«Главное — быть целеустремленным, не бояться неудач и смотреть не под ноги, а вперед — за линию горизонта»
Как женщины, которые приехали в Израиль по программе репатриации, не зная иврита, не имея богатых родственников и связей, стали преуспевающими бизнесвумен?
Мы поговорили с представителем Российского еврейского конгресса в Израиле, адвокатом по уголовным делам, создательницей медицинских центров, хозяйкой детских садиков и главой местного общества «Знание».
Лилия Островская — руководитель НКО «Альянс русскоязычных женщин Израиля» и представитель Российского еврейского конгресса в Израиле
Лилия родилась в Сибири, в 17 лет поступила в Институт стран Азии и Африки (ИСАА МГУ) на историческое отделение. Она дипломированный востоковед-африканист со знанием иврита. Несколько лет работала в РЕК (Российский еврейский конгресс) руководителем проектов.
— В 2015 году мы с мужем и маленьким сыном репатриировались в Израиль, — рассказывает Лилия. — Мы живем в городе Рамат-Ган рядом с Тель-Авивом. Полтора года назад у нас родилась дочка. Мне, конечно, очень помогло знание языка. Но все-таки классический иврит, который нам преподавали, отличается от повседневной речи. На меня смотрели с удивлением, когда я изъяснялась высоким слогом, а иногда даже не понимали.
Она из тех активных людей, которым жизненно необходимо заниматься общественной деятельностью, чуточку изменять мир, делать его лучше и добрее.
Лилия представляет в Израиле Российский еврейский конгресс и возглавляет НКО «Альянс русскоязычных женщин Израиля», целью которого является поддержка людей в самых разных сферах. Например, во время пандемии, когда школьников перевели на обучение онлайн, покупали компьютеры детям из семей со скромным достатком.
— Сейчас я хочу продвигать экологическую тему, заниматься просвещением людей. Меня волнует ситуация с пластиковыми отходами. Хотя сортировка мусора ведется в Израиле с незапамятных времен, проблема пластика стоит очень серьезно. Покупаешь в магазине сыр, его заворачивают в бумагу, затем в пластиковый пакетик и, наконец, упаковывают в контейнер! В Израиле целая индустрия занята производством одноразовой посуды. И религиозные семьи в Шаббат, когда нельзя работать, в том числе мыть посуду, закупают чашки, тарелки, миски, а потом весь этот пластик оказывается в море, на пляже, в лесу. Я не химик и не биолог, но хороший организатор и активный человек. В Израиле ты чувствуешь, что являешься членом общества, который может влиять на развитие государства. Это касается не только выборов, но и разных сторон жизни, включая экологию. И если ты чего-то активно хочешь, добьешься исполнения цели.
Татьяна Вайсс — известный частный адвокат, специализируется на уголовном и дорожном праве, кандидат юридических наук
Татьяна родилась в городе Новокузнецке Кемеровской области. Она из семьи юристов: папа — полковник милиции, дедушка был начальником колонии. Она продолжила династию, закончила юридический факультет Кемеровского государственного университета, ее портрет висел на вузовской доске почета лучших студентов.
— Мне хотелось жить в Израиле, — рассказывает Татьяна. — Когда моему сыну было 4 года, я вдруг огляделась по сторонам и подумала, на ком же он женится? Ведь все знакомые еврейские семьи к тому времени уехали. Мой родной дядя уже жил в Германии, но для меня этот вариант был неприемлем. Мы с мужем начали изучать иврит, и в 2003 году приняли решение репатриироваться в Израиль.
В Израиль они приехали по программе «Первый дом на родине». Полгода прожили в кибуце, но оба хотели учиться. Когда спросили у местных, где в Израиле лучше жить, кибуцники открыли карту и ткнули пальцем в город Рамат-Ган рядом с Тель-Авивом.
— Я сразу поступила на курс от коллегии адвокатов для репатриантов-юристов и израильтян, которые учились за границей. Выбрала уголовное и дорожное право. Не думала, что стану адвокатом, ведь папа ловил жуликов, а мне придется их защищать! А потом поняла, что бывают нормативные люди, которым требуется помощь, которые не знают своих прав. И каждому человеку нужна защита на его родном языке.
Она начинала в офисе адвоката, в прошлом судьи, и навсегда запомнила его уроки: в этой профессии надо надеяться только на себя, потому что когда ты стоишь перед судом, все документы дела должны быть в порядке.
— Если ты это перепоручаешь кому-то еще, теряешь контроль. В нашей профессии это очень важно. Ведь речь идет о правах и свободе человека. Мои клиенты — обычные люди. Врачи, медсестры, люди из сферы хай-тек, водители. У каждого своя беда. В нашей стране все равны перед законом. Израиль — государство, в котором за изнасилование и сексуальные домогательства экс-президент был приговорен к 7 годам лишения свободы, отбывал наказание бывший премьер-министр Эхуд Ольмерт, предъявлено обвинение и идет судебный процесс по делу действующего премьер-министра Израиля Биньямина Нетаньяху.
Татьяна 15 лет отработала в адвокатской фирме. За это время успела защитить кандидатскую диссертацию, параллельно училась еще на нескольких курсах, и с 2020 года успешно работает на себя. Русскоязычные адвокаты в Израиле очень востребованы.
— Я бы сказала, что это не женская работа, — считает она. — Мне повезло с семьей, с сыном никогда не было проблем, но обычно женщинам-адвокатам сложно совместить работу и семью. Религиозные еврейские семьи, как правило, многодетные, поэтому ортодоксальных женщин-адвокатов гораздо меньше, чем мужчин. В арабской среде женщины тоже практически не работают. Я не привожу статистические данные, но если меня спросят, кого я вижу чаще в суде, ответ будет однозначным — мужчин. Такая же картина на курсах повышения квалификации.
Татьяна берется не за все дела. Иногда она отказывает клиентам:
— Например, приходит новый клиент и говорит: «Обещайте мне результат!» Это не в моих правилах. Я гарантирую максимально качественно сделать свою работу, используя знания и опыт, накопленные за 17 лет практики. Есть еще и моральные принципы. Однажды я защищала человека, которого обвиняли в сексуальных домогательствах. Сначала не хотела браться за такое дело, но это было бы непрофессионально. На встрече с клиентом вижу выражение его глаз, реакции, мимику, задаю вопросы и понимаю, что состава преступления в его действиях нет. Я была уже его вторым адвокатом. Все закончилось хорошо, и репутация человека не пострадала. В любом случае надо разобраться.
Она рассказывает историю другого клиента, у которого накануне праздника Пейсах, прямо перед недельными каникулами, отобрали водительские права за превышение скорости. Все планы семьи летели в тартарары.
— Звонит клиент: «Полицейский сказал, что я ехал со скоростью 160 километров в час, но этого не могло быть!» Я согласилась помочь. Задавала ему вопросы, в каком ряду он ехал, обгоняли ли его другие, в какое время суток, откуда появился полицейский? Мне стало ясно, что произошла ошибка: это была не его скорость, а другого водителя. Подготовила клиента к слушанию у дорожного офицера. Мы смогли доказать, что на самом деле скорость не была превышена, и человеку вернули права.
В списке ее адвокатских побед есть немало дел, которыми она гордится, когда ее клиентам грозило уголовное наказание в виде лишения свободы.
— В Израиле нельзя бить детей. Это не принято. Ко мне обратился мужчина 40 лет, отец троих детей. Его старшего сына в школе вызвал соцработник и спросил: «Как папа тебя воспитывает?» Ребенка держали 2–3 часа на «допросе», и он вспомнил, как однажды папа вырвал у него телефон из рук, в другой раз дал пинка и еще толкнул его к кровати, потому что давно пора было спать. Всего три момента. По закону папу должны были вызвать на допрос, но повестку он не получил из-за неточно указанного адреса. И тогда ему предъявили обвинение: нанесение тяжких телесных повреждений, хотя у мальчика не было ни царапины. Обвинение строилось только со слов ребенка. Папе назначили процедуру — раз в неделю днем приходить на беседу о том, как быть хорошим родителем, и грозило наказание в виде лишения свободы. Мне удалось доказать, что этот папа ни в чем не виноват. В итоге обвинение сняли, и никаких последствий не было. А началась эта история из-за того, что начальница мамы, приглашенная в числе других гостей на праздник бар-мицвы по случаю 13-летия сына, очень хвалила мужа хозяйки дома. И та, чтобы семью не сглазили и мужа не увели, не подумав, ответила, что он хороший отец, но иногда поколачивает детей. Воспитательница сообщила об этом соцработнику. Так появилось это уголовное дело. Слово может дорого стоить.
Елена Мальт возглавляет израильскую компанию ЕМАS, которая занимается открытием медицинских центров, созданием модели Group Practice, внедрением новейших технологий
Она приехала в Израиль в 1995 году из Биробиджана (Еврейская автономная область). Ей было 20 лет. Успела с отличием окончить педагогическое училище и поступить в университет без экзаменов. Работала воспитателем в детском саду. В то время не выплачивали вовремя зарплаты, и Елена даже не могла купить своей маленькой дочери яблоки.
—Выручали папины теплицы, — вспоминает она. — В шесть утра я продавала цветы, а потом шла на смену в детский сад. На билет в Израиль у меня не было денег — помог «Сохнут». В кармане лежали 100 долларов — подарок дяди.
В первое время Елене пришлось нелегко. Работала на трех работах и учила иврит в ульпане. Спала 3–4 часа в сутки. Мыла полы по домам, шила коврики на фабрике и помогала в аптеке. Этих денег едва хватало на то, чтобы снимать жилье, покупать еду, оплачивать детский сад и нянечек для ребенка.
— В Израиле я поняла самое главное: как ты относишься к этой стране, так она относится к тебе. Если ты учишься и работаешь, обязательно продвинешься. А если сидишь на месте и оплакиваешь свою долю, ничего не добьешься. Я всегда хотела учиться. Через знакомых узнала, что есть работа в поликлинике в бедуинском городе Рахат. Туда даже автобусы не ходили из того места, где я жила. Но в этот город возили женщин на работу в магазин, они меня захватили с собой. Главврач посмотрел на меня и сказал: «Еще никогда никто так быстро не приезжал на работу. Я тебя беру!»
Наравне с ивритом она учила арабский язык, запоминала имена пациентов. В новой поликлинике даже не было компьютеров — все заполнялось вручную. Через Елену больница «Ассута» рассылала пациентам напоминания о предстоящих операциях. Элану (так называли Елену бедуины) уже все знали. Вскоре ее назначили главным секретарем отделения. А потом ей предложили работу в больнице «Ассута», и Елена переехала в Беэр-Шеву.
— Мои скитания закончились. Это была уже постоянная работа, хотя и со скромной зарплатой. Я брала дополнительные смены, чтобы иметь возможность оплачивать учебу в университете. Получила диплом по специальности «управление государственными учреждениями». К тому времени больница начала расширяться, открылась амбулатория, и меня назначили директором. «Ассута» развивалась, и я вместе с ней.
У Елены уже родился второй ребенок. Денег не хватало, и в 2010 году параллельно с основной работой она открыла свой первый бизнес, который не был связан с медициной. Она занялась организацией торжеств.
— Бизнес успешно развивался, появилось много клиентов. Я заключила договоры с ресторанами, устраивала свадьбы на море. В день получала столько, сколько за месяц в «Ассуте». Но через несколько месяцев после увольнения мне стали звонить знакомые врачи: «Без тебя не справляемся! Может, ты нас возьмешь?» В свободное время я разработала модель Group Practice на базе больницы «Ассута». Все работало как часы. Оба бизнеса процветали, и пришло время выбирать. Я долго не раздумывала. Медицина — это моя жизнь и сфера, которая всегда будет востребована. А праздники в воюющей стране не всегда актуальны. В конце концов, этим можно заниматься как хобби.
Сегодня ее компания ЕМАS продвигает различные медицинские проекты. Среди самых востребованных — клиника ортопедии, центр онкохирургии. Компания сотрудничает с государственными клиниками и медицинскими центрами Израиля, лучшими международными исследовательскими центрами, ищет интересные проекты для международного сотрудничества, проводит курсы повышения квалификации, занимается медицинским туризмом.
— В Израиле бизнес открыть легко, а вести сложно, — делится Елена. — Главное — быть целеустремленным, не бояться неудач и смотреть не под ноги, а вперед — за линию горизонта.
Соня Ходос — хозяйка двух частных детских садов
Соня приехала с семьей в Израиль из Новокузнецка в 2015 году. В России работала адвокатом. Можно подумать, что ее случай — дауншифтинг, но это не так. В Израиле она нашла дело своей жизни, то, что называется призванием. Живет в городе Рамат-Ган.
— Когда приезжаешь в страну, где у тебя нет ни родственников, ни близких друзей, осваиваться очень тяжело. И полы мыла, и бесплатно работала, лишь бы иметь языковую практику на иврите. Конечно, я пробовала сдать экзамены на адвоката, чтобы получить израильскую лицензию. Экзамены сдаются только два раза в год. Я сдала три экзамена из десяти и поняла, что нужно двигаться дальше, чтобы не упустить детей и сплотить семью. Последней каплей стал несчастный случай: сыновей вместе с няней сбила машина на пешеходном переходе, пока я была на работе.
Свою модель частного детского сада она придумала, когда подрабатывала в садике. Написала проект, в котором подробно представила свое видение детского учреждения, вплоть до того, что должно быть в шкафчике каждого ребенка. Не только три комплекта одежды, кремы и памперсы, но и любимая игрушка из дома, тот же мишка, с которым так хорошо спать.
— Я поделилась на ломаном иврите с воспитательницей-израильтянкой своими планами. Она меня поддержала и помогла найти профильный колледж при Тель-Авивском университете. На втором курсе я уже открыла свой первый детский сад. Пришлось влезть в кредиты, чтобы арендовать здание площадью 300 квадратных метров. У нас практически не было накоплений. Уезжая из Новокузнецка, мы не смогли продать свою квартиру, потому что ее никто не покупал. Удалось продать только машину. Я успела набрать только 9 детей, как началась пандемия.
Этот период Соня вспоминает как страшный сон. Мужа уволили с работы, а кредиты они выплачивали из его зарплаты. Детский сад тоже пришлось закрыть. Все оказались без работы. Долги, аренда, кредиты висели тяжелым грузом.
— Кроме того, требовалось вернуть родителям деньги, потому что услуга не была оказана. Я обратилась к ним за помощью — на некоторое время отложить возврат денег. Кто-то пошел навстречу и согласился подождать, кто-то простил мне этот долг, а кто-то потребовал вернуть деньги. У всех ведь разная ситуация. А через два месяца звонит мама одного ребенка, она директор филиала банка, и говорит: «Соня, ты должна быть на своем месте! Я помогу тебе взять еще один кредит, чтобы реанимировать бизнес». А я уже подавала заявку в банк, но ее даже не стали рассматривать.
Она получила этот кредит, Министерство здравоохранения выдало разрешение на работу садика, потому что соблюдались все карантинные требования: маски, перчатки, градусники для дистанционного измерения температуры. И садик вновь открыл набор.
— В первый год пришло 25 детей, а сейчас уже 60! Все места заняты. Коллектив начал расти. Сейчас персонала 15 человек: 4 воспитателя, 9 нянечек, 1 повар и 1 уборщик. Муж тоже работает у меня, на нем весь документооборот. А год назад я открыла второй детский сад, и сейчас разработан проект по третьему саду. Планирую открытие в 2025 году.
В Израиле есть и государственные детские сады, куда принимают детей только с трехлетнего возраста. Но проблема в том, что декретный отпуск в стране дается, пока ребенку не исполнится три месяца. Можно продлить отпуск еще на три месяца по согласованию с работодателем, но выплаты прекращаются. Для работающей мамы встает вопрос: на кого оставить ребенка? Поэтому частные садики пользуются спросом.
— Мы принимаем детей с трех месяцев. Но чтобы мать доверила тебе свое дитя, она должна почувствовать свою «химию» с тобой, дышать с тобой одним воздухом. Ведь в таком нежном возрасте ребенок еще не умеет говорить. Это пора первого прикорма, чуть позже — отучение от памперсов. Мы плотно работаем с родителями. Многие считают нужным все увидеть своими глазами. Они заходят на кухню, изучают меню, заглядывают в спальни, в игровые комнаты. Если им все нравится, начинает работать самая эффективная реклама — сарафанное радио. Очень важно, что о тебе говорит сосед, а для этого нужно время.
Сейчас у Сони трое детей. Младший ходит в мамин детский сад. Она встает в пять утра, в семь открывает сады, а в пять вечера закрывает. Пятница — короткий день, суббота — выходной, а в воскресенье начинается новая неделя.
Жанна Тверски, президент общества «Знание» Израиля и административный директор образовательного проекта «Израильский лицей». Предприниматель и эксперт в построении стратегии успеха, специалист по связям с общественностью, трансформационный наставник
В Израиль Жанна приехала с мужем в декабре 1989 года из украинского Житомира.
— Мой муж был известный пианист на Украине, один из ведущих по версии Министерства культуры. О своей карьере я не думала, а только мечтала помочь мужу зарекомендовать себя на израильской сцене и с самого начала активно этим занималась. Но мы получали отказ за отказом. Трудно было добиться прослушивания, потому что не было рекомендаций. И он, талантливый музыкант, терял надежду на карьеру в Израиле.
Однажды их пригласили на встречу с американцами, которые приехали познакомиться с музыкантами из СССР по инициативе легендарного скрипача и мецената Айзика Стерна. Но муж Жанны, разочарованный бесконечными отказами, на это мероприятие идти отказался.
— Я пришла одна. Пока готовилась к выступлению перед полным залом, напряженно думала, что я скажу этим людям, и вдруг словно молния сверкнула. Пришла моя очередь себя представить, я поднялась и рассказала, что я не только жена талантливого пианиста, но и его менеджер, что собираюсь открыть агентство, которое будет содействовать концертной деятельности музыкантов-репатриантов.
За два с половиной месяца она наладила связи и организовала мужу сольный концерт. Был найден зал, приглашены журналисты, музыкальные критики. И все получилось. Пошли рецензии в израильских газетах. Жанна хранит вырезку из центральной газеты с заголовком «Родилась новая звезда», где ее мужа сравнивали с великим Святославом Рихтером. Позже он подписал контракт с известным импресарио, начал гастролировать в составе фортепианного трио.
— Вскоре я открыла офис «Паблик рилейшенз», меня пригласили на должность директора русского отдела самой крупной израильской рекламной фирмы. Параллельно окончила школу рекламы и PR. И через три года создала собственную рекламную фирму, ориентированную на «русскую» аудиторию. Приехав в страну рядовым провинциальным педагогом, я стала стратегом телекомпании НТВ и многих ведущих государственных и коммерческих структур в Израиле.
Но главный предмет моей гордости — это продвижение в рамках работы с Комитетом ученых во главе с профессором Ювалем Неэманом, бывшим министром по науке, программы «Гилади», предшественницы известной программы KAMEA и разработанной профессорами Тель-Авивского университета для трудоустройства ученых-репатриантов, главным образом из бывшего СССР. Нам удалось добиться, чтобы кнессет одобрил этот проект. На эту миссию выделили 120 миллионов шекелей в год (в то время порядка 40 миллионов долларов) из бюджета страны. Около 500 ученых, которые фактически должны были оказаться на улице, получили возможность работать по профессии.
Жанна Тверски говорит, что ее настоящая страсть — это наставничество. Сегодня она передает свой личный опыт, помогает людям совершить прорыв — достичь того результата, о котором они мечтают. Это испытано на себе.