После статьи о невероятно сложной для восприятия книге, я решила написать текст о чём-то светлом и легком, но очень глубоком и важном. Это ведь так нам необходимо. Не всё тяжелые камни смыслов перекатывать, иногда хочется воспарить к вершинам белых гор.
Когда я поступала в институт им. Репина, меня совершенно не волновали экзамены по общим предметам (в художественные вузы сдают "творческие" экзамены по специальности и после них еще парочку по общим предметам, у нас это была история и литература). Главное было справиться с творческими испытаниями. И когда подошло время экзамена по литературе, я была несколько растеряна. Я сразу решила, что буду писать на свободную тему. Какие-либо заданные темы меня почему-то очень раздражали. В моем обширном внутреннем мире книжных пристрастий было столько всего, что выбрать нечто подходящее оказалось трудно. И я решила, если уж поступаю в Академию, буду писать о художнике. О каком-нибудь странном художнике. Вот например... О маленьком Мелкине, который писал-писал, да так и не дописал свое чудесное дерево. Ведь может статься, думала я, что и мое дерево останется недописанным, а эта сказка-притча дает утешение и надежду.
История-притча Дж.Р.Р.Толкиена "Лист работы Мелкина" (в другом переводе "Лист кисти Ниггля") как и все его произведения кажется простой только на первый взгляд. Притча -- это как бездонный колодец, вроде бы небольшой, а если погрузиться... Я очень полюбила это коротенькую сказку в ранней юности. Небольшие по объему произведения Толкиена прочитала гораздо позже, чем трилогию "Властелин колец" и "Сильмариллион" (не говоря о "Хоббите"). Среди небольших сказок именно эта написана как притча, с целым рядом метафор и иносказаний. Почему? Зачем вообще Толкиену понадобилась эта литературная форма с иносказаниями? Я думаю, это потребность души верующего человека, в определенный момент выразить свои сомнения, либо, наоборот, уверенность в чем- то. Выразить в форме, позволяющей использовать метафору, как основу смысловой нагруженности текста. Для особенно сложных тем, связанных с верой в невидимое и недоказуемое, требуются и особенные тексты.
Если вспомнить эссе Толкиена "О волшебных сказакх" (что-то частенько я стала его вспоминать), можно почувствовать, как важна для него красота. Красота как отблеск, проявление божественных энергий в несовершенном, искаженном, полном боли и страха тварном мире. Все рассуждения о стране Фэйри (Феерии), все мысли о возможности (или невозможности) побега из нашей реальности в реальность абсолютно прекрасную, вторичную реальность, всё это -- сплошное упование и надежда. Помню, как мой замечательный преподаватель иконописи С.И.Голубев сказал как-то раз: " Если здесь мы видим такую красоту, то что же там..."
И сказка о не очень талантливом (из тех, что лист рисуют лучше дерева) художнике, котрый любит полениться, отвлекается от работы на массу житейских дел, постоянно помогает своему довольно противному хромому соседу (правда, с большой неохотой) становится притчей о Художнике, который видит Красоту. И влеком этой Красотой. Художник очень слаб, он плохо готовится к таинственному, но неизбежному "путешествию" (за этими строками чувствуешь, как лично для Толкиена было важна рефлексия на подобное состояние), он не собирает свой "багаж", теряет время попусту... Но всегда, всегда он помнит о своей картине и рвется дописать её, успеть закончить это весьма странное и "единственное в своем роде" дерево, которое разрослось на холсте из одного чудесного зеленого листа.
Толкиен говорил, что эту сказку он написал совершенно легко, без каких-либо творческих мучений, как свободное размышление. Немудрено, в каждой строке ощущается саморефлексия автора.
В очередной раз сосед Прихотт, ни в грош не ставящий живопись художника, просит Мелкина помочь, привезти доктора болеющей жене. И Мелкин в который раз (зная в глубине души, что жена Прихотта не так уж серьёзно больна) покидает свою мастерскую и спешит куда-то в ночь, под проливным дождем. Ну вот такой он человек, сам досадующий на то, что "характера не хватает". Поездка оказывается фатальной.
Когда за Мелкиным приходит грозный "человек в черном" и объявляет, что пришло время "путешествия", он растерян и напуган. Он ничего не успел! Ничего не закончил! Он даже не собрал багаж, ему нечего взять с собой... Ужас человеческой души перед неожиданным концом (или началом, но неизведанного) трудно передать. В песне "Бугульма" любимой мною Ольги Арефьевой есть потрясающие строки:
"Подождите, в вагон я не успел,
Что там поезд – тут совесть не у дел!
Забежал под крышу – там втроём стоят и ждут,
Зубы скалят, а я даже не обут..."
"Даже не обут" -- это не о ботинках. Это о душе, о состоянии "неразумной девы", которую застали врасплох (это, конечно, моя трактовка). Она не готова, она цепляется за привычное и не хочет осознавать, что привычного уже не будет. И самое ужасное, для растерянного художника, что вместе со страшным незнакомцем-вестником явился инспектор, который объявляет, что холсты Мелкина изымаются для починки пострадавших от наводнения домов. Маленький живописец уходит из своего дома с мыслью, что после него не останется в этом мире ничего. Ровным счетом ничего. И картину, главную картину своей жизни он не дописал, миссию свою не выполнил!
Мелкин смиренно отправляется за вестниками, но на платформе, куда должен прийти таинственный поезд, ему становится плохо. Он не готов... И попадает в "больницу", где днями и ночами занимается тяжелым трудом, а временами его оставляют в полной в темноте, чтобы он "хорошенько подумал". Возможно, больница -- это метафора чистилища, куда попадает душа после смерти, и заново открывает себя самое, потому что до "путешествия" мы, как правило, совершенно слепы в собственной оценке. Вернее, очень глубоко спрятанные догадки о себе любимом нас, конечно, посещают. Мы их прогоняем. Зачем портить самооценку, говорят психологи.
Талант -- это дар. Но должны ли мы лелеять свой талант, служить ему, забывая об окружающих? Ведь каждый творческий (под творчеством я подразумеваю вообще всякий акт осознанного изменения действительности) человек знает, что, когда тебя "затягивает" работа, когда ты слепнешь и глохнешь, сконцентрированный на любимом, всё остальное (включая людей) отплывает на задний план. Они где-то там за стеклом, стучатся оттуда, чего-то просят, а иногда даже требуют! И это так раздражает! И всегда есть отговорка -- я не должен зарывать в землю свой талант. И ещё страшнее, вся эта суета за стеклом может стать мотиватором творческого вдохновения, люди, близкие и дальние превращаются в объекты для наблюдения и творческих озарений. Тратить энергию на разрушение стекла, сопереживание и помощь становится очень трудно. Это очень тонкая грань, перейти её легко, вернуться обратно сложно.
Толкин дает ответы лишь с помощью метафор, но становится ясно, что одна из заслуг Мелкина в том, что он: "Не воображал, что искусство освобождает его от обязанностей перед законом." Конечно, идет речь о законе нравственным, духовном. Думаю, некоторые моменты из семейной жизни самого профессора, давали повод для подобных размышлений.
Что же становится причиной выздоровления-освобождения художника и продолжения пути? Его добрые дела? Нет, многие из них он совершал с величайшей неохотой. Пребывая в больнице Мелкин слышит спор странных невидимых голосов о самом себе. И слепота спадает, он понимает, что просьбы людей всю жизнь выводили его из себя. Только та роковая ночь, когда Мелкин поехал в бурю за врачом для жены соседа Прихотта и сам подхватил тяжелую болезнь, ставится ему " в зачет", как истинное самопожертвование (еще один ужас для большинства психологов. Ведь человек должен сохранять свои границы. Не давать себя использовать. Как же так? Да, вот так).
И ещё -- его преданность своему дереву. Преданность тем еле ощутимым дуновениям ветра иного мира, которые дают вдохновение для творчества. Ведь написанный им Лист, часть огромного, сверкающего на солнце Древа, на котором держится целый мир.
Когда новый Мелкин слышит, что решение о "мягком лечении"невидимые судьи предлагают как приглашение на королевский пир, он прячет лицо в подушку, устыдившись своей недостойности. Той недостойности высшему Благу и Красоте, которую мы ощущаем, когда чувствуем их совсем близко.
Поезд приносит художника в удивительный мир, где он видит, воочию видит свое Дерево. И поля за ним, и склоны гор, залитые вечерним солнцем. Даже вредного соседа Прихотта, за которого художник успел попросить у невидимых судей. Пастух. встреченный у подножия гор, говорит, что они попали в "страну Мелкина", и Прихотт кается в том, что считал картины маленького Мелкина ничего не стоящей мазней. Друзья наслаждаются этим миром, строят дом, но Мелкина тянет дальше, тянет за скалистые горы, где ещё таится неведомое. Созданный художником (отчасти в его мечтах и намерениях) "вторичный мир" на поверку выходит больше, чем творческие идеи самого маленького живописца. Воображение и талант человека конечны, а страна, им предугаданная -- нет.
В оставленном реальном мире люди вспоминают Мелкина как неудачника, его единственный Лист, оставшийся от недописанной картины сгорает во время пожара. Исчезают все следы его пребывания на земле.
А Мелкин отправляется в путь, через перевалы снежных гор. И "высшие инстанции", которым невидимые голоса сообщили о новой "стране Мелкина" заливаются смехом, который эхом отдается в снежных вершинах. Порой то, что присходит с художником, неожиданно даже для его Создателя.
Помню, в предыдущей статье по Толкиену встал вопрос, что захотел бы написать Мелкин в обретённом мире своего Дерева? На этот вопрос не ответить, но там за горами, куда он ушёл, всегда открывается новое. И "страна Мелкина" -- это не конечный пункт долгого путешествия, а значит, не конец творчества (или сотворчества).
"Маленький Мелкин в своем старом доме сумел угадать очертания гор — так они оказались на его картине. Но лишь те, кто поднялся в горы, могут сказать, какие они на самом деле и что лежит за ними."
Друзья, пишите свои мысли, буду рада!