Уважать своего противника – не в традиции современных армий. Супостат всегда расчеловечивался, ему приписывали самые гнусные и низменные качества. Его бойцы, независимо от их мотивов, именовались бандитами и наемниками.
Примерно так подполковник ГРУ Анатолий Ткачев представлял себе полевого командира афганских таджиков Ахмада Шах Масуда, когда добился с ним встречи в 1982-м году с целью обсудить возможное перемирие. Он был крайне удивлен, когда перед ним появился доброжелательный и интеллигентный восточный мужчина, который был готов соблюдать заключенные с врагом договоренности и никак не выглядел фанатиком.
Масуд не выставлял никаких ультиматумов, и очень проникся возможностью позволить мирным жителям вернуться в свои дома. В результате весь 1983-й и 1984-й год в Панджшерской долине к северу от Кабула не велись военные действия. Мир был сорван только по инициативе афганского правительства, которое состояло из этнических пуштунов и опасалось высокого влияния этого человека.
Ахмад Шах Масуд начал партизанить еще в середине 1970-х, когда власть афганского короля была свергнута, и правителем страны стал его двоюродный брат, объявивший себя пожизненным президентом. Но тогда он был еще весьма неопытен, и его отряд был разбит – а получить поддержку населения не получилось. В это время Масуд был вынужден бежать из страны. Он познакомился с партизанскими методами ведения войны Че Гевары и Фиделя Кастро, и, вернувшись, стал видным лидером.
Когда в Афганистан были введены советские войска, и у него появился новый враг, полевой командир стал изучать жизнь Советского Союза. Афганцы первое время не понимали, как с ними воюют таджики, узбеки и иные мусульмане из СССР. Поэтому Масуд был крайне удивлен, сколько среди них ученых, политиков, спортсменов и героев войн, и осознал, что эти люди занимают важное положение в своем государстве, а потому склонны исполнять его приказы. В результате полевой командир стал считать, что эта война является ошибкой, допущенной государственными лидерами. Но никогда не испытывал ненависти к советским гражданам.
Да, он был враг, но враг врагу рознь. Он воевал и убивал, как это происходит на войне – но это тоже можно делать по правилам. Получила известность фраза, которую он сказал советскому комбату Руслану Аушеву, будущему руководителю Ингушетии: «Я, говорит, мог же с вами воевать по-другому. Я же мог сбивать ваши пассажирские самолёты. Я же не сбивал пассажирские самолёты. Я с вами воевал, как воевал».
Масуд был договороспособен и умел держать свое слово: тогда, в 1982-м, с ним заключили перемирие – а второй раз оно было согласовано для организации вывода советских войск. Т.е., его отряды, контролировавшие прилегающие к Таджикистану северные районы страны, провожали уходящих шурави, но не стреляли.
Масуд приемлемо относился к военнопленным – некоторые из советских солдат даже перешли на его сторону. Одному из них, Николаю Быстрову, простому русскому парню с Кубани, он доверял настолько, что сделал его своим телохранителем. Многие из захваченных бойцов в дальнейшем были разменяны на пленных сторонников полевого командира, и позже счастливо вернулись домой. Сравните: пуштун Хекматияр гордился своим прозвищем Мясник, а таджика Масуда называли Панджшерский лев.
Ко всему прочему, Масуд был действительно умелый противник и хороший военный руководитель. Пользуясь горным рельефом своей родной земли, он сумел отразить не одно советское наступление. В конце концов, в Панджшерскую долину даже были вынуждены отправить знаменитый «мусульманский батальон», который не столько воевал, сколько пытался подружиться с простыми афганцами. Да только на родине Масуда это не очень-то получилось.