Об этом фильм "Волынь". Год производства: 2016, Страна: Польша; Жанр: военный, драма, история. Режиссер: Войчех Смажовски; Сценарий: Войчех Смажовски.
Я считал, что самый страшный фильм о войне – «Иди и смотри» Э. Климова. Пока не посмотрел «Волынь».
В 1919 году после неудачного «польского похода» Красной армии поляки урвали кусок Западной Украины. Естественно, на присоединенной территории «ляхи» стали чуть более привилегированными гражданами, чем коренные жители. Правда, жили, судя по фильму, примерно одинаково, «паны» не сильно отличались от «покоренных» и особо их не угнетали.
Картина начинается с длинного эпизода свадьбы «чистого украинца» и «ляшки». Чтоб никто не сомневался: дружба народов тут в самом цвету.
Очень удобный, кстати, прием. Можно увидеть, кто есть кто, подслушать разговоры. Мельком прозвучат фразы гостей со стороны жениха, что, мол, заедают паны своей властью. Будь «западенцы» независимыми…
Потому традиционная драка на свадьбе, когда родичи невесты схлестнутся с кланом жениха, это "битва с национальной подоплекой", репетиция сражения за "неподлеглость". Дерутся на цепах. Тем, кто в сельском быту «не копенгаген», объясняю: нунчака это переделанный и облегченный вариант инструмента, которым молотят рожь. Било цепа, попав по любому месту организма, вполне может нанести травму, не совместимую вообще ни с чем хорошим. Пока орудуют «не по злобе», по обычаю. После сражения все обнимутся и быстро, чтобы синяки на физиономиях проявиться не успели, пойдут позировать для общей фотографии. Потом добавят грамм по сколько-то самогона и перелюбят друг друга под каждым кустиком.
Стиль повествования «Волыни» - гиперреализм. С первых кадров может показаться, будто смотришь экранизацию «Земли» Э. Золя. В драматургии отброшены все привычные сюжетные ходы и киноусловности. Только начнется великая любовь Зоси, героини, и тут же прервется: родители выдают за нелюбимого, но богатого по местным меркам. Никакой романтики, жизнь. Торопливые свидания с возлюбленным в укромных углах. Зная, как кино умеет вознаграждать страдающих влюбленных, опытный зритель ждет: вот сейчас Он спасет Ее. И Он спасает Ее - из эшелона раскулаченных. А через пять минут Его пристрелят. В середине картины! Вопреки всем традициям построения киносценариев.
В «Волыни» работают законы жизни, а не правила создания переживательного кино. Это создает нестерпимое ощущение подлинности. Сценарий пишет сама история. 1939 год. Немцы громят Польшу. Побежденные «жолнежи» бегут по домам. А здесь из кустов ( в буквальном смысле) вылезают украинские националисты. Они еще не вошли в полную силу, они пока только пользуются моментом, чтобы поизмываться над солдатами разгромленной армии. Вас шокирует дикая сцена расправы бандеровцев над польскими дезертирами? Это только начало, цветочки…
В Волынь приходят русские. Войчех Смаржовски славился как русофоб, и в сценах, живописующих действия новой власти, он себе не изменил. Советы в лице учительницы заставляют детей снимать нательные крестики и учат атеизму. Правда, происходит это в школе, где ребятишек бесплатно учат.
Тех, кого посчитали чересчур богатым, раскулачивают. Полчаса на сборы и в теплушки. Суровость новых законов несколько смягчается необязательностью их исполнения. Любимый обещает конвоирам много водки и спасает Зосю из эшелона. Привычный драматургический ход, обещающий романтическое продолжение? Смотри двумя абзацами выше. Никакого продолжения не будет. Поняв, что их обманули, нетрезвые стражи закона стреляют в упор. Герой не ранен, его не выходит спасенная любимая. Он убит. Повторимся, сценарий пишет история. Война, человеческая жизнь не стоит ничего.
Потом придут немцы. Сцена торжественной встречи гитлеровцев украинскими националистами – с плакатами «Да здравствует фюрер» и «Да здравствует Бандера», ритуал похорон государственных символов Польши. И параллельно расстрел евреев – женщин, детей. Так, как это было: деловито, профессионально. Зося пыталась спрятать «пархатого» пацаненка. В него всаживают пулю.
Особого впечатления на остальное население это не производит. Подумаешь, евреи же.
А потом…
Бандеровцы формируют свои отряды, чтобы «решить польский вопрос». Мы видим проповеди духовных пастырей. Православный батюшка внушает пастве, что «несть ни эллина, ни иудея», что отношение к человеку не может и не должно зависеть от его национальности, что все люди братья во Христе. А бандеровский духовный пастырь освящает в храме топоры, серпы, ножи, чтобы украинские националисты, когда они будут резать женщин и детей другой национальности, были уверены, что их бог с ними.
Начинаются сцены, которые смотреть нормальному человеку нельзя. Потому что показ зверств нормального человека может довести до нервного срыва. Тем более, что гиперреализм как стилевой принцип фильма сохраняется и в этих кадрах. И не смотреть тоже нельзя. Если камера отвернется в ужасе, она солжет умолчанием. А фильм старается честно показать то, что было в истории.
Смаржовски объективен, как сам «пан Бог». Вот украинцы-соседи уверяют поляков, что бояться нечего. Они не бандеровцы, они простые крестьяне. А потом придут бандеровцы… и соседи будут молча смотреть… А вот бросятся мстить поляки. И повторится резня, только как бы «наоборот».
«Волынь» становится документом, показывающим миру суть и смысл украинского (и не только украинского) национализма. Вы слышите лозунг «Героям слава»? Смотрите же на подвиги этих «героев».
Российский фильм «Иди и смотри» не случайно вспоминается рядом с «Волынью». Обе картины – свидетели на суде над фашизмом и национализмом, который обязано совершить человечество. Идеи, которые учат, что какая-то нация лучше других, не имеют права на существование.