Мазаччо — мастер раннего Возрождения, проторивший дорогу величайшим художникам в истории. Он повернул искусство в сторону эмоциональности и человечности, уходя от абстрагированной духовной категории, присущей средневековью. Но это далеко не единственное, что он привнес в мир живописи.
Настоящее имя новатора, о котором пойдет речь в статье — Томмазо ди сер Джованни ди Гвиди. Он прожил совсем не долгую жизнь — с 1401 по 1428 год — но успел изменить мир живописи. Тем забавнее то, что свое прозвище — Мазаччо («неряшливый», «неуклюжий») — он получил за беспечность и рассеянность.
В 1422 году Мазаччо был принят в гильдию Арте деи Медичи э дельи Специали (гильдия врачей и аптекарей, куда входили и художники). С этого момента он считался мастером. В этом же году он принял участие в церемонии освящения церкви Санта Мария дель Кармине. Позднее живописец получил заказ на увековечивание этого события во фреске.
Внимательно изучив искусство Древнего Рима и раннехристианское искусство, Мазаччо создал первый в истории мировой живописи групповой портрет, одно из первый изображений реальных ситуаций. Мазаччо изобразил себя и современников. Увы, фреска до нашего времени не сохранилась, но сохранились наработки, наброски (фото выше).
Ещё одна примечательная работа — фреска «Воскрешение сына Теофила и св. Пётр на престоле» (1425). Несмотря на то, что изображено на ней чудо, творимое апостолом, свидетелями этого становятся жители Флоренции, современники Мазаччо. Персонажи одеты по моде своего времени, что не типично для религиозных изображений. Вероятно, в разнохарактерных лицах персонажей, изображенных в различных ракурсах, современники художника могли узнать своих знакомых. Такое внедрение реальности в религиозные сюжеты — выдающееся новаторство.
Кстати, исследователи предполагают, что на фреске Мазаччо изобразил и себя — слева, в дверном проёме, обратившим взгляд на зрителей.
Также Мазаччо создает одно из первых реалистических изображений обнаженного тела в искусстве 15 века. Он придает фигурам устойчивость, их движения естественны, позы выразительны. Мы видим невероятный накал драматизма, настоящие эмоции, соответствующие ситуации. Он внедряет в живопись реальную жизнь, чувственное восприятие. Это делает его более значимой фигурой, чем Джотто — ещё один выдающийся мастер раннего возрождения.
«Мазаччо продолжил художественные искания Джотто. В умении распределять свет и тени, в создании четкой пространственной композиции... Мазаччо намного превосходит Джотто. Кроме того, он первым в живописи изображает обнаженное тело и придает человеку героические черты, возвеличивая человека в его мощи и красоте» — Лев Любимов
Адам и Ева были единственными персонажами, кого художники позволяли себе изображать обнажёнными. И такие изображения были весьма условными (можем сравнить отсутствие реализма и рафинированность у Мазолино с работой Мазаччо, где мы видим реальных людей) из-за представления о телесной греховности человека. Но благодаря Мазаччо, живописцы получили возможность изображения нагого тела, как прекрасного творения Господа, наравне с душой.
Продолжая тему эмоций и чувственного восприятия, можно отметить «Портрет юноши» (ок. 1425), который предположительно атрибутируется Мазаччо (версий портрета существует как минимум три, ученые спорят, которые их них написал именно Мазаччо). Это знаковый портрет в истории живописи, так как на нем видны типические черты личности конкретного человека, художник уделил внимание деталям и постарался передать внутреннее состояния человека. Эта работа считается одним из первых в истории живописи светских портретов.
В работах Мазаччо видна чувственность и жизненное движение, даже тогда, когда речь идет об изображениях, регламентированных каноном: сценах из священного писания, Евангелия и т.п. Это видено в «Крещении новообращенных» (1427). Эта фреска была реставрирована в 1980-е, снятый слой копоти после пожара обнажил всю прелесть красок и исполнения, что подтвердило восторженные отзывы современников об этой работе. В «Крещении новообращенных» уже видна перспектива, ощущается глубина пространства, разграничены планы.
Ещё одна работа, где четко прослеживается перспектива (особенно наглядно ее показывает строение справа) — «Чудо со статиром» (1427). Несмотря на то, что в этой фреске Мазаччо следует средневековой традиции и изображает три последовательных события происходящих одновременно (слева — святой Петр достает из пасти пойманной рыбы статир (монету); посередине — Христос умиротворяет спор между св. Петром и сборщиком подати; справа — вручение монеты сборщику), он придает композиции яркую жизненную динамику, помещая на первый план повернутого к зрителю спиной сборщика подати. Его живая и естественная поза сообщает движение всей композиции. Ранее невозможно было представить персонажа, тем более сюжетно важного, повернутого спиной к зрителям.
Мазаччо показывает лица апостолов в их индивидуальности, запечатлевая спектр эмоций. Расположение фигур выглядит гораздо более свободным, чем у предшествующих Мазаччо художников. Он использует разные, иногда сложные ракурсы, подсмотренные в реальной жизни.
Но главной работой, положившей начало всей европейской живописи, исследователи считают фреску «Троица». Именно здесь впервые было применено построение по законам выверенной, правильной линейной перспективы. Особенно ярко перспективные сокращения подчеркивают архитектурные декорации, в которые помещены персонажи.
Ещё один интересный момент — скелет Адама, изображенный под распятием. Считается, что это первое точное анатомическое изображение эпохи Возрождения.
Умирает Мазаччо внезапно, в 27 лет. По Италии распространяется весть, что он бесславно был отравлен (хотя подтверждений у этой версии нет). Эта идея так укрепиться в мировосприятии художников, литераторов и философов, что позже со всей патетикой будет написана картина «Смерть Мозаччо» (Шарль Огюст Кудер, ок. 1817 года).
Несмотря на свой недолгий век, Мазаччо произвол настоящую революцию в живописи, привнеся в нее реалистичность и чувственность, линейную перспективу, изображение современности. И многое из этого он сотворил впервые в истории живописи. В его работах видна живительная влага жизни, подсмотренная в натурных наблюдениях, к которым всё чаще будут обращаться художники следующих эпох.