Звёздный свет бьет в землю, как копья в загнанную добычу. Календарь сворачивается в жгут, серой тенью повторяющий движения змеи.
Вода сворачивается в роднике, как лепестки в бутоне, а дальше смешивается с грязью, не становясь ручьём.
Слова останавливаются, не порождая пророчеств.
Прошлые нераскаянные, свистя, подползают всё ближе к душам, оглядывая друг друга и здороваясь, как добрые знакомые.
За зеркалом волна открыла дно океана. На самом деле цунами, она пока медлит, качаясь, как кобра, как травинка под грозовой тучей за миг до шквального порыва.
Взглянуть в это зеркало не страшно. Там стихия потустороннего мира медленно, замок за замком, открывает двери в наш мир. Тяжёлые ключи падают на землю, а люди становятся смешными и глупыми, потому что это единственный способ не видеть.
Время не увеличило темп, а слегка сменило направление полёта. Но и этого хватит с лихвой. Воздух, вода, земля дрожит не от ветра. От света.
Звёздный свет бьет в землю, как копья в загнанную добычу. Календарь сворачивается в жгут, серой тенью повторяющий движения змеи.
Вода сворачивается в роднике, как лепестки в бутоне, а дальше смешивается с грязью, не становясь ручьём.
Слова останавливаются, не порождая пророчеств.
Прошлые нераскаянные, свистя, подползают всё ближе к душам, оглядывая друг друга и здороваясь, как добрые знакомые.
За зеркалом волна открыла дно океана. На самом деле цунами, она пока медлит, качаясь, как кобра, как травинка под грозовой тучей за миг до шквального порыва.
Взглянуть в это зеркало не страшно. Там стихия потустороннего мира медленно, замок за замком, открывает двери в наш мир. Тяжёлые ключи падают на землю, а люди становятся смешными и глупыми, потому что это единственный способ не видеть.
Время не увеличило темп, а слегка сменило направление полёта. Но и этого хватит с лихвой. Воздух, вода, земля дрожит не от ветра. От света.
