В понедельник в УВД города Приморска с самого утра царило напряжение. Планёрка началась у полковника Султанова в кабинете позже обычного, так как оперативная группа выезжала на задержание двух девушек, угостивших Коломийцева в субботу на танцах отравленной наркотиком жвачкой. Личности их установили быстро, они являлись завсегдатаями этого кафе на Отрадной. Ими оказались сёстры Женя и Ксения Жуковы.
- Что они показали по делу? - спросил Султанов, расхаживая по кабинету вдоль стола.
- Ничего нового, - ответил Егоров, у которого под контролем находилось "Дело" Богдановой. - Сказали, что жевательные пластинки приносил Ибрагим с кем старшая сестра Ксения была хорошо знакома. Передал им в последний раз эту гадость ещё в конце сентября на конечной автобусной остановке семнадцатого маршрута у сквера Моряков. Когда мы рассказали девушкам про Богданову, они испугались, заплакали, клялись, что не знали о таких последствиях этой, как им казалось, милой забавы... Что ещё? Кроме того, что их можно смело назвать жертвами, я здесь не вижу никакой перспективы зацепиться ещё за кого-то.
- Зачем они сунули эту гадость Игорю, не говорили? - спросил Истомин, сидевший рядом с Жигулиным за длинным столом.
- Говорили... Танцевали, мол, с хорошим парнем, и захотели продлить его удовольствие. Он, по их мнению устал, вот они и угостили его, не подозревая о последствиях. Ксения Жукова показала, что в первые минуты и у неё закружилась голова, но потом всё прошло, а парень сразу упал и они не ожидали такой бурной реакции его организма. Когда поняли в чём дело, сразу оттуда сбежали, - продолжал докладывать Егоров. - Вычислить их нам не составило труда, сразу после госпитализации Игоря, на место выехали наши оперативные сотрудники и установили их личности. Девушек в этом кафе многие знали.
- Кроме Ибрагима Васфилова им не известны другие распространители? - Султанов был сегодня очень хмурым и это отметили про себя все, кто был на планёрке.
- Нет, больше они ни с кем не имели дела, - заключил Егоров.
- Да, ребята, не аккуратно мы работаем, очень не аккуратно, - Султанов сел к столу. - Врач в больнице сказал, что если бы доза препарата в жвачке была превышена хоть на миллиграмм, то нашего парня не удалось бы откачать. Он принял её сразу и без подготовки, как эти девицы, которые уже имели опыт подобного разжёвывания... И, что вы всякую гадость в рот-то тащите? Прямо, как маленькие какие! - он с неудовольствием посмотрел на Наташу. - Что, Коломийцев на себе решил там опыт поставить, или как?
- Он не знал, что это наркотик, товарищ полковник, - пыталась оправдаться Егорова. - Обычная жвачка, каких сейчас много уже продаётся в магазинах.
- Обычная, но не совсем, - вставил Истомин. - Я был у Игоря, как только он пришёл в себя и мне разрешили его посетить. Он говорил, что это была длинная пластинка без обёртки, зеленоватого цвета. Девчонка вытащила её из кармана и сунула ему прямо в рот. Он сперва зажевал её, а потом сразу почувствовал покалывание в руках, говорит, что дыхание перехватило и он тут же понял причину, успел её вытащить и зажал в пальцах, а потом всё побелело перед глазами и он упал... То есть, всё очень быстро произошло.
- Да-да! -кивал головой Евгений Петрович. - Как будто бы вас перед поездкой не инструктировали. Каждый раз вам в головы вколачиваем, что бдительность в вопросах маскировки на подобных мероприятиях, стоит на первом месте. Бдительность - это ваша безопасность, как вы ещё не понимаете?! - Султанов с негодованием оглядел всех сидевших за столом. - Ладно, начнём потихоньку проверять все связи этих девиц, так чтобы они ни о чём не догадались. Потому что к ним много ещё вопросов и неизвестно, они нам всю правду сказали или же, нет?
Он встал из-за стола и посмотрел на Егорова: - Расходитесь по своим рабочим местам, товарищи, а ты Алексей Михайлович, останься пока.
Когда сотрудники покинули кабинет, он приступил к Егорову с вопросом:
- Это правда, что Наташа с Андреем собираются уезжать в Москву сразу после расписки? Чья была это идея? - он смотрел на своего друга Алексея и видел смятение в его глазах. - И, как ты собираешься улаживать этот вопрос с отделом кадров, например?
- Я сам в шоке был, Женя! - Егоров подошел к окну и встал спиной к подоконнику. - Андрей меня прямо за жабры взял... Нет и всё, не хочу тут оставаться из-за Терещенко.
- Что-что?! - Султанов подскочил к другу и с изумлением посмотрел в его глаза. - Это, как же прикажешь понимать? Ты что думаешь, этот умный и прагматичный Жигулин способен так дико ревновать? Никогда не поверю. Тем более - нет повода! Тут, что-то другое и он просто об этом не говорит, вот и всё.
- Хочешь сказать, что он банально меня обманул? Но, зачем ему?..
- А зачем ему вообще сдалась вся эта кутерьма с женитьбой, ну зачем? - Султанов отвернулся и посмотрел в окно на прекрасный осенний день.
- Как это, не понимаю тебя... У них с Наташей уже давно дружба и пора определяться. Тут, как раз всё ясно, любит её и хочет видеть своей женой, - ответил Егоров с улыбкой.
- Ты уверен в том, что любит? - Евгений Петрович повернул голову к Егорову и многозначительно на него взглянул поверх очков.
- Что за вопрос, Женя? Я не понимаю... - Егоров с улыбкой дотронулся до плеча своего друга.
- Когда любят, то девушке своей в первую очередь доверяют, а не думают о таких крамольных вещах, как ревность и прочая чушь. Тем более, что Жигулин знает Наташу не один день, изучил уже её характер и, не беспокойся, всё понимает про взаимоотношения её с Терещенко. Просто морочит тебе и ей голову, - Султанов снова повернулся к окну.
- Что Наташа говорит по этому поводу?
- Тоже удивлена не меньше меня, но подробно, мы с ней об этом ещё не разговаривали, - тихо ответил Егоров.
- А зря, в первую очередь надо было с ней поговорить.
Егоров пожал плечами и, взяв свою папку со стола, вышел из кабинета, так и не окончив до конца этот трудный разговор.
Между тем Жигулин зашёл в кабинет к Терещенко, чтобы взять у Наташи нужные для себя материалы по делу Богдановой. Сама Егорова спустилась к экспертам и её папка лежала в сейфе.
- Дай мне "Дело" по шестой школе, - попросил Андрей у Александра, который работал за столом с фотографиями и раскладывал их по конвертам.
Терещенко поднялся и подошёл к сейфу.
- Возьми, - протянул он папку Андрею.
Тот принял её и взвесил в своих руках, нарочито раскачивая её вверх и вниз:
- Да, тяжела ноша! Хорошо бы за месяц управиться, а то потом передавать её будет неудобно другому следователю, - Жигулин с улыбкой смотрел на Терещенко.
- Почему передавать? Думаешь, вы с Наташей не справитесь? - Александр вопросительно взглянул на Андрея.
- Мы уезжаем в Москву после свадьбы, Егоров нам в этом поможет, а значит и все дела придётся кому-то передавать, - дерзким тоном ответил Жигулин.
- Что так спешно? - Терещенко закрыл сейф на ключ и сел на своё место.
- Ты ещё и спрашиваешь? Напал на меня в моём же кабинете, а ещё и спрашиваешь теперь?! - Андрей сверкал глазами, стреляя злыми искрами и резко с негодованием развернулся на каблуках. - Ты же не даш мне никакой жизни тут, я знаю, всюду будешь снова лезть, и в мои личные дела тем более... Как уже когда-то, в сентябре, - намекнул Жигулин на поездку в Фёдоровский монастырь.
Александр молчал в ответ, глядя куда-то перед собой в дальний угол.
- Одним словом, я так решил и точка!.. - Андрей выскочил из кабинета, хлопнув дверью, и прошёл к себе.
Александр подвинул к себе поближе телефонный аппарат, но потом отставил его обратно. Открыл верхний ящик стола, вытащил из рабочей папки чистый лист бумаги и взял авторучку.
За сёстрами Жуковыми сразу, как только они вышли из УВД после допроса, было установлено наблюдение. Девушки покрутились у магазина одежды, а потом вошли в аптеку, подошли в зале к кассам, а потом вдруг...исчезли. Сотрудник, производивший за ними наблюдение, сразу отзвонился из соседней телефонной будки о происшествии. На квартиру по их адресу сразу был выслан наряд милиции.
Терещенко перед самым перерывом на обед зашёл в кабинет Султанова и быстрым шагом подошёл к столу:
- Вот, Евгений Петрович, прошу вас принять моё заявление и рассмотреть его сегодня же... А то получается большая несправедливость - двое хороших сотрудников покидают службу и уезжают из города из-за меня одного, - и Александр положил на стол перед Султановым свой рапорт о переводе его в другой город.
Через пару минут Султанов уже выбивал ногой дверь в Егоровский кабинет. Он заскочил туда, и не обращая внимания на поднявшегося к нему навстречу Алексея Михайловича, сразу подошёл к сидевшему за столом Андрею:
- Что, доволен?! - и полковник швырнул перед ним на стол рапорт Терещенко.
Жигулин взял бумагу в руки, прочитал её, и поднял на полковника изумлённые глаза. Такого поворота событий, он никак не ожидал. Андрей залился злым румянцем. Как он будет теперь выкручиваться, если главное препятствие устранено? Как докажет полковнику Егорову необходимость ехать в Москву? Опять этот Терещенко так грубо вмешался в его личные дела!.. Андрей не отрываясь смотрел на Султанова и тот выдерживал паузу... Жигулин сдался первым, он не перенёс презрительного и испепеляющего взгляда полковника, вскочил из-за стола и бросился вон из кабинета.
- Объясни, Женя, что тут у вас происходит? - Егоров протянув руку вперёд, ухватил Султанова за пиджак.
- И тебе объяснить? - Евгений Петрович сунул в нос Алексею рапорт Терещенко.
Егоров вернулся вечером с работы и сразу прошёл в кухню, не раздеваясь. Он был не в себе. Светлана Ивановна быстренько уложила Мишку в кроватку и пошла кормить хозяина дома ужином, но он отказался.
- Алёша, что, сильно устал? - участливо спросила мужа Светлана Егорова.
Он понуро стоял у окна и смотрел на догорающие искры заката на соседних крышах. На душе была страшная тяжесть и мысли в голове сейчас роились самые мрачные.
- Лёша, случилось чего? - жена подошла к нему и положила руку ему на плечо.
- Где Наташа, пришла уже? - он повернулся к Светлане Ивановне.
- Нет ещё, они со Славой в больнице у Игоря, - был её ответ.
И тут силы Егорова будто бы покинули. Он вялым движением руки открыл форточку и, шатаясь, опустился на табурет у стола.
- Нет, я не раздавлен, Светка, я просто уничтожен данной ситуацией! - с отчаянием в голосе выпалил Егоров и закрыл лицо ладонями.
Она подскочила к мужу и села перед ним на корточки, пытаясь разглядеть его глаза, она оторвала его правую руку от лица и прижала к своим губам.
- Алёша, что происходит? - её тревога в голосе заставила его поднять на жену свои виноватые очи.
Алексей Михайлович, как ни тяжело ему было, а всё же рассказал своей жене о сегодняшних событиях на работе. Она долго молчала в ответ на это. Да и, что тут скажешь, когда рабочий момент стал настоящим кошмаром. Данную ситуацию невозможно было исправить, но она чувствовала, что ещё можно найти какой-то выход.
- Что решил Султанов? - жёстко спросила она. - Он что, даст ход этому рапорту?
- Султанов пытался с Сашкой поговорить, заперся с ним в кабинете и не выпускал оттуда. Но, что толку? Если, говорит, при переводе не будет для меня места в Краснодаре или Новороссийске, поеду в глубинку. Куда-нибудь в Подольский или Приморско-Ахтарск...
- Даже так?! - Светлана поднялась со стула и подошла к плите снять вскипевший чайник. - Вот, до чего вы его довели, все вместе, вашими сплетнями и неприличными разговорами!.. А, что, разве не так?! - вскричала она.
Полковник вздохнул и потёр виски, которые будто обручем сковало. В этот момент хлопнула входная дверь, пришла Наташа.
- Игорю уже получше, завтра ещё денёк понаблюдают, и сказали выпишут в среду на больничный... А вы, чего это? Папа, что-нибудь случилось? - она вошла в кухню и сразу почувствовала, что назревает буря.
Егоров сидел за столом, одетый всё в тот же костюм, что и на работе, Наташа отметила это про себя, но ничего не сказала. Она посмотрела на маму, и та выглядела подозрительно.
- Родители, что это с вами? - Наташа почувствовала, как напряжение и сгусток чёрной энергии летают в воздухе, нужна была мощная разрядка и она произошла.
Егоров вскочил на ноги и упёрся руками в подоконник:
- Хоть стреляйся, честное слово, как тогда после Краснодара в 1964 году. Ведь я был на грани, и тоже из-за Сашки, - проговорил полковник низким голосом.
- Из-за нашего Терещенко? - переспросила Наташа.
- Да, он сегодня подал рапорт о переводе его в другой город по семейным обстоятельствам, вот отец и лютует, - тихо проговорила мама и опустила глаза.
- Почему? - Наташа прислонилась к дверному косяку, ноги сразу ослабели от этой неожиданной новости, которую ей ещё не успели рассказать на работе.
- Что бы вы с Андреем остались в городе и не уезжали в Москву из-за него, - безжалостно и надрывно произнёс Егоров. - А я теперь крайний, получается...
- Папка, что ты такое говоришь? Да, что вы все?! Я бы и так никуда не поехала, я Андрея уговорю, он тоже согласится... - Наташа не верила своим словам, зная нрав и характер самолюбивого Жигулина. Было только не понятно, когда он стал таким нетерпимым и резким?
Отец поднял на неё свои глаза:
- Нет, всё уже решено. Андрей твой... а, что теперь говорить-то? - Егоров снова сел на табурет и махнул в сердцах рукой.
- Я поняла, то что произошло сегодня, а при чём тут Краснодар? Папка, ты мне никогда про это не рассказывал. Я чего-то не знаю? - Наташа хлопала глазами.
- Откуда тебе знать, ты ещё тогда была маленькой соплячкой в первый класс только ходила, - Егоров провёл ладонью по волосам. - Там и первая седина у меня тогда появилась за одну ночь. Все виски покрылись серебром раньше времени. А не рассказывал вам, потому что стыдно было про такое... И Терещенко никогда не расскажет, потому что не сможет в глазах дочери очернить её отца, а стоило бы!
- Папка, ты что говоришь-то?! - на глаза у Наташки навернулись слёзы.
- Что говорю? - он поднял голову и посмотрел на жену и дочь. - Хотите услышать о моих "подвигах" - расскажу! Иногда надо... Плесни чайку, Света, а то дрожь пробирает.
Он долго размешивал в кружке сахар, собирался с мыслями, Наташа и Светлана Ивановна сели за стол от него с двух сторон и наблюдали за его нервными движениями.
- Не перебивайте только, ладно, - начал он. - Нас весной туда вызвали в Краснодар. Взяли одного рецидивиста, случайно на рынке, а он оказался из банды Рахманина, по которой мы тогда с Султановым вплотную работали. Сами взять их хотели и имели на этот счёт указания руководства, пользовались архивами МВД СССР, а потому вылетели в этот город сразу. Нами усилили тогда их краснодарскую опергруппу. Тот рецидивист дал показания, что банда в этот раз проиграла дом отдыха "Сосновая роща" под Краснодаром и даже дату назвал, в какую они туда ночью явятся.
- Что?! - удивилась Наташа.
- Да, она эта банда, проигрывала в карты людей. А ты не знала?
- Слышала от Евгения Петровича, но без подробностей...
- Вот, прибыли мы туда - с нашей опергруппой кроме меня и Султанова поехал ещё и Зайцев, у которого только что родилась его первая дочка Зина. Стажёром к нам был направлен молоденький парнишка из школы милиции Саша Терещенко, ему двадцать лет тогда исполнилось всего, - и Егоров тяжело вздохнул. - Ох и отчаянный был парень, несмотря на возраст!..
- Я его помню в те годы, - улыбнулась Светлана Ивановна. - Ой, Наташа, если бы ты знала, какой он тогда был хорошенький!
Егоров усмехнулся на это и продолжал: - И вот этот хорошенький вместе с нами отправился в тот дом отдыха. Хотели взять банду на живца, зная время их прихода. Всех отдыхающих перед той ночью из центрального корпуса эвакуировали и наши сотрудники заняли все номера, но что-то пошло не так, и банда не явилась. Ждали их трое суток, но всё бесполезно, и появились сомнения в правильности показаний того рецидивиста. Но заселять людей не стали в целях безопасности, ждали. А краснодарские оперативники к тому времени уже получили свои задания и были отозваны из "Сосновой рощи", а мы продолжали ждать, но на утро 30 мая тоже должны были уехать, и тут это случилось... - Егоров налил себе ещё чаю в кружку. - Они на нас напали ночью, когда их уже и не ждали. Сашка ушёл к себе рано спать, а мы пошли в местную столовую, взяли там на ужин всякой снеди и остались в баре до утра, отмечать день рождения Зайцева, а за одно и появление на свет его первой дочери. Понимаете, мы даже не вспомнили о нём ни разу, когда сидели там до утра... А в это время, банда Рахманина вломилась на второй этаж, никого там не нашла в номерах и отправилась на третий... С дикими воплями они выбивали все двери в коридоре, а потом взломали номер, где жили Сашка и Зайцев. Терещенко не успел даже толком проснуться, они раздетого его скинули на пол с кровати и стали избивать ногами... Вы, можете себе представить, женщины, что тогда ему молоденькому уготовано было перенести? Один мальчишка, и четверо здоровых мужиков!.. Они избивали его до полусмерти, а потом отливали водой, и так несколько раз подряд... А когда он сквозь своё затухающее сознание понял, что они его уже просто убивают, как он нам потом сказал, - "я очень сильно захотел жить". Конечно, кому охота умирать в двадцать лет? И он, каким-то чудом от них вырвался. Претворился умирающим, лежал без движения, а когда они немного расслабились, вскочил на ноги, рванулся из последних сил и вывалился в окно с третьего этажа... Не выпрыгнул, а именно вывалился, вместе с рамой и стеклом. На прыжок-то уже и сил не было!.. Сильно порезался при том и разбился, но хватило характера отползти в самые заросли возле корпуса, а ночь, ничего видно не было под окнами, и на шум стали сбегаться сотрудники. Бандюги эти искать его не стали, скрылись... А к нам в бар, где мы гуляли и пили всю ночь, прибежала испуганная сторожиха в шесть утра... Короче, когда мы прибежали в номер, то увидели, что все стены и пол буквально залиты кровью, и эту выбитую раму. Султанов посмотрел вниз и сразу всё понял. Мы прибежали за корпус и нашли там Сашку возле старой сосны в таком состоянии, что лучше не описывать... На нём не было ни одного живого места. Но я до сих пор помню, то как он приподнялся, когда увидел нас, эту его растрёпанную белокурую чёлку и взгляд - растерянно-удивлённый! Он не мог понять, как это мы взрослые оперативники, опытные мужики с которыми уже все детали были проработаны и изучены тысячу раз, могли оставить его одного без защиты и помощи? А я, подонок, напился там в баре и даже ни разу за всю эту ночь, повторяю, про него не вспомнил.
Егоров выпил залпом свой остывший чай и продолжал:
- После этого случая, я не мог дальше нормально существовать. Понял сразу, что если этот мальчик умрёт в больнице, я застрелюсь... Когда всё обошлось, а он даже на нас рапорт не написал начальству и мы как-то сами оправдались за этот прокол, я подал свой рапорт в область об увольнении со службы. Вернулись с Султановым в Приморск, а я не мог работать в органах после такого, не мел права... И когда у тебя возникло желание весной подать такой же рапорт, помнишь, Наташа, я тебе сказал, что у меня тоже были в жизни такие же моменты, вот один из них этот...
- И, как же ты остался? - спросила упавшим голосом Светлана Ивановна.
- Я тебе тогда не говорил, а сам ждал перевода куда-то под Ростов в школу милиции на хозяйственную должность, а оттуда и на гражданку постепенно бы перешёл, - Егоров провёл рукой по лицу. - Но тут Сашка вернулся из больницы и пришёл ко мне домой. Мы на Почтовой тогда жили в бараке на 16 комнат, помнишь, Света?
- Да, как забыть?
- Вот, он вошёл тогда к нам в комнату, никого кроме меня не было дома, сел рядом и положил мне руку на колено... Я тогда не удержался и зарыдал, а он прижался ко мне, как доверчивый ребёнок, и сказал: "Не ломай себе жизнь. Не стоит... Я того не стою." Он наслушался о наших с Султановым подвигах во время войны от генерала Субботина - про службу в медсанбате, про форсирование Днепра и про... Карпаты. Я, говорит, на вашем фоне, вообще ничего не достоин. Всегда считал меня своим справедливым наставником... Так мы и просидели с ним, пока в комнате погас последний солнечный лучик. А потом пришёл Егор Зайцев тоже уговаривать меня остаться, а Женька лежал в больнице с сердечным приступом. Вот так на него вся эта история повлияла.
Светлана Ивановна поправила на плечах платок:
- Я слышала эту историю от Жени Султанова, но он рассказывал её совсем по другому, - мама подняла глаза на Наташу, которая всё ещё стояла прижавшись у стены. - Он говорил, что вы не знали, что Саша пришёл в номер и лёг спать... Все, мол, думали, что он в очередном загуле и ночевать в эту ночь не явился и очень были удивлены, когда прибежала служащая из дома отдыха за вами в бар. Кому верить?
- Мне верить, Света, мне, - и Егоров тяжело с надрывом вздохнул. - Я им не сказал, что Сашка уже в номере... Он, когда вошёл в корпус, то сразу мне доложился об этом. Мы с ним столкнулись на первом этаже, когда я уже выходил в кафе. Я видел, как он пошёл на третий этаж, но... Пришёл в бар и сильно захмелел, ничего никому не рассказал по своей халатности и больше про него до утра не вспомнил. Так Султанов с Зайцевым ничего и не знают по сей день.
- А Саша, что же, им так и не рассказал? - Светлана Ивановна с изумлением и ноткой разочарования смотрела на мужа.
- Нет, ничего... Больше того тебе скажу, когда был разбор "полётов" его сильно ругал при мне в кабинете наш тогдашний начальник полковник Родионов, за то, что он, якобы, придя в номер вечером, никому не сказал об этом, потому, мол, и произошла эта трагическая случайность. Мы стояли в кабинете рядом у стола и я промолчал о том, что он мне доложился по форме... Поэтому и удалось нам тогда замять этот инцидент. А когда я выходил от полковника, то обернулся, Сашка всё ещё стоял там, на ковре, и посмотрел на меня так... я никогда не забуду его взгляда! Писал объяснительную потом и нигде не упомянул, что мы с ним внизу тогда встретились и я всё знал, где он находился в эту ночь. А я ждал, что он напишет и, тогда гора с плеч бы свалилась, но он молчал, а я смалодушничал и не мог уже признаться, - Егоров нервно отодвинул от себя чашку, расплескав по столу остатки чая.
- Но, это же подло, Алёша! Ты сам-то, понимал тогда, как это подло и низко? - Светлана Ивановна не верила до конца словам мужа, она не могла понять и принять тот факт, что перед ней сейчас сидит знакомый до боли и любимый её человек с которым они прожили много лет, но, оказывается, так мало знали друг о друге.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.