весь день улыбалась, а сегодня вся такая сосредоточенная, грустная…».
Пальцем на стекле девушка вывела сердечко. И приложила ладонь плашмя. Вадим тоже приложил свою ладонь. Четыре миллиметра стекла, всего каких-то четыре миллиметра разделяли их ладони. Но этого было более чем достаточно, чтобы не почувствовать тепло.
Но даже такая вольность кому-то, по-видимому, пришлась не по душе, что поезд ровно в 11-17, не задержавшись ни на одну минуту, медленно начал трогаться по рельсам.
И чем быстрее он двигался, тем мрачнее становился мир. Бешенный стук влюблённых сердец отчаянно пытался заглушить эти злосчастные металлические лязги пришедшего в движение состава. Но куда там. Бездушное железо, постепенно набирающее обороты, всё равно было и громче, и сильнее.
В какой-то момент Лене хотелось отчаянно закричать и выскочить обратно на перрон. Да хотя бы даже разбив вдребезги это чёртово стекло. Как много раз в своих снах и в фантазиях она потом его разбивала. И исполняя супружеский долг – тоже представляла себе, как бьёт то холодное вагонное окно…
В первые дни, недели было особенно невыносимо. И Игорь, как назло, больше, чем обычно проводил время дома, не давая возможности уединиться с терзающими мыслями. Хорошо, хоть пошёл на поводу плохого самочувствия супруги, только вернувшейся с курорта, оставив её в покое по ночам. Так что несколько ночей от Лены на супружеском ложе ничего не потребовалось.
И всё-таки время лечит, действительно лечит любовные раны. Не излечивает их до конца, но доводит до состояния притупления боли. Когда вспоминать бывает всё ещё тяжело, но уже ты не теряешь при этом волю, рассудок, когда не начинаешь думать об очень глупых вещах.
И ещё рождение Сашеньки очень Лене помогло. Как можно было не быть благодарной мужу за такое сокровище?!
Рядом с сыном она совершенно не ощущала времени. Казалось бы, ещё совсем недавно мальчишке год всего был, а сегодня – уже целых два. И вот опять, не успели они с Игорем оглянуться – три исполнилось.
И таким малыш уже смышленым стал. Даже, когда сказку ему бывает на ночь рассказываешь, он, как раньше, не молча уже её слушает, а, как взрослый размышляет:
- Не, мам, у принца должен быть свой замок. На курортах принцы не живут, такого быть не может. Ты мне лучше расскажи какую-нибудь правильную сказку. Хорошо, мам?
- Да-да, конечно, - улыбается ему его добрая и ласковая мама, уже тысячи и тысячи раз себя проклявшая за то, что всё-таки не разбила тогда то чёртово вагонное окно.
Спасибо за внимание! Новым историям обязательно быть!