По прибытии с уборки картошки в часть, опять потянулись монотонные дни нашей службы. Учебного процесса как такового уже не было, в основном нас задействовали на различных хозяйственных работах. По программе обучения и логическому завершением всего учебного процесса, должны были быть экзамены по вождению и технике. После экзаменов, курсантам присваивалась классность и выдавались удостоверения механиков водителей. Но дни проходили, а экзаменов и процесса подготовки к ним организованно не было. Возможно, в других батальонах и ротах эти мероприятия проводились, у нас же в роте все прошло формально. Но, удостоверения механиков водителей средних танков нам выдали, и в военный билет вписали третий класс. Так что специалисты мы были, если честно сказать слабые. Но были и свои плюсы. За пять месяцев проведенных в учебке, мы уже основательно привыкли к армейской жизни. Да и со стороны сержантов, контроль и муштра начинали ослабевать. Наступал, как говорили у нас в учебке «деревянный дембель». И уже иногда, мы позволяли себе чуть ослабить ремень, или когда не было поблизости сержантов, расстегнуть верхнюю пуговицу. Все тонкости службы в учебном подразделении мы постигли, и легко преодолевали все её тяготы. Начинало нас настораживать уже ожидание и неопределенность предстоящего распределения, и дальнейшей службы в войсках. А это время, приближалось быстро и неумолимо. Вот уже стали формировать первые партии курсантов, для отправки в войска. Так как наша сорок девятая, учебная танковая дивизия готовила специалистов для войск Забайкальского военного округа, то и распределялись мы в основном в Иркутскую, Читинскую области, Бурятию и Монгольскую Народную Республику. Почему-то все хотели попасть в Союз, особенно под Нижнеудинск, и в город Шелехов. Но никто желания нашего не спрашивал, а направляли по мере необходимости. И оставшиеся две недели в части, командование занималось формированием, экипировкой и отправкой курсантов в войска. Экипировка курсантов, отправляемых в части находящиеся в Союзе и в Монголии существенно различалась. Тем, кто оставался в Союзе, выдавалась обычная форма, состоящая из х/б, кирзовых сапог и обычного ремня.
Тем же кто убывал в Монголию, выдавалось п/ш (китель и брюки из полушерстяной ткани), юфтевые сапоги и кожаный ремень. Переодевали перед самой отправкой, и нужно было умудрится, чтобы сохранить своё обмундирование, от посягательств постоянного состава. Основная часть личного состава, убывала в Монголию, в тридцать девятую армию. В составе которой находились вторая, и пятьдесят первая танковые дивизии. А также, в каждой из трех мотострелковых дивизии армии, было по танковому полку, и по три танковых батальона. Отправляли в Монголию эшелонами, по двум направлениям. Одни направлялись в Чойбалсан, а другие в Сайн-Шанд. Я убывал в эшелоне, который шел в направлении Сайн-Шанда. А больше половина взвода, среди которых были все мой товарищи, с которыми успел сдружиться, это Алексей Шатханов, Саша Рудак и Рафаил Хабибов, убывали в район Чойбалсана, во вторую танковую дивизию. И больше, на протяжении всей жизни, я ни с кем из них уже не встречался. Из нашего взвода, в учебке оставили Бурмакина Семена, ему предстояла служба в должности командира учебного отделения. Отправляли нас несколькими партиями, с интервалом в несколько дней. Прощание между нами было не таким бурным, когда уходили на дембель, после службы в войсках. Просто, мы желали друг другу удачи. Настала и моя очередь отправки. Ранним ноябрьским утром партию, убывающих в район Сайн-Шанда, построили на плацу. Было уже холодно, и мы были одеты в новенькие шинели, юфтевые сапоги и шапки. За плечами были вещмешки с сухим пайком и туалетными принадлежностями. После напутственных речей командиров, мы выдвинулись на станцию Антипиха, где нас уже ожидал эшелон. Бросив прощальный взгляд на плац, казармы, клуб с танками на постаментах, на все то, что за этих полгода стало родным и близким я больше не оглядывался. Серыми волнами, двигались колонны на станцию, и это уже были не та настороженная, разномастная, лохматая людская река, что текла в мае в расположение учебки. Загорелые лица, уверенные движения, все говорило о том, что это идут уже не новобранцы, а настоящие солдаты. На станции, после погрузки нас в вагоны, эшелон тронулся. Кроме танкистов из Песчанки и Каштака, ехала пехота, артиллеристы, зенитчики. То есть все те, кто завершил обучение в учебной дивизий и теперь направлялся в войска. Мне досталась вторая боковая полка, и почти весь путь я провалялся на ней. Все внимание было сосредоточено на том, чтобы не украли обмундирование. Так как некоторые лишились новых сапог, ремней и шапок еще в части, то теперь они охотились за плохо лежащими вещами. И во сне расслабившись, можно было легко лишиться обмундирования. Я, завернул сапоги, ремень и шапку в шинель, и положив их под голову, тихо дремал. Иногда, мне вспоминался майский, полупьяный эшелон. Лежа с закрытыми глазами, мне казалось, что я и нахожусь в нем, среди вселенского бардака, царящего в вагоне. Но открыв глаза, переносился в окружающую меня действительность, в спящий вагон наполненный запахом нового обмундирования и морозными узорами на окнах. Эшелон шел по Монголии, среди безлюдных, пустынных мест. Иногда он останавливался на каких-то полустанках, и сопровождающий офицер, зачитывал список. Названные по списку выходили из вагона, это были места, где им придется продолжить службу. Эшелон продолжал свой путь, вагоны пустели, на душе становилось все тревожнее. И вот наш эшелон пришел на конечную станцию в Сайн-Шанд.
Дальше уже воинских частей не было, железная дорога уходила в направлении Китайской Народной Республики. Из нашего взвода, в вагоне остался только я. Вышедших из вагонов, построили на перроне. После переклички, нас повели в военный городок, который находился неподалеку. Вокруг все было серо, песок был каменистый, ни травы, ни деревьев не было. Повсюду была ровная как стол пустыня. Наша колонна, состоящая из танкистов, артиллеристов, пехотинцев, шла в расположение 457 мотострелкового полка. Перед нами открывалась новая, полная неожиданностей и интересных событий, страница нашей службы.