Лариска семенила по ухабистой пыльной дороге. Мелкие камни то и дело набивались в чёрные лакированные туфли-лодочки. Отчего девушка время от времени присаживалась на край обочины и вытряхивала натирающие до кровавых мозолей туфли.
В очередную такую остановку Лариска сердито выпалила в пустоту: «Чёрт бы меня побрал! На кой я вообще вернулась!?»
За несколько дней до приезда она позвонила бабушке и попросила встретить её на автобусной остановке. В таких случаях обычно выручал сосед Павел Степаныч, добрый и отзывчивый старик. И хотя большинство жителей села стремились приобрести автомобиль, сосед по-прежнему передвигался на полусгнившей телеге, подгоняя рыжую клячу. Любя говорил, мол, не променяет свою лошадку на жестяную банку на колесах. А уж как помрет хворая, так и ему никуда мотаться не придётся. Лариска безуспешно прождала на остановке более двух часов. И, не дождавшись, отправилась в родное село пешком.
До села путь неблизкий - порядка пятнадцати километров по грунтовой дороге. Да и встретить проезжих невелика вероятность.
Летний зной не спадал, даже несмотря на наступающие сумерки. Лариска поднялась, собрала растрепавшиеся волосы в хвост и продолжила ковылять, загребая пыль.
«Наверное, старая Нюра до сих пор таит обиду, ежели не встретила на остановке, как обещала», — размышляла девушка. Да и как иначе? Потому как и правда, виновата девка перед ней. Нюра ведь ей и за отца, и за мать все годы была. Отца девочка отродясь не видала, а мать в погоне за личной жизнью, укатила в большой город, бросив трехлетнюю Лариску на попечение бабки. Приезжала раз в год, откупалась от дитяти подарками и вновь пропадала. Нюрка мать ругала, просила не бросать дочку, да той всё побоку.
В отличие от матери, бабушка всегда находилась рядом. Лечила, когда Лариска болела. Отстаивала её перед учительницей, стоило той устроить нагоняй из-за плохой успеваемости.
Лариска и впрямь старалась учиться, но проклятая математика и русский язык упрямо не откладывались в её головушке. Учила, зубрила, и всё равно тройки, да и те ставили в дневник, скорее из жалости к сиротке при живой матери. «Не расстраивайся, — успокаивала Нюра, — Окончишь школу, и для тебя работа найдется. Не всем быть врачами и профессорами!»
Пришло время, и Лариса влюбилась. В местного парня по имени Вовка. Отличник в школе, помощник в доме. Трудолюбивый, так что любое дело горело в его руках. Баба Нюра радовалась их союзу, говоря: «Хороший муж будет!» Учила внучку готовить, да и прочему домашнему хозяйству. Верила старушка, что останется кровинушка жить на родной земле. Тем более и сам Владимир заявлял, что не покинет село. «Где родился, там и пригодился!» — с гордостью говорил он.
И вдруг, сразу после окончания школы новость, как гром среди ясного неба: Лариска, внучка любимая, в город к матери собралась. Не в гости, а жить! Завлекла непутевая мать свою дочь, рассказывая о богатстве и роскоши, ждущих её там.
«Молодая, красивая! Зачем себя в селе гробить? Мы тебе здесь краше и богаче жениха найдём! Будешь как сыр в масле кататься!» — обещала мать. И юная Лариса, одурманенная льстивыми речами, засобиралась в дорогу. Не остановили её ни слёзы Нюры, ни мольбы Владимира.
«Шкура ты! Нет тебе прощения!» — в сердцах прокричал на прощание он. Лариса видела парня таким впервые. Да и слов грубых с его уст никогда не слыхала. Впрочем, выходка Вовы не сильно беспокоила девушку, ведь впереди, как ей думалось, предстояла интересная прекрасная жизнь.
Приехав к матери, девушка поняла: не всё так радужно, как та расписывала. Вечно пьяный и валяющийся на диване отчим проклинал весь мир. Иной раз поколачивал мать, тыкал в нос и самой Ларисе за каждый кусок съеденного хлеба.
Спустя пол года у матери появился новый ухажер. Да и тот не краше предыдущего. Деспотичный, наглый и крайне неприятный тип. Он похотливо поглядывал на молодое тело Ларисы. И пока мать не видела, распускал свои руки, зажимая и лапая Лариску по углам. И лишь появилась возможность, дочь съехала с квартиры матери.
Она устроилась на завод и поселилась в общежитии. Уж очень Лариске хотелось выйти замуж, да не за простого работягу, коих вокруг неё вертелось предостаточно. За состоявшего, богатого и щедрого. Перебирала девушка одного за другим, да ни один надолго в её объятиях не задерживался.
Не цепляла она ни красотой своей, не речами. Чувствовали ухажеры эгоизм её и потребительское отношение.
Надо признать, глубоко в душе Лариска мечтала не только о толстом кошельке, но и настоящей любви. И однажды таки карты сошлись. Встретила она того самого. Красивый, добрый, богатый и щедрый. Влюбилась! Одна беда - женат, двое детей.
Однако это обстоятельство девушку не остановило. И не придумала Лариска ничего лучше, как забеременеть и увести мужчину таким способом из семьи. План рухнул. Возлюбленный, узнав об интересном положении, сунул ей пачку денег и исчез навсегда. Прерывать беременность поздно. С общежития поперли. Мать, узнав, закрыла дверь перед самым её носом. Что делать? Выход один - возвращаться к бабе Нюре. Она хорошая, она простит и поймет. Бабулечка не оставит, поможет. Вместе дитя на ноги поставят.
И вот, спустя семь лет, Лариска шагает по пустынной дороге, с двух сторон окружённой полями, в дом своего детства. Воспоминания прерывает звук скрипящих колес и топот копыт. В окутавшей землю темноте, в свете яркого месяца замечает приближающуюся телегу.
«Неужто Павел Степаныч и бабушка спешат ей на встречу!» — обрадовалась она и, привлекая внимание, замахала рукой.
Телега замерла в точь напротив неё. Фыркая, лошадь бодро забила копытом о землю. «Видать померла всё же старая кляча, и Павел Степаныч сменил её» — подумалось девушке.
И она уже хотела поприветствовать соседа, как осеклась. В телеге не оказалось ни старика, ни бабушки. Вместо них, ссутулившись и повернув в голову в темноту, сидел мужчина. Лариска оробела и отступила в сторону.
— Не узнала? — громом раздался в темноте вопрос. — Я за тобой. Садись. Домой поедем!
— Вовка? — признав голос, удивилась Лариса.
— Он самый. Ну, так и будешь стоять? — поторопил он.
Лариса забралась в телегу и присела позади Владимира, уставившись в его спину. Лошадь громко заржала и под ударами хлыста помчалась вперед. Телега заходила из стороны в сторону. Казалось, она вот-вот разлетится в щепки. Задыхаясь поднимающейся пылью, испуганная девушка крепко вцепилась в края телеги.
— Вова, а где Павел Степаныч? И почему бабушки нет! — крикнула она парню.
Владимир не ответил и только яростнее огребал хлыстом кобылу. Ларисе стало не по себе, по спине пробежал холодок:
— Вовка, ответь! Где Павел Степаныч и бабушка? — опять крикнула она.
В следующее мгновение Владимир резким движением потянул вожжи. Телега остановилась. Воздух наполнила тишина, прерываемая хрипом кобылы.
— Я за тобой. Садись. Домой поедем! — повторил он то же самое, что и некоторое время назад.
Его голос не выражал эмоций. Звучал бесчувственно, веял холодом, будто кассетная запись. Девушка была уверена: повтори она свой вопрос ещё сотни раз, ответ будет прежним. Лариса смотрела ему в затылок, а он продолжал сидеть, словно окаменевший, пряча лицо в ночной мгле. Все в нём казалось чуждым ей и наводило смятение. В горле пересохло. Девушка могла слышать стук собственного сердца.
— Ты ничего не подумай, но я, пожалуй, доберусь домой сама, — прохрипела она и собралась спрыгнуть с телеги.
Как бы не так! В тот же миг кобыла дико заржала, и телега стремительно тронулась, унося Лариску вдаль.
